Фиделис Морган - Неестественный свет
— Белый дамаст на подкладке из розовой тафты. Шлейф пол-локтя длиной, корсаж из серебряного муара, муслиновый шейный платок украшен кистями. Ленты — из спитлфилдского шелка. Всего пять ярдов материала.
Что-то потревожило водную гладь.
— Боже мой! Смотрите! — Графиня наклонилась вперед, пристально вглядываясь в воду, и крючок, зацепившийся за парик, немедленно потащил его набок. Ее светлость благоразумно выпрямилась. — У вас на шнурке рыба?
— Похоже, мелочь. — Опустившись на колени, миссис Рой рассматривала добычу. — В это время года форель мечет икру, так что или попадается огромная, или вытягиваешь полную сеть крошечных мальков.
Графиня воспользовалась моментом и локтем ткнула Пигаль в бок. Та, увидев затруднение подруги, попыталась отцепить леску от накладных волос графини.
— Ты переманила мальчишку? — прошипела ее светлость в самое ухо Пигаль.
Та кивнула.
— Не так давно я сшила себе прелестное персиковое платье, — сказала миссис Рой, возвращаясь на место, после того как снова забросила удочку. — Просто восхитительное. Из китайского розового дамаста на подкладке из желтой тафты, все в лентах цвета красного вина, ленты на рукавах, а сзади большой пучок из лент, подчеркивающий линию талии.
Пигаль подавила зевок.
— А к нему у меня была косынка из брабантских кружев, чтобы прикрывать грудь.
Графиня украдкой посмотрела на женщину. На ее взгляд, миссис Рой могла особо не беспокоиться о косынке — прикрывать-то было, честно говоря, почти нечего.
— Когда мы будем в доме, я покажу вам мои дивные новые серьги. Индийские бриллианты с необычными рубинами.
— О, прекрасно, — откликнулась графиня, имея в виду теплое помещение, а не серьги. — Жду с нетерпением.
— И что же случилось с эттим гозовым платьем? — Пигаль смотала свою удочку и стояла, приготовившись идти.
Миссис Рой повернулась к ней.
— Оно… на него что-то пролилось. Оно пропало. — Женщина улыбнулась. — Но не важно, мой муж пообещал мне вместо него другое. Даже лучше прежнего. Думаю, на этот раз я закажу зеленовато-голубое, с оливковыми лентами и коричневой отделкой…
— Да-да, — торопливо согласилась графиня. — Но смотрите! Мне почему-то кажется, что вашу… э… поживку заглотила очень большая рыба.
Заведение астролога оказалось самым удивительным местом, которое когда-либо доводилось видеть Элпью. К потолку приколоты высушенные летучие мыши, а по стенам — серебряные звезды. В углу стоял скелет человека, а в центре стола — черного, лакированного, инкрустированного перламутровыми символами и знаками, в одном из которых Элпью немедленно узнала символ из уравнения Бо, — красовалось чучело совы.
За столом сидел старик. Отталкивающий, с обрюзгшим багровым лицом, ядовитый с виду, он походил на чудовищный поганый гриб.
Едва Элпью вошла, как он раскинул большую колоду карт.
— Снимите! — приказал он. Элпью помедлила на пороге.
— Простите, что беспокою вас, сэр. Но я пришла не за предсказанием…
— Вы хотите, чтобы я составил вашу натальную карту?
Элпью покачала головой и вытащила из кармана листок бумаги:
— Вот. Загадка, которую задали моей госпоже. И мы ума не приложим, как это растолковать.
Она протянула ему листок, от всей души надеясь, что он не потребует за свои услуги огромной платы.
Астролог энергично выдохнул, словно собирался выпустить из себя весь воздух.
— А, ссылка на четвертое большое затмение этого, тысяча шестьсот девяносто девятого года от Рождества нашего благословенного Спасителя.
Элпью подобралась поближе.
— Вы можете это расшифровать?
Не отрывая глаз от бумаги, астролог знаком предложил ей сесть.
— Сейчас год тысяча шестьсот девяносто девятый от Рождества Господа Нашего, пять тысяч шестьсот сорок восемь лет от сотворения мира, четыре тысячи сорок семь лет от всеобщего потопа во времена Ноя, триста двадцать один год со дня изобретения ружья, тридцать три года как Лондон чуть не погиб в огне…
Три года с тех пор, как кошка съела мышку, подумала Элпью, желая поскорее покончить с отсчетами.
