Купеческий сын и живые мертвецы - Алла Белолипецкая
Не слишком толстый шестик заметно выгнулся, и купеческий сын решил: сейчас его махалка переломится пополам. И тогда Зина уж точно ничем не сумеет ему помочь. Но нет: по счастью, палка была из ясеня. А его древесина — не ломкая. Под давлением Зининого веса шестик как бы спружинил, чуть повернул голову обгорелого вбок, а потом — обуглившееся тело начало сдвигаться с Иванушки. Вначале купеческий сын ощутил, как съезжает вбок верхняя часть туловища бывшего пожарного, потом — руки-головни переместились от шеи Ивана в ту сторону, куда мертвеца толкала Зина. И, наконец, всё обгорелое тело с Иванушки сползло — так что он смог снова втянуть в себя воздух, а не патоку и не густой мед.
Зина разутой ногой ещё немного отодвинула обгорелого от Иванушки — откуда только силы взялись! Кашляя и хрипы, купеческий сын приподнялся с пола, поглядел на Зину — но даже не поблагодарил её. Просто позабыл, что нужно это сделать. Вместо этого он перевёл взгляд на дверь, всё ещё удерживаемую многосуставчатой рукой его деда.
— Зина, мне понадобится батюшкин нож. — Иванушка даже сам удивился тому, что голос его звучит хоть и сипло, но вполне отчётливо. — И где-то тут, на полу, должны быть дверные шурупы. Нужно, чтобы ты их нашла! Даже мой дед мертвецов не удержит, если они навалятся на дверь все разом.
«И сколько он ещё захочет их удерживать? — прибавил Иванушка мысленно. — С учётом того, что он и сам — один из них».
2
Татьяна Дмитриевна Алтынова когда-то дала самой себе зарок: более в Живогорск не возвращаться. Случилось это почти пятнадцать лет тому назад, вскоре после того, как погиб её свекор Кузьма Петрович. И, уж конечно, она содержала бы это слово — когда б ни чрезвычайные обстоятельства.
Телеграмма, присланная из Живогорска, застала Татьяну Дмитриевну чуть ли не на полдороге: у неё уже были уложены вещи и куплены билеты на поезд до Санкт-Петербурга — для неё самой и для её пожилой горничной, которая во всех путешествиях её сопровождала. И с минуты на минуту должен был прибыть экипаж, который отвёз бы её на Николаевский вокзал. И вот, поди ж ты: рассыльный из телеграфной конторы порушил все её планы.
А теперь она и сама не знала, что ужасало её больше: мысль о том, что с её сыном могло приключиться непоправимое несчастье? Или осознание того, что она страшно разражается из-за этой телеграммы, которая пришла так некстати? Ведь что стоило мальчишке-рассыльному задержаться на четверть часа! Тогда к моменту возвращения Татьяны Дмитриевны из столицы все уже решилось бы и без её участия. И ехать в Живогорск ей бы уже не потребовалось. А сейчас увильнуть от этой поездки не было никакой возможности. По крайней мере, если бывшая жена купца первой гильдии намерена была в дальнейшем сохранить хотя бы остатки душевного покоя.
Поезда в Живогорск не ходили — не проложили туда железную дорогу. Однако этот чертов городишко отделяло от Москвы каких-то сто восемьднсят верст. И на перекладных можно было бы часов за шесть до него доехать. Но, во-первых, путешествовать таким манером Татьяна Дмитриевна Алтынова не привыкла. А, во-вторых, ехать в Живогорск без сопровождения известного лица вовсе не имело смысла. Чем она могла бы помочь своему сыну, если события в том городишке и вправду приняли столь скверный оборот? Надо полагать, Иван потому и решил отбить ей ту телеграмму, поскольку знал, с кем именно его мать в своё время Живогорск покинула. И рассчитывал на помощь этого человека в гораздо большей степени, чем на её собственную.
Однако в том и состояла главная трудность: человека этого сейчас в Первопрестольном граде не было. Собственно, именно к нему Татьяна Дмитриевна и намеревалась ехать нынче в Санкт-Петербург. Так что теперь уже она сама должна была отбить телеграмму — в столицу Империи. А заодно ей пришлось отправить своего дворецкого, чтобы тот нанял для неё самой и её горничной спальный экипаж — дормез, чтобы они еще с ночи могли пуститься в путь.
На следующее утро Татьяна Дмитриевна рассчитывала прибыть в Живогорск. Ну, самое позднее — завтра к обеду.
3
Иванушка в одну секунду выдернул ножик из головы того покойника, который всего минуту или две назад пытался вцепиться ему в горло. Хотя теперь казался грудой тряпья, брошенной на пол. А вот у Зины дело с поисками выпавших шурупов шло существенно медленнее. Два из них она отыскала и передала Иванушке почти сразу, а все остальные не находились, хоть убей!
Купеческий сын опустился на колени и тоже принялся шарить руками по каменному полу — увидеть в сумерках дверные шурупы на сером полу было совершенно невозможно. А тем временем дубовая, дверь, которую Иванушкин дед держал почти что на весу, начала метро содрогаться. В неё снаружи будто тараном били. Похоже было, что мёртвые гости умеют работать сообща — не хуже муравьёв или пчел. Про то, что у тех имеется нечто вроде единого для всех разума, Иванушка прочел в какой-то книжке. Вот и этот «рой» восставших покойников действовал теперь на удивление слаженно — как если бы ими руководил кто-то, знавший толк в тонкостях осадного искусства.
— Нашла ещё один! — воскликнула Зина и на ладони протянула Иванушке заржавленный шуруп. — Сколько их ещё должно быть?
Этого Иван Алтынов не знал. И только пожал плечами, даже позабыв о том, что в сумерках склепа девушка вполне может не разглядеть этого. Купеческий сын понимал: им не отыскать всех этих шурупов без света, а взять его было неоткуда. Так что выход он видел только один.
— Дедуля! — Иванушка вскочил на ноги, быстро шагнул к двери, которую продолжал удерживать его дед, и подпер её спиной. — Мы должны эту дверь закрепить! Я попробую её удержать, а ты найди для нас те шурупы, которые давеча выпали. Используй свою руку!
Купеческий сын отнюдь не был уверен, что сумеет удерживать дверь в проеме в течение хотя бы одной минуты. И Зина явно тоже не была уверена в этом: она громко ахнула, когда поняла, что затевает Иванушка. Однако выбора-то не было: его дед вот-вот мог превратиться из их с Зиной союзника в пособника ходячих мертвецов. Так что — действовать следовало немедленно. Может быть, они и так уже опоздали.
Купец-колдун словно
