Стивен Галлахер - Царствие костей
Секунду стояла тишина, а потом Немая, вдруг осознав случившееся, истошно, дико завизжала.
Глава 26
— Картафил! Салатиил! — звала Немая, уставившись в пол. Она бы продолжала кричать и дальше, если бы Сэйерс, воспользовавшись благоприятной возможностью, не нанес ей боковой в челюсть, не слишком, впрочем, сильный. Раньше он иногда размышлял о том, что ощущает мужчина, ударивший женщину. Том был противен сам себе, поскольку всегда считан, что бить женщину — низость для мужчины, и он никогда не должен этого делать. Однако ситуация заставила Сейерса отбросить все запреты. Тем не менее чувствовал Том себя отвратительно — казалось, что он переступил опасную черту, вошел в дверь, до которой раньше попросту боялся дотронуться.
Но Сэйерс не мог поступить иначе. Женщина или мужчина — не важно, жизнь его находилась в опасности. Не опереди он Немую, и та не задумываясь рассекла бы его. Она рухнула на пол, меч выпал из ослабевшей руки. Сэйерс поморщился от отвращения к себе, зато теперь он находился вне опасности.
Он попытался открыть люк, но театральный плотник явно хорошо знал свое дело — лепестки его плотно прилегали друг к другу и ни на дюйм не подались. Щелей между ними не было видно даже из ближайшей к сцене кабинки. Сэйерс обошел Немую и поднял с пола меч. Женщина пошевелилась, но теперь не представляла никакой угрозы. Кончиком меча Том приподнял сначала один из лепестков, затем остальные. Вскоре люк был полностью открыт.
Первое, что Сэйерс увидел, посмотрев вниз, было тело Эдмунда Уитлока, сдавленное воротами и пронзенное шестеренками. Платформа проделала лишь половину пути. Руки и ноги Уитлока безжизненно свисали. Крови из него вытекло мало, но одного взгляда на шею было достаточно, чтобы определить перелом позвоночника. Сэйерс спрыгнул и, осторожно поставив одну ногу рядом с телом, другой встал на платформу. Под тяжестью его веса та медленно поползла вниз по установленным сбоку направляющим. Опустив платформу до уровня противовесов, Сэйерс закрепил их.
Уитлок, вне всякого сомнения, был мертв. Но где Луиза? Совсем недавно Том видел их вместе. Он огляделся, но в темноте различил только лицо Себастьяна Бекера. Облокотившись на балку, не сводя глаз с тела Уитлока, детектив сидел на земле в нескольких ярдах от него, в грязи, в пыли, не замечая ничего вокруг.
— Где Луиза? — спросил Сэйерс. — Бекер, вы меня слышите? Где она?
Бекер молчал. Тогда Сэйерс перелез через опоры, приблизился к нему и потряс за плечо. Полицейский очнулся и, продолжая смотреть на Уитлока, ответил:
— Я не знаю, что это было.
— Зато я знаю. Уитлок умер вполне заслуженной смертью. — Я спрашиваю вас — где Луиза? Она была с ним.
— Она пошла с ним, — медленно говорил Себастьян, — но он оттолкнул ее. Потом она подошла к нему, стерла с его лица кровь и обмазала ею свое лицо. Мисс Портер словно плакала кровавыми слезами. Я позвал ее, но она не откликнулась. Я попытался подойти ближе, но она вскинула руку, останавливая меня.
— Зачем? — удивился Сэйерс.
— Не могу сказать. Но я остановился. Потом она взяла его голову и прижалась своими губами к его губам. Не знаю, был ли он в тот момент мертв или при смерти, но она втянула в себя его последний выдох и он стал ее собственным.
Оторвав взгляд от тела Уитлока, Себастьян повернулся к Сэйерсу.
— В ее действиях сквозило что-то мистическое, — продолжал он. — Не способен их описать, не знаю как, но я клянусь вам, Сэйерс, клянусь своим последним днем жизни, я видел, как что-то перешло от Уитлока к ней.
* * *Когда Том Сэйерс входил через люк в подвал, Луиза поднималась оттуда по лестнице. Сердце ее стучало ровно, голова была светлой. Впервые за много недель она чувствовала — жизнь ее обрела цель и смысл.
Какую цель и какой смысл — этого она еще не знала, просто ощущала их присутствие там, где раньше зияла пустота. Ее заливали и переполняли новые, незнакомые впечатления. Луиза будто увидела свое место в великой системе, простиравшейся от центра, которым стала она сама, охватывавшей и жаркое солнце, и далекие холодные звезды.
В зале она встретилась с Молчуном и его женой — те как раз направлялись к выходу. Выглядели они уныло. Они шли обнявшись, и было неясно, кто кого поддерживает.
Она остановилась.