— …Тысяча шестьсот девяносто девятый, год, когда сие славное королевство благословлено целыми четырьмя затмениями светил. Первое, лунное, только что состоялось, и затмились почти десять градусов этого светящегося тела. Случилось это ровно через пять лет после погребения нашей покойной королевы Марии, супруги нынешнего короля, но я сомневаюсь, так ли уж это важно. — Он провел ладонью над головой — Сегодня утром случилось второе затмение — незначительное солнечное событие, едва различимое. Третье, лунное, мы, увы, не увидим, но для наших антиподов оно окажется полным. — Он поднял взгляд. — Вы следите за ходом моих рассуждений?
Элпью следила, но с трудом, поэтому улыбнулась и ободряюще кивнула, чтобы он продолжал.
— Четвертое, и последнее, затмение — солнечное — произойдет тринадцатого сентября, примерно за одиннадцать минут до полудня. Это по лондонскому времени. Про Уэльс и Корнуолл, или что там у вас, сказать не могу. Полагаю, вы знаете, что такое затмение? Могу кратко объяснить вам с помощью аллегорической поэмы. — Старик поразительно широко открыл глаза и начал декламировать для Элпью:
Восходит Синтья…
Он на секунду вышел из образа, чтобы пояснить:
— Это луна…
…грации полна,Но под вуалью не видать чела.Настолько Солус…
— Это Солнце…
…маской поражен,Что даже ни о чем не спросит он.От глупых шуток грозной пары и утехМы, смертные, страдаем больше всех.
Астролог потер руки.
— Видите! Ясно как белый день.
Туманной ночью и под водой, подумала Элпью.
— Итак, это конкретное затмение отмечает начало небесного равновесия, знака Либры, созвездия, которым управляет богиня Венера. Это важное затмение мы сможем наблюдать здесь, в Лондоне. Примечательно также, что оно пройдет на фоне противостояния Юпитера в созвездии Льва и Марса в созвездии Водолея и таким образом значительно увеличит воздействие.
Элпью сглотнула. О чем это он?
— Марс, бог войны, будет занят, ибо он, в свою очередь, стоит в оппозиции Сердцу Льва, Василиску, Кор Леонис.
— Это там написано? — спросила Элпью.
— Разумеется, нет, — раздраженно ответил астролог. — Я просто рассказываю вам о затмениях, которые происходят в течение этого года. Вот эти два последних символа наверняка относятся к этому последнему, величайшему затмению, о котором я только что говорил. Видите, затемненный знак предвещает затмение, последний символ в этом уравнении представляет собой знак Либры, небесного равновесия, в просторечии называемый Весами.
Процесс расшифровки может затянуться, подумала Элпью, но по крайней мере этот человек, похоже, считает, что в формуле есть какой-то смысл. Она наклонилась вперед, пытаясь понять.
— Увы, увы, — приговаривал старый гриб. — Боюсь, ужасные последствия этого затмения будут роковыми для бедной Англии, ибо если всего один взгляд на него ввергает человека в пучину несчастья, я молю, чтобы Провидение защитило от его злого влияния целое королевство.
Элпью стало как-то не по себе. Возможно, этот человек знает, о чем говорит; а он, судя по всему, объявляет о неминуемом конце света. Затем, с некоторым трудом напустив на себя безразличный вид, он вернулся к бумаге Элпью.
— Первый знак, который мы здесь видим, представляет Нигредо, нечто вроде состояния полного мрака и упадка, требующего изменений. Далее идет Меркурий, планета, чей знак предполагает получение и передачу энергий — как умственных, так и нервных. Близко, очень близко, чтобы можно было не волноваться, идет красавица Венера, планета любви, единения и чувств. — Он повернул листок, чтобы Элпью было лучше видно. — Четвертый символ означает соединение, а именно: две планеты находятся на расстоянии нескольких градусов друг от друга. Это мощный аспект, усиливающий участвующие в нем планеты. Далее следует Кор Леонис, о котором я говорил. Это звезда в сердце знака Льва, то есть Сердце Льва — вы успеваете?
Элпью кивнула, жуя губу. Она успевала — более или менее. Подавшись вперед, она присмотрелась.
— А может перевернутая Венера означать сурьму? — Она указала на знакомый символ. — Я уже сталкивалась с этим раньше.
— Ни в коем случае, — наморщил нос астролог. — Это Земля, в данном случае сидящая верхом на Солнце. Мысль неясна. — Он ткнул пальцем в ряд символов. — В первых скобках мы видим Марс и Венеру, слившихся вместе, и черточку, отделяющую их от Солнца — меньшего по размеру, чем второе, но, может быть, это всего лишь описка, эти гусиные перья не всегда так хороши, как хотелось бы. Во вторых скобках мы видим Солнце и то ли кинжал, то ли крест. Я бы предположил, что это латинский крест — crux ordinara, crux immissa или crux capitata. Латинское слово «crux» происходит, разумеется, от cruciare, то есть «пытать». Крест такой формы иногда называют Божьим знаком. Вы понимаете?
