Алчность - Дмитрий Иванович Живодворов
– Городовой, дежуривший у дома генерал Одинцова, где?
– Тут–с. Спит, господин следователь. Домой ему далече вот он и спит значить тут.
– Проводите!
Дежурный быстро рысью двинулся по коридору.
– Потапов! Васька, – гаркнул он. – Да вставай ты увалень. Начальство видеть хотят!
Через секунды три грохота, суеты и шёпота на пороге кладовки стоял городовой Потапов.
– Василий, как Вас по батюшке? – спросил Архипов.
–Фёдорович, – гаркнул городовой.
– Да, Василий Фёдорович, вспомните! Вы сегодня были в карауле возле дома генерала Одинцова.
– Так точно!
–Генерал никуда не отлучался?
–Никак – нет! – еще громче закричал он спросони.
– Вы уверены, что генерал не выходил из дома? Я спрашиваю Вас ещё раз, дабы Вы успокоились и хорошенько вспомнили.
– Я Ваше благородие спокоен и отвечаю точно–с!
Архипов услышал в ответе обиду этого бравого служаки. Он де старается, а его не ценят. Сомневаются в нем. Следователь улыбнулся:
– Вы молодец Потапов! Хвалю Вас за точное несение службы! А может, кто из слуг выходил?
– Никак нет, – ответил тот. – Вот мальчик приходил.
Архипов пристально посмотрел на Потапова.
– Что за мальчик?
– Разносчик газет. Слуга генерала подозвал мальчишку с газетами, купил газеты и мальчик ушел.
– И все? – спросил Архипов.
–Так точно–с!
– Итак, получается, что генерал был дома неотлучно и ни с кем не общался, – сказал Архипов. Городовой в это время немного кашлянул: – Ваше благородие, они были дома–с, а вот общаться – общались. Они не ходили. К ним ходили.
Архипов смотрел на городового и поражался, как этот человек мог попасть в полицию? Как он может вести сыскное дело, когда у него мышление не быстрее чем у бычка трехлетка. В этом вся беда российской полиции. Пока на службу будут принимать опричников, которым думать вредно и нечем – правового государства не будет, так как государство, набирая таких защитников закона, готовится защищаться от граждан, а не защищать их. Поэтому граждане не верят государству и побаиваются полицию.
–А ходил к ним кто? – еле сдерживаясь, спросил Архипов.
– Так поп. Виноват – этот, священнослужитель Ваше благородие, – довольный своим уточнением сказал Потапов.
– По какому праву пустили? Кто дал разрешение? Вам же было сказано, что генерал под домашним арестом. Почему нарушили приказ? – взревел Архипов.
Городовой, услышав крик, сразу определил, что перед ним большой начальник, и вытянувшись в струнку и глядя стеклянными глазами, на одном выдохе, он отрапортовал.
– Так точно! Был получен приказ о домашнем аресте. Велено никого не пущать и не выпущать без разрешения следственной управы. Согласно уложению 3 о содержании арестантов, сказано, что к лицу подследственному, как и к осужденному в камеру допущать без особого разрешения токмо следователя и священника. Так что священник и был допущен Ваше благородие!
– Потапов, – закричал следователь. – Так это в тюрьме можно попа звать без допуска, в тюрьме!
– Виноват! Однако в уложении 3 не сказано, можно или нельзя допускать попа при домашнем аресте. А коли не сказано, то, что не запрещено, автоматически дозволяется.
– Слушайте Потапов, ну вы же полицейский, прописать все нельзя. Ну, нигде же не запрещается ковырять в ухе ножом, Вы же не ковыряете. Знаете почему?
– Никак нет Ваше благородие.
–Да потому что ковырять ножом в ухе опасно. Есть же здравый смысл на все, – кричал Архипов.
– А вот мой шурин ковыряет ножом в ухе и ничего Бог миловал, – вставил дежурный.
– О, господи,– Архипов сел. – Так теперь подробно. Это все кто приходил?
– Так точно!
– В каком часу пришел поп?
– С 15до 16 часов.
– Ушел когда?
– Через полчаса.
– Выглядел как?
– Обыкновенно, как батюшка. Виноват! Рост 170–175 см, худощавый, борода густая до живота. Ряса черная, монашеская.
– Так монашеская, или священника?
Городовой побледнел: – Кажись монашеская Ваше благородие. Ой! Монах же не священник и, стало быть, не может быть допущен без разрешения. Виноват! Прозевал!
Архипов смотрел на душевные муки городового, которые были видны в его дергающихся усах и опущенных глазах.
– Последний вопрос. Монах приходил до покупки газеты или после?
– После. Точно после, через час после покупки газет Ваше благородие.
Архипов ехал к Одинцову. Появление монаха в этой истории было не случайным. Неужели он ошибался и Одинцов виновен? С этими мыслями он дернул шнурок звонка. Дежурный отдал честь и сказал что все спокойно. Степан открыл не скоро. Архипов зашел в гостиную, через минуту вышел Одинцов. Он был явно встревожен.
–Что случилось Дмитрий Иванович?
Архипов решил сразу задать вопрос без церемоний.
– Вы должны мне ответить, кому вы передали записку через мальчика разносчика газет?
– Я ничего и никому не передавал, – холодно ответил Одинцов.
– Вы лжете Лев Петрович, и что удивительно, не особо искусно. Вы должны мне ответить, что за монах приходил к Вам сегодня?
– Я вам ничего не должен отвечать, – с явным раздражением ответил генерал. – Пока Вы не потрудитесь мне пояснить, зачем Вы подбросили мне череп с венком и лентами?
Архипов посмотрел на Одинцова, тот был возбужденно и встревожен, в карман халата была опущена рука, по очертаниям там был револьвер. Только не спровоцировать, думал Архипов. Он сел в кресло. Достал сигарету. Закурил.
– Лев Петрович, потрудитесь объяснить Ваш вопрос! Что значить, я Вам подбросил череп? Вы откуда это взяли?
– А вот откуда, – ответил Одинцов и указал на глобус. Он подошел, снял верхнюю крышку и в полусфере Архипов увидел зуб и обрывок ленты.
–Теперь Вам ясен мой вопрос, господин следователь?
– Откуда это у вас? – спросил Архипов.
–Вы принесли, милостивый государь. Только зачем? – закончил генерал.
Архипов встал.
–Так, а теперь очень точно и внимательно услышьте меня Лев Петрович! Я, Вам глобус не возвращал!
Архипов сделал паузу после каждого слова.
– Он до сих пор у меня дома, у сына точнее. Кстати извините, что до сих пор не вернул.
Одинцов в недоумении посмотрел на Архипова.
–Как не возвращали? Что Вы меня за дурака изволите держать? Вы хотите