— Послушайте, — обратилась к супругам Луиза. — Уитлок умер. Я обнажила свою душу перед Богом и предложила осудить меня вместо него. Я верю, что он увидел мою душу, и принял предложение. Я уже нахожусь в аду, а Уитлок обрел покой. Господь свидетельствует о том, что я сделала, и он даст мне прощение. Я открыла свое сердце и впустила в него бремя Странника. Будете ли вы служить мне так же верно, как служили прежнему хозяину?
Они изумленно посмотрели на нее, но, безусловно, все поняли. Молчун, сняв с плеча жены руку, подошел к Луизе и долго, изучающее вглядывался в ее глаза, словно ожидал появления известного ему одному знака.
Луиза не шевелилась. Платье ее было разорвано до неприличия, на щеках засыхала кровь Уитлока, но она словно ничего не замечала. Не стыдясь своего вида, она стояла прямо, гордая, уверенная в себе.
Через некоторое время Молчун повернулся к жене, ждавшей подтверждения. Когда он кивнул. Немая тоже приблизилась к Луизе и выпрямилась; радостная улыбка появилась на ее лице, глаза заблестели, щеки налились румянцем.
— Идемте, — обратился к Луизе Молчун, и они вместе двинулись к выходу.
Глава 27
Филадельфия, Ричмонд и далее
1903 год
Когда в понедельник ранним утром Элизабет Бекер вошла на кухню накрывать для семьи завтрак, то никак не ожидала увидеть сидящего за столом гостя. Особенно такого, похожего на беглого каторжника. Он и сидел-то как преступник, сожалеющий о своих деяниях, — опустив голову, обхватив руками тарелку, словно кто-то покушался на еду. Костюм его, когда-то модный, явно сшитый на заказ, из хорошего материала, вылинял и потерся, местами потеряв изначальный цвет и форму.
Элизабет ошеломленно остановилась в дверях и едва не вскрикнула. Наверное, он услышал ее сдавленное дыхание, поскольку тотчас поднял голову и обернулся. Засунув в рот с полфунта оладьев с кукурузным сиропом, он старался проглотить их, дабы иметь возможность говорить.
— Не беспокойтесь. Ешьте, ешьте, — пробормотала миссис Бекер, поднимая руку и ретируясь назад, в маленький коридор. Отступая, она столкнулась с мужем.
Она собиралась что-то сказать ему, но Себастьян прижал палец к губам, призывая к молчанию, двинулся дальше и поманил ее за собой. Дверь была раскрыта, и гость мог их услышать. Супруги отошли от двери, чтобы тихо поговорить наедине.
— Себастьян, кто этот человек? — тревожно прошептала Элизабет.
Гость вновь обрел спокойствие и продолжал как ни в чем не бывало уплетать за обе щеки все, что стояло на столе, в то же время хорошо понимая, что Бекеры ведут речь о нем. Он выпрямился, убрал со стола локти, будто вспомнив, что обязан произвести благоприятное впечатление на хозяев.
— Его имя — Том Сэйерс, — ответил Себастьян.
— Он оставался у нас всю ночь?
— Я положил его на диван.
— Но зачем?
— Ему некуда идти.
Не такого ответа ждала от мужа миссис Бекер. Вытянув шею, она посмотрела в щелку — гость, явно испытывая неловкость, ерзал в кресле.
— Я узнала его. Это тот самый боксер, выступавший в шатре, в парке.
— Совершенно верно, — подтвердил Себастьян и угрюмо посмотрел на супругу.
— Себастьян, — проговорила та с тревогой в голосе, но муж перебил ее:
— Я знал его, еще когда жил в Англии. Меня с ним связывает одно незаконченное дело. Оно тянется со старых времен.
— Выглядит он как отпетый преступник. Он бежал с каторги?
— Нет, дорогая. Не обращай внимания на его вид. Очень часто внешность бывает обманчивой.
Они прошли на кухню. Сэйерс поднялся из-за стола. Себастьян представил его жене. Элизабет сообщила, что рада видеть его в своем доме, предложила сесть и продолжить завтрак.
Когда Сэйерс, доев оладьи, встал и направился к раковине, чтобы вымыть тарелку, Элизабет остановила его. Отослав боксера и мужа в сад, где они могли поговорить, она позвала на завтрак сестру и сына.
* * *«Сад» у дома Бекеров представлял собой выложенную камнем площадку, где Элизабет разбила несколько маленьких клумб, засеяв их цветами, а Фрэнсис посадила рядом с входной дверью гвоздичное дерево. Там стоял водяной насос и столик, куда женщины крошили хлеб для птиц. Когда-то Элизабет лелеяла мечту — посадить в саду вишню, но для нее уже не хватило места.
— У вас замечательный дом, — заметил Сэйерс.
— Благодарю, — произнес Себастьян. — Немного дороговат для меня, но стараюсь делать все возможное, чтобы семья не испытывала неудобств.
