Александр Бушков - Ковбой
…Тихие коридоры, тихие живописные аллеи, чугунные ворота, тихие чистые удочки Царского Села… Бестужев шел все в том же состоянии печальной отрешенности, он не думал ни о чем, ничему не давал более оценок, он всего-навсего сожалел, что оказался внезапно отягощен этим знанием. И знал, что иначе поступить не мог — нужно было спасать что-то в себе, и не виделось иной возможности.
— Алексей Воинович!
Он обернулся. На перронной площадке стоял профессор Бахметов в парадном вицмундире, и среди его орденов красовался Белый Орел на шее. «Ну вот, — печально усмехнулся про себя Бестужев, — а говорят, будто орлы не летают стаями. Весьма даже летают, если они — Белые…»
Интересно, как сочетается записной либерализм и вольнодумство сего ученого мужа с его парадным мундиром и многочисленными орденами «прогнившей монархии»? А ведь сочетаются, и гадать нечего, он радехонек, весел, в приподнятом настроении, это сразу видно…
— Я слышал, вас удостоили высочайшей аудиенции? И как вам наш обожаемый самодержец? Не правда ли, светоч государственного ума?
Явная насмешка сквозила в его улыбке, в лукавых глазах. Бестужеву и без него было тошно. Он ответил крайне сухо:
— Его величество государь, как обычно, на высоте.
— Ну, дай-то Бог… А позвольте спросить… Вы, конечно же, получили предложение войти в Специальный комитет?
— А вы?
— Получил, — сказал Бахметов. — И вынужден был решительно отклонить. Совершенно не мой профиль, знаете ли… Но вы-то, разумеется…
— Нет, — сказал Бестужев. — Мне было сделано такое же предложение, и я отказался. Совершенно не мой профиль, знаете ли…
— Вы серьезно?
— Совершенно.
— Позвольте… Куда же вы теперь?
— То есть как это куда? — пожал плечами Бестужев, впервые за сегодняшний день улыбнувшись. — Конечно же, в Шантарск…
Он стоял, улыбаясь бездумно, чуточку даже мечтательно, смотрел вдаль, в ту сторону, где всходит солнце, двигаясь к Санкт-Петербургу со стороны далекой Сибири.
И ни о чем не сожалел.
