Суд короля - Э. М. Пауэлл
Стук дождя по крыше заметно усилился.
Барлинг нахмурился. Путешествия по непогоде занимали гораздо больше времени и были опасней обычных. Он надеялся, что Стэнтон не заставит себя долго ждать. К собственному удивлению, клерк понял, что ему не хватает присутствия молодого посыльного, хотя обычно он никогда не искал ничьей компании.
— А славный пудинг! Возьму-ка еще, пожалуй. — Осмонд облизнул губы, а потом кивнул на камин и вздохнул: — А ведь Дин должен был вырезать мне новую каминную доску. Теперь придется искать другого мастера. — Он снова вздохнул. — Страшные времена, Барлинг. Страшные.
— Страшные, — согласился Барлинг.
Потому что страшна была обнажившаяся перед ним алчность Уильяма Осмонда, клэршемского настоятеля, — алчность гораздо бóльшая, чем та, с которой тот зачерпывал сейчас студенистый пудинг.
* * *
Второй приезд Стэнтона в Клэршем был совершенно не похож на первый, шесть дней тому назад.
Тогда он въезжал сюда за Эдгаром и Барлингом в полудреме, убаюканный палящей жарой и мерным шагом коня, а в залитых солнцем полях окрест было полно народа.
Теперь же кругом царили тьма и тишина, если не считать шума ветра в вымокших кронах деревьев вдоль дороги да переклички сов. Хотя сейчас дождь стих, он явно еще долго поливал Клэршем после его отъезда. Все вокруг набухло влагой, а поля и дороги были усеяны глубокими лужами.
Плеск из-под копыт одинокого животного далеко разносился над безмолвными просторами.
Шесть дней назад он еще в глаза не видел кровавого лгуна Николаса Линдли. Шесть дней назад Бартоломью Тикер был еще жив. И Томас Дин тоже. А Кэтрин Дин еще была замужней женщиной — такой же, какой тогда еще мечтала стать Агнес Смит.
Стэнтон провел рукой по лицу, пытаясь стряхнуть накопившуюся усталость, а потом сдвинул колени, подгоняя изможденного Сморчка.
Он должен рассказать Барлингу о жене и детях Дина. Клерк узнает все первым. Он, несомненно, будет недоволен, что Стэнтон ничего не рассказал родным Дина про Агнес, — и пусть. Это было бы уже слишком. Барлинга-то там не было. Да, слишком. Стэнтон расскажет ему все поутру, а сейчас — спать. Он устал, как же он устал… И конь. Но все же посыльный понукал и понукал Сморчка, оглаживал потную шею дрожащего животного. Они были почти на месте. А потом Сморчок рухнул на дорогу.
Стэнтон вылетел через правое плечо коня и с треском впечатался в каменистую мокрую дорогу — лицом, вывернутой рукой и коленом.
Проклятье.
Воздуха в груди не стало. Отчаянно задыхаясь, он откатился от молотящих воздух копыт, хотя казалось, что его грудь безжалостно сдавливает огромная невидимая рука. А потом лежал навзничь под шелестящими деревьями, уставившись в затянутое облаками ночное небо.
Будь оно все проклято.
Но ведь виновата в этом его собственная глупость. Он слишком долго гнал измученного коня, а ночь скрыла усеивающие дорогу неровности и пустоты. Думать надо было. Стэнтон смог втянуть немного воздуха, оперся на оставшееся целым колено и ощупал лицо. Оно было мокрым, но вроде бы целым.
И тут он обмер.
Сморчок споткнулся не сам по себе.
Над дорогой была туго натянута толстая веревка. Готовая ловушка для коня и его наездника.
Бежать. Быстро. Стэнтон вскочил на ноги и с воплем боли едва не шлепнулся обратно из-за предательски подвернувшегося колена. Бежать он не мог.
Оставалось прятаться. Посыльный неуклюже заковылял в лес, цепляясь за тугие колючие ветки. Перед ним высился густой кустарник, и Стэнтон стал продираться сквозь самую гущу, стараясь двигаться как можно тише и быстрее, но с ужасом осознавая полную тщетность этих усилий. Он оглянулся на коня, по-прежнему бьющегося на дороге. Судя по стонам, несчастное животное испытывало страшную боль. По крайней мере, одна из его ног точно была сломана.
Внезапно Стэнтона накрыло приступом ярости. Да только поделать Стэнтон ничего не мог — разве что возблагодарить Бога за то, что не сломал при падении шею или ногу. Посыльный аккуратно ступил на ушибленное колено, тут же отозвавшееся болью. Похоже, он застрял здесь. Думай, Хьюго, думай.
Ну да, застрял. Но, по крайней мере, спрятался. А это безопасность. Он постарался утишить дыхание. Тишина — тоже безопасность. Он просидит здесь до утра, пока на дороге не покажутся люди, и тогда…
Господи Иисусе.
На дороге кто-то был. Из леса совершенно бесшумно выступила фигура в длинном черном плаще с закрытым повязкой лицом. Повернула голову вправо и влево, даже не задержав взгляд на несчастном бьющемся Сморчке.
Этот взгляд искал наездника. Отчаянно вглядываясь в сумрак, Стэнтон едва улавливал быстрые скользящие движения.
В своем облачении эта фигура казалась лишь еще одной из неверных теней в порожденном низкими облаками сумраке.
А потом облака разошлись под порывом ветра, приоткрыв краешек луны.
В ее блеклом свете Стэнтон увидел, что фигура застыла над его искалеченной лошадью со вскинутой рукой.
Облаченные в перчатку пальцы сжимали что-то, и в следующий миг этот предмет обрушился на голову Сморчка. Стэнтон готов был поклясться, что не только услышал, но и почувствовал этот страшный удар.
Линдли. Стэнтон втолкнул себе в рот кулак, чтобы сдержать крик. Нет.
Но Сморчок не умер, и тогда удары один за другим стали обрушиваться на него, превращая голову коня в страшное тошнотворное месиво.
Когда все было кончено, Стэнтон почувствовал на пальцах теплую влагу и понял, что вонзил в кулак зубы, стремясь сдержать рвущийся из горла крик ужаса.
Линдли выпрямился. Отбросил камень.
И снова принялся озираться. Влево и вправо, словно принюхиваясь, словно надеясь учуять Стэнтона и запах его ужаса.
А потом он сорвался с места и вновь принялся метаться по дороге быстрыми беззвучными шагами, похожий на призрака.
Но тот, кого он искал, затаился в кустарнике. Стэнтон напряженно вглядывался в сумрак, пытаясь по шороху сучка, по дрожи задетой ветки не упустить едва заметную фигуру.
А потом с шумным порывом ветра все вновь накрыло тьмой, словно сама луна отвела взгляд от творящегося на дороге ужаса.
Стэнтон взмок от напряжения. Его руки судорожно и бесшумно зашарили по земле в отчаянной попытке найти хоть какое-то оружие. Он не смел отвести взгляда от дороги.
Хотя не видел ни зги.
Пальцы шарили по сучкам и сырым листьям.
Ничего.
У него не было ничего против человека, сумевшего размозжить конский череп с помощью камня и своей страшной силы.
Раздался хруст сучка. Точно. И еще раз, уже чуть ближе. Стэнтон был готов поклясться,
