Ловушка для стервятника - Евгений Евгеньевич Сухов
– И как же это они нашли? – ахнул Петр.
– А вот так! Пацаны местные в футбол играли, кто-то из них загнал мяч под крыльцо, а когда его стали доставать, то мешки увидели. Вытянули их, а они барахлом награбленным набиты! В милицию их сразу отнесли! Пионеры, мать их!..
С лица Петешева медленно сходила краска.
– И что теперь? – выдавил он из себя трудный вопрос. – Как бы по-серьезному копаться не начали. Надька ведь твоя тоже к ним в дом заходила. Соседи ее могли видеть.
– Не найдут они нас, – широко заулыбался Алексей Барабаев. – Каких-то плотников загребли. Суд уже сегодня состоялся. В закрытом режиме. Дали им по двадцать лет.
– Откуда ты знаешь?
– Моя матушка в Вахитовском суде гардеробщицей работает, вот и сообщила мне об этом.
– Вот как? – приободрился Василий Хрипунов. – И что за плотники такие? Как они там оказались?
– На свою беду, как раз перед самым пожаром в дом Манцевичей заходили. Предлагали им крышу починить. Канистру с собой таскали. Мусора решили, что в этой канистре бензин был.
– Ну и дела! А в действительности что там было?
– Пиво!
– И смех и грех… Они сознались? – усомнился Петешев.
– Кто же в таком деле сознается? – усмехнулся Алексей Барабаев. – Мусоров, похоже, мало это дело интересовало. Им бы только человека засадить да галочку там у себя поставить, чтобы трудодни свои получить. Так что не тужите, бродяги! Живем дальше! – Широко заулыбавшись, добавил: – А крыша у Манцевичей в сарае и в самом деле была плохая. Пока я в сарае стоял, так мне за шиворот мусор какой-то сыпался.
– Повезло, – сдержанно произнес Хрипунов.
– Да ты, Большак, вообще фартовый парень!
Глава 18
Клинический случай
Хрипунов пришел в Шамовскую больницу в конце рабочего дня, когда доктор Усачев уже вышел в коридор и собирался запереть кабинет.
– Вы довольно поздно, молодой человек, – пробурчал Усачев. – Я уже собираюсь домой. Мы же с вами договорились встретиться недели через две, а прошел почти целый месяц. Почему вы не пришли?
– Понимаете, Николай Олегович, – виновато произнес Хрипунов. – Очень много было дел, как на работе, так и дома. Ну никак не мог пораньше!
– Ну что ж, тогда давайте я вас осмотрю, если вы уж пришли, – вернулся Усачев в кабинет. – Садитесь.
Николай Олегович вновь облачился в белый халат и сел за свой стол.
– Жалобы у вас какие-нибудь имеются?
– Порой очень болит голова, – признался Василий. – Как будто бы кто-то мою голову в тиски зажимает.
– Вы принимаете препараты, которые я вам выписал?
– Нерегулярно. Иногда я просто забываю.
– А вот этого делать никак нельзя! В вашем случае важен системный подход. Если прием прерывается, то нужно начинать все сначала. Давайте я посмотрю вашу голову. – Усачев подошел к Василию Хрипунову и притронулся длинными пальцами к его вискам. Слегка нажал. – Вам больно?
– Разве что самую малость.
– Головокружение наблюдается?
– Иногда есть, но оно быстро проходит.
– А двоение в глазах наблюдается?
– Иногда бывает.
– Что вас еще беспокоит?
– Память стала ни к черту!
– У вас типичный клинический синдром. Вам нужно принимать препараты, если вы не будете этого делать, то ваша память станет еще хуже, а боль усилится! Мозг – довольно сложный организм, и к нему нужен особый подход. Кроме всех тех таблеток, что я вам посоветовал, есть еще одно реабилитационное мероприятие…
– Какое же?
– Постарайтесь почаще бывать рядом с пчелами.
– Это чтобы они кусали?
– Совсем не обязательно, – возразил доктор. – Важен сам микроклимат пасеки. Там идет воздухообмен между пчелиными семьями. Это своеобразный ингалятор. Вы вдыхаете воздух, насыщенный ароматами меда, воска, прополиса, и за счет всего этого происходит ваше оздоровление. Уверяю вас, уже через сутки вы почувствуете себя лучше. Главное, что вы не испытываете чувство агрессии. Ведь это так?
– Не хотел вам говорить, доктор, но, видно, придется… Бывают у меня приступы агрессии… Кукушку мне начисто отбили.
– Какую еще кукушку? – удивленно спросил доктор.
– Да голову мне отбили! Иногда споришь с кем-то, так прям убить его хотелось бы. А потом думаешь: зачем? Как-то успокаиваюсь, и легче становится.
– Уже хорошо… Два года назад у меня был больной, пациент, тоже контуженый, который мне рассказывал, что ему снятся сны, как он убивает топором человека. И очень боялся, что подобное может осуществиться наяву.
– И что?
– Слава богу, что все обошлось. Он прошел полный курс реабилитации и сейчас работает на очень ответственном посту. И о своей контузии почти позабыл… Вот совсем недавно были убиты мои хорошие знакомые: профессор Манцевич со своей сестрой. А дом их подожгли. Милейшие люди, хочу вам сказать… Очень несправедливо с ними обошлась судьба.
– К чему мне все это говорите, доктор? – нахмурившись, спросил Хрипунов.
– А я подумал, что если бы этот человек не излечился, то все его кошмары, что он испытывал в своих снах, могли бы осуществиться наяву. Лечение контузии – это очень непростой процесс, он многоэтапный. И вы должны придерживаться всех тех рекомендаций, которые я вам дал. Главная цель – это поддержание и сохранение всех жизненных функций и чтобы впоследствии не возникло никаких осложнений. Продолжайте принимать все те препараты, что я вам выписал, и ни в коем случае не прерывайте курс лечения. – Посмотрев на часы, доктор сказал: – Карточку вашу я оставлю у себя, встретимся через неделю. А сейчас мне нужно идти.
Распрощавшись с пациентом, Николай Олегович остался в одиночестве. Подумать было над чем. С Хрипуновым что-то не так. У него явное поражение нервной системы, которое на первый взгляд не диагностируется, только усиливающееся косоглазие и боли в височной области доказывали, что он пребывает в затяжной контузии средней тяжести. Зрачки очень слабо реагируют на свет. Его контузия, полученная на войне, сопровождается кошмарами и прогрессирующей агрессивностью, что Хрипунов пытается тщательно скрывать. В его послевоенной биографии имеется нечто такое, о чем бы он не хотел распространяться, что не может не вызывать опасения. Контуженые люди, как правило; неуравновешенные; если лечение не завершено, то они могут представлять самую настоящую угрозу для окружающих. «А что, если предположить самое худшее? Вдруг многочисленные убийства, происходящие в Казани в последние годы, дело его рук?»
Доктор Усачев помрачнел, вспомнив о погибших профессоре Манцевиче и его сестре Марфе Алексеевне. С Кириллом Алексеевичем Усачев приятельствовал. Нередко они проводили время в долгих беседах. Говорили обо всем: о политике, о новых интересных книгах, об искусстве… И вот теперь какой-то мерзавец отнял у него доброго друга Кирилла Алексеевича и его сестру. Такое жестокое преступление – переломать кости
