Белое, красное, чёрное - Мари Тегюль
— Княгиня Амилахвари считает, что кроме княжны Элички никто не сможет этого сделать, — нахмурившись, сказал князь Вачнадзе. — Но как она одна отправится туда? Такой риск!
— Отчего же одна, — быстро отозвался Аполлинарий. — Если нет возражений, я буду сопровождать ее. По горам лазить мне не привыкать, я полагаю, что это наилучший выход!
— Да, — подтвердил Ник. — Предложение Аполлинария мне кажется самым разумным. С берега я буду прикрывать вместе с вашими людьми, князь. Давайте, теперь разберемся, что там с тропой, которая ведет к пещере.
— От часовни Або Тбилели идет вполне приличная тропа, вырубленная в скале. — Аполлинарий хорошо представлял себе, о чем идет речь. — До сих пор по ней ходят богомолки на поклон к святому Додо. Ну, в ночное время, конечно, опаснее, чем в дневное.
— Но ночное время предпочтительнее, — Ник покачал головой, думая о том, что и риск упасть с тропинки в Куру в ночное время больше. — Но все же лучше это проделать ночью или на рассвете. Пока еще на Майдане мало народа. Если завтра мы начнем наше предприятие, то послезавтра ночью, ближе к рассвету, можно уже будет проникнуть в пещеру.
На том и порешили.
Ник утром встал рано. Но Петрус уже давно был на ногах и только что возвратился с Майдана со свежей рыбой и ворохом новостей.
— Ра хдеба калакши (Какие новости в городе)? — спросил Ник, произнося любимую фразу тифлисских граждан-мокалаков, которые при встрече после приветствий обязательно задавали ее друг другу.
— Большой переполох в городе, — отвечал Петрус, накрывая на стол для завтрака. — На рассвете у Мадатовского моста один плот с деревом из Боржоми налетел на другой, груженный бурдюками с вином из западной Грузии — говорят, везли 20 бурдюков отменного вина оджалеши. Плот перевернулся, полные бурдюки утонули. Ну, бурдюки хорошо закрыты, горлышки прочно закупорены. Ничего с ними не станется. Купец Джимшелов, это его плот был, объявил премию за каждый найденный бурдюк — 10 рублей… Так там такое с утра творится — весь Майдан, Авлабар, Пески там собрались, все пловцы и ныряльщики. С трудом достал цоцхали, уж просто по дружбе один рыбак пошел сегодня специально для меня ловить рыбу, от того что обещал мне давеча. И умчался сам на Мадатовский остров. Сейчас я кончу с завтраком и тоже туда пойду, посмотрю.
«Надо же, — отметил про себя Ник, — какая оперативность! Все же князь молодец! Как быстро все организовал!» И вслух сказал:
— Конечно, Петрус, очень интересно! Неужто все бурдюки найдут? И сообщи мне, сколько обнаружат!
— Говорят, что там уже ставки делают, — продолжал рассказывать Петрус, — Если ставить на то, что найдут все 20 бурдюков, аж до 20 рублей получить можно!
— Отправляйся, Петрус, и вот тебе три рубля, сделай и для меня ставку, — попросил Ник, отдавая должное изобретательности тифлисского полицмейстера.
— К тому же, — продолжал Петрус, — купец обещал, что если все бурдюки вытащат, то последний он жертвует на кутеж для тифлисской почтенной публики. Что-то и другие купцы и духанщики его поддержали, так что сегодня вечером и ночью на Мадатовском острове будет большой кутеж!
Петрус, наскоро переделав домашние дела, умчался на Мадатовский остров, явно с намерением остаться там на кутеж. Ник и Лили собрались идти в Сачино, к княгине, куда должен был подойти и Аполлинарий. Лили сказала, что останется у княгини все то время, пока будет отсутствовать юная княжна.
Аполлинарий должен был принести с собой рудничную лампу Дэви, подаренную ему в Шотландии, в копях Эберфойла. Это была очень удобная лампа, можно было регулировать ее свет и к тому же она крепилась на теле так, что руки оставались свободными. Такие приспособления к лампе делали умельцы Скотленд Ярда.
Почти в полночь все собрались в Сачино. Последним прибыл князь Вачнадзе с сообщением, что все бурдюки найдены и что на Мадатовском острове идет большой кутеж под надзором полиции. Кроме того, усилены посты на Майдане и на Авлабаре. Наконец, старая княгиня взволнованно перекрестила свою внучку и отпустила ее с мужчинами. Девушка была одета в темную мужскую одежду и походила на стройного худощавого мальчика. Аполлинарий, в свою очередь, тоже оделся во все темное. Вчетвером они подошли к часовне святого Або Тбилели.
Ночь стояла теплая, такая же, как это было в тот четверг, когда события происходили на горе святого Давида. Луна светила через облака тонким убывающим серпом.
Ник и князь Вачнадзе остались стоять на Метехском мосту, а Аполлинарий и княжна Эличка двинулись по скалистой тропе. Через несколько минут их уже не стало видно в темноте, они слились со скалой и только едва видный огонек лампы, медленно продвигавшийся вдоль скалы, показывал их местонахождение. Князь Вачнадзе нервничал, с одной стороны он боялся за свою родственницу, а с другой была та огромная ответственность, которую он взял на себя перед лицом не только наместника на Кавказе, князя Голицына, но и перед самим императором.
Время текло томительно долго. Наконец, огонек лампы исчез.
— Они, верно, уже в пещере, — тихо сказал Ник князю Вачнадзе.
Прошло еще около получаса, самого напряженного. И вот вновь на скале показался огонек, двигавшийся уже в обратном направлении. Еще полчаса и на мост вылезла княжна, а за ней и Аполлинарий, придерживавший рукой привязанную к груди изрядную шкатулку. Молча Ник помог Аполлинарию отвязать шкатулку и передал ее князю Вачнадзе, который взял ее в руки с благоговением. Тут же подъехал фаэтон с конвоем, князь Вачнадзе, не выпуская шкатулки из рук, неуклюже влез в него и фаэтон исчез, громыхнув на прощание колесами.
На мосту остались сыщики и княжна. Они стали медленно подниматься вверх по винному подъему. Говорить им не хотелось.
* * *
На следующий день тот же фельдъегерь, привезший распоряжение из Петербурга, под усиленным конвоем отправился обратно. Так закончилось еще одно дело, которое стало впоследствии известно как «дело о наследстве».
Прошло время. Лили и Ник, изрядно попутешествовав по Европе, уехали в Лондон. Там их встречал счастливый Аполлинарий, бывший уже отцом крепкого месячного мальчугана. Ник и Лили были у Аполлинария, когда приехавший из Скотленд Ярда посыльный привез срочный пакет. Аполлинарий удивленно посмотрел на обратный адрес — пакет был из итальянского посольства. Он вскрыл его и прочел вслух. Там было сказано,
