Опер с особым чутьем - Валерий Георгиевич Шарапов
– Возникнет ли такое желание у психически нездорового человека? Он отдает отчет своим поступкам?
– Значит, хорошо лечили. – Доктор горько усмехнулся. – Вот и думаешь порой, а нужно ли их вообще лечить… Все эти биполярные расстройства – раздвоения личности. Человеку хорошо в его ипостаси, во всяком случае, в одной из них – он прекрасно себя чувствует и плевать хотел на новые методики лечения психиатрических заболеваний. Это крик души, простите. Всех не вылечишь, кто-то уходит. К этому относишься философски, пока одна из этих историй не коснется тебя лично.
– Не думаю, что в случившемся есть ваша вина и Душенины будут в претензии. За всем не уследишь.
– Я тоже так думаю. Но отчего-то не легче. Многое переживали в жизни, придется и это пережить. Игорь Леонидович пока в прострации, не понимает, как жить дальше. Маша потрясена. Но это пройдет, время поможет. Завтра-послезавтра выберу часок, чтобы к ним зайти. Надеюсь, не прогонят. Вы тоже приходите. Не мое, конечно, дело, Павел Андреевич, но Мария Игоревна так выразительно на вас смотрит…
Мимо машины проплывал разрушенный Вознесенский монастырь. Он находился на возвышенности, в стороне от жилых кварталов. От старинной православной святыни уцелело немного. Белые стены посекли осколки и пули. Зияли дыры от попаданий артиллерийских снарядов. Уцелело несколько оконец арочного типа, часть крыши. От купола над центральным строением сохранился лишь каркас. Многие стены не выдержали попаданий, разрушились. Подходы к монастырю устилали обломки, рос бурьян. Павел проводил глазами оставшиеся за спиной руины. Машина, выехав из городка, огибала обширный мусорный пустырь. Куренной, сидящий за баранкой, покосился на спутника:
– Ты в порядке? Мрачный уж больно.
С момента инцидента в психлечебнице прошло полтора часа. Павел пожал плечами:
– Неприятно это…
– Не пойму, – пустился в рассуждения Куренной, – к кому сильнее лежит твоя душа – к Кире Сергеевне или к Марии Игоревне? Не многовато ли для начала, приятель? Сам не запутался? Впрочем, допускаю, Кира сама к тебе пришла – и просто не оставила выбора. – Куренной хохотнул. – Мы же, мужики, народец слабый, неустойчивый.
– Вадим Михайлович, прекращай, – поморщился Горин, – о работе лучше говори.
Поднятая Куренным тема действительно имела место и шла вразрез с морально-этическими установками. Он не искал отношений, отношения искали его и, кажется, находили. «Работа» приближалась. Проехали пригородный поселок с унылыми избами, дорога превратилась в колею, заросшую чертополохом. Справа выросло недостроенное сооружение – частично дощатое, частично кирпичное. Строили не с нуля, восстанавливали то, что уцелело. Очевидно, объект для местных аграриев имел значение. Куренной съехал с дороги, повел машину по кочкам. Поскрипывала бетономешалка, приводимая в движение ручной тягой. На строительстве свинарника трудилась молодежь – голые по пояс парни, не сказать что богатыри, но и не заморыши. Двое перегрузили цемент в носилки, покосились на пришельцев и понесли ношу в здание. Крыша отсутствовала, как и часть стен. О том, что объект не новый, свидетельствовал въевшийся в стены запах. Куренной закурил, осмотрелся. Здесь было неплохо, природа, свежий воздух с нотками навоза, никакого начальства. Работа двигалась чинно, размеренно, никто не бегал, стараясь перевыполнить план. Двое трудились на кирпичной кладке, поднимали стену, сверяясь с отвесом. Поскрипывали кельмы, которыми молодые строители соскребали цемент с носилок. Рядом на поддоне возвышалась горка кирпичей. Работа не встала с появлением милиции, но студенты косились. Один как бы невзначай задвинул за стену пустую пивную бутылку. Лица у парней были мучнистого цвета, можно не гадать, чем занимались вчера. В закутке между стенами красовался обтянутый штанами зад – еще один студент заливал бетоном пол, разравнивал его куском доски с ручкой. Бетон готовили отдельно – в корыте, используя щебень. Рослый светловолосый парень перемешивал раствор лопатой. Заметив посторонних, сделал недовольное лицо, но когда подошел, сдержанно улыбался.
– В чем дело, товарищи? Вы с цементного завода? Только не говорите, что нечего отгружать. У нас уже были простои.
Куренной показал удостоверение.
– А что не так? – заволновался парень. – Работаем, никому не мешаем. Ваши уже приходили, все, что нужно, проверили. Позавчера была комиссия из горисполкома, хотели знать, к какому числу сдадим объект.
– И когда сдадите?
– С таким снабжением – никогда. – Парень решительно тряхнул густыми волосами. – А по плану – третья декада августа. Задержаться не можем, учеба у нас. Мы в Ленинграде учимся: двое в технологическом, двое в военном институте железнодорожного транспорта. В чем дело, товарищи милиционеры? Документы показать?
– Не любите чужих? – спросил, прищурившись, Павел. – Так мы не чужие, это вы чужие.
Хмыкнул приземистый парень, заливавший полы, сел на колени, повернулся. У него была постная вытянутая физиономия (видно, перестарался вчера) и уши торчком. Отложили работу каменщики, сели покурить. У парней были нормальные интеллигентные лица.
– А что не в порядке? Прилично себя ведем. Местные тогда в клубе в драку кинулись, а мы-то что? Это они кинулись, не мы. Лехе вон щеку расцарапали, в медпункт пришлось обращаться. К нам участковый приходил, все выяснили, к группе никаких претензий.
– Да все отлично, парни, – отмахнулся Куренной, – работайте. Мы не к вам приехали – так, осматриваем район в целях профилактики. Неспокойно в пригороде, пьющий элемент бузит, мужики своих баб поколачивают. А те чуть что сразу в милицию бегут: мол, спасите, помогите. Одному из местных глаз разукрасили, а у него дальний родственник в горкоме. В общем, получили указание проверить район, провести, по необходимости, разъяснительную работу.
– А, тогда ладно, – с сомнением протянул парень. – Меня Егором зовут. Фамилия Литвинов – комсорг группы и командир отряда. Отряд, правда, маленький, всего четверо. Планировали больше, но у одного в Ленинграде мать умерла, другого на пересдачу оставили. На третий курс переводимся, в армию не взяли, поручили учиться и стать достойными специалистами. Разнарядка пришла в вузы – люди требуются на время каникул. Мы не против, поднимаем народное хозяйство, да и заплатить обещали…
– Здесь живете?
– Вон вагончик, – указал подбородком студент, – три минуты ходьбы.
– Местные не докучают?
Каменщики засмеялись, один ответил на вопрос:
– Сначала докучали. Та потасовка в клубе не единственной была. Но мы на сознательность давим, применяем методы убеждения. У них нормальная молодежь. Только ребята выпить любят, диковатые какие-то. Проводим воспитательную работу, объясняем гражданам, что в нашей стране нет ни своих, ни чужих, мы единое общество и можем находиться там, где хотим. А если уж нас и начальство сюда отправило…
– Да дураки они, – не сдержался второй. – Можно подумать, мы для себя этот свинарник строим.
– В городе
