Человек из прошлого - Евгений Евгеньевич Сухов
Получается следующее: где-то в середине лета 1938 года в походе на реку Свиягу, третьем в истории компании Николая Кондратьева, один из участников этого похода — Василий Кудряшов — был убит. Надо полагать, умышленно, причем из низменных побуждений. За что можно было получить восемь лет, а то и полную десятку. В середине июля 1948 года выходит срок давности за данное преступление — осталось всего ничего! Вот Кондратьев с компанией и всполошились, как бы старший оперуполномоченный Рожнов не докопался до истины, произошедшей с Кудряшовым, до истечения срока давности за содеянное убийство. И совершили на сотрудника милиции покушение.
Если бы Кочемасов по воле случая не попал в автомобильную аварию, его бы, скорее всего, тоже бы устранили, поскольку с приближением наступления срока давности Эдуард становился все более опасным для Кондратьева и его компании. Опасным становится и он, майор милиции Виталий Викторович Щелкунов. Так что следует быть настороже оставшиеся полтора-два месяца и повнимательнее присматривать за собой. И главное, успеть за это время, то есть до наступления срока давности, вывести всю эту компанию на чистую воду. И первое, что надлежит сделать, это попытаться отыскать труп Василия Кудряшова…
Глава 17. Встреча в Лядском садике
В воскресный день в Лядском садике, расположенном между улицами Горького и Щапова, всегда полно народу. Живописное и спокойное место находилось поодаль от оживленных дорог и являлось одним из самых любимых и посещаемых казанцами. Сквер, огороженный старинными чугунными решетками, разбивался на аллеи, вдоль которых стояли лавочки; в глубине сквера росли могучие старые липы, создавая густую тень.
Парочки влюбленных, держащихся за руки и не сводящих восторженных взглядов друг с друга… Мамы с колясками, неторопливо прогуливающиеся по аллеям сада и осуществляющие оздоровительный моцион для ребенка и себя… Вездесущие шумные дети в панамках, сатиновых шортах и с коленками в ссадинах… Много людей преклонного возраста, вышедших из своих квартир и домов на свет божий погреть свои старые косточки на солнце. Пожилыми людьми оккупированы в парке почти все скамейки, поскольку они со спинками и сидеть на скамейках удобнее, нежели на лавках, что без спинок. Поэтому Валерию Федынцеву пришлось присесть на лавку неподалеку от старого фонтана с фигурой девушки с кувшином, сработанного еще в конце девятнадцатого века, и здесь дожидаться Николая Кондратьева.
Тот пришел, как они и условились, ровно в полдень.
— Рассказывай, — потребовал Кондратьев, искоса поглядывая на прохожих и проверяя, не подслушивает ли кто их разговор.
— Ну а что рассказывать, — уныло произнес Федынцев. — Этот майор Щелкунов поутру заявился на квартиру к Нинель и напрямую принялся расспрашивать ее о Кудряшове.
— Ты в это время был у нее? — спросил Кондратьев.
— Да, — последовал ответ.
— Понятно… Ты присутствовал, когда майор ее допрашивал? — посмотрел на приспешника и бывшего сокурсника председатель плановой комиссии Городского совета.
— Нет, но я все слышал, — ответил Федынцев. — Практически… — нерешительно добавил он. — Стоял за дверью.
— Рассказывай, о чем спрашивал мусор и что ему отвечала Нинель, — снова в приказном тоне произнес Кондратьев. — И по порядку!
Валера Федынцев хотел было ответить Кондратьеву, что приказывать ему он не имеет никакого права. Неплохо было бы ему умерить свой начальнический тон при обращении к нему, потому что для Кондратьева он не подчиненный, а потому исполнять какие-то его приказы не намерен.
Федынцев уже открыл было рот, чтобы разразиться подобной тирадой, однако вовремя остановился, решив, что собачиться и конфликтовать с Кондратьевым не самое подходящее время. А вот позже, когда вся эта канитель закончится, он непременно от него отмежуется, чтобы более никогда не иметь с ним ничего общего.
После чего стал рассказывать…
— Ну если по порядку… Когда майор спросил про Васю Кудряшова, Нинель ответила, что она с первого месяца учебы видела, что нравится ему, и не сразу, но уступила его ухаживаниям. После чего они стали встречаться… — Федынцев немного помолчал, вспоминая разговор майора Щелкунова с Яковлевой, затем продолжил: — На вопрос майора, как долго они встречались, Нинель ответила, что где-то полтора года. После чего она сказала, что они с Кудряшовым расстались, потому что она полюбила другого мужчину…
Федынцев с некоторым интересом посмотрел на Кондратьева, надеясь, что тот как-то отреагирует на произнесенную фразу. Ведь говоря о другом мужчине, Нинель имела в виду именно Николая. Однако на лице Кондратьева не отобразилось никаких эмоций: он вел себя таким образом, словно речь шла вовсе не о нем, а о каком-то постороннем мужчине. Дело было отнюдь не в уравновешенном характере Кондратьева, а в том, что Нинель Яковлева в его жизни никакого особого значения никогда не имела.
Чуть усмехнувшись, Федынцев продолжил:
— Потом он спросил, как к этому отнесся Кудряшов. На что Нинель ответила: отнесся, как относятся обиженные подростки. Стал искать с ней встречи, пытаясь застать одну, чтобы объясниться и предложить начать все сначала. Но его попытки ни к чему не привели. А в их последний разговор Нинель пришлось его выслушать, после чего она прямо дала понять Кудряшову, что между ними все кончено, поскольку никаких чувств она к Кудряшову больше не испытывает…
— Не разводи лирику, это все мне не интересно, — нетерпеливо перебил Федынцева Кондратьев. — Ты мне скажи, что она говорила майору насчет исчезновения Кудряшова.
— Да ничего такого вроде не сказала, — отведя взгляд в сторону, ответил Валерий. — Она сказала, что больше он к ней в этот вечер не подходил, а утром, когда все проснулись, Кудряшова уже не было. Уехал, дескать, рано утром, ни с кем даже не попрощавшись. Потом майор задал еще несколько уточняющих вопросов и ушел.
— Каких таких уточняющих вопросов? — уперся взглядом в Федынцева Кондратьев.
— Ну видел ли кто Кудряшова после похода, отец, скажем, или сокурсники… — ответил Федынцев.
— И что она ответила на это? — продолжал выпытывать Николай.
— Что никто его после похода не видел. Исчез, как в воду канул… — негромко произнес Валерий Федынцев.
— Канул? — раздраженно повторил Кондратьев. — Ты мне скажи, кто ее за язык тянул про поход рассказывать?
— Ну, дура…
По асфальтовой аллее прямо к их скамейке подкатила коляску молодая мамаша с младенцем. Остановившись вблизи, она поправила малышу вязаную шапочку, сползшую на лицо, и покатила коляску дальше.
— Дура? — прошипел Кондратьев с такой злобой,
