Взрыв - Сергей Леопольдович Леонтьев
– Хорошо, старик, – отчаянно зевая, пробормотал Николай. – Может, я и раньше подтянусь.
Не раздеваясь, он плюхнулся на кровать и через минуту уже сопел в подушку, изредка всхрапывая. Андрей посмотрел на друга с завистью, укрыл пледом и тихо вышел.
В кабинете он первым делом проверил телефон. Тот работал, линия была свободна. Потянулось томительное ожидание. Сергеев пробовал заняться проверкой карт, но быстро понял, что не понимает написанного. Бесцельно слонялся по комнате, периодически поднимал трубку, слушал длинный гудок; рычажок, регулирующий громкость звонка, передвинул на максимум. В десять минут девятого пришел Белорецкий, ранняя пташка, с удивлением посмотрел на молодого коллегу, спросил, что случилось. Андрей заверил, что ничего не случилось, просто рано проснулся. Попросил по возможности не занимать надолго телефон, соврав, что ждет межгород. Среди прочих достоинств заведующего кардиологией была деликатность. В «ничего не случилось» он не поверил, но больше вопросов не задавал, занялся своими делами. Без десяти девять ввалился заспанный Неодинокий, вопросительно взглянул на Андрея. Тот отрицательно помотал головой. Коля плюхнулся в кресло и закрыл глаза.
В восемь пятьдесят пять одновременно произошли два события: в кабинет вошла старший диспетчер Надя Томилова с толстым конвертом в руках и зазвонил телефон. Андрей схватил трубку, попросив Надю немного подождать. На проводе был заведующий кардиологическим отделением областной больницы. Его разговоры с Виталием Исааковичем могли продолжаться полчаса и более.
– Вас, – сказал Андрей, выразительно посмотрев на Белорецкого.
Тот поднял трубку параллельного аппарата, сделав Андрею знак, что помнит про межгород и будет краток.
Сергеев повернулся к старшему диспетчеру.
– Андрей Леонидович, вчера вечером приезжал молодой человек, вас искал. Оставил вот, – Надя протянула конверт, – просил лично передать.
«Доктору Сергееву А.Л. Лично в руки!» – прочитал Андрей.
Поблагодарив, взял конверт, оторвал край слегка трясущимися пальцами, извлек содержимое. Крепкое выражение сорвалось с губ. Коля подскочил в кресле, Виталий Исаакович сделал вид, что не слышал. Сдвинув в сторону непроверенные карты, Андрей выложил на стол зеленую школьную тетрадь в сорок восемь листов и аккуратно сложенную рулонную бумагу с перфорацией по краям.
– Что это? – спросил Николай, заглядывая через плечо.
– Тетрадь, та самая, – сказал Андрей, перелистывая знакомые страницы. – А это, видимо, расшифровка, – показал он на рулонную бумагу. – Такие перфоленты заправляют в вычислительные машины.
– Но как? Профессор же в больнице!
– Сейчас узнаем, здесь еще записка.
На вырванном из блокнота листочке аккуратным почерком перьевой ручкой черного цвета было написано:
«Уважаемый доктор Сергеев! По просьбе Олега Марковича я произвел расшифровку записей в тетради, которую он мне передал после Вашего к нему визита. Извините за задержку, машина была занята в течение нескольких дней другой задачей. Ведущий научный сотрудник Института математики и механики, кандидат математических наук Мещанинов В.Н.»
Белорецкий закончил разговор, но едва положил трубку, как телефон зазвонил вновь.
– Слушаю, Белорецкий, – сказал Виталий Исаакович и посмотрел на Андрея: – Вас, Андрей Леонидович, какой-то странный голос.
Разговор Сергеева с неизвестным продолжался не более минуты. Сжав трубку побелевшими пальцами, Андрей коротко отвечал «да» или «нет», один раз спросил: «Как я вас найду?» Закончив разговор, бессильно опустился на стул.
– Ну что, говори. Они? – тормошил друга Николай.
Андрей кивнул.
– Пойдем где-нибудь обсудим.
Белорецкий поднялся, направился к двери.
– Я спущусь в архив, – сообщил он. – Надо карточки для лекции подобрать.
Андрей посмотрел на коллегу с благодарностью.
Требования похитителей Сергеев сформулировал одной фразой: обмен тетради на Оксану состоится в двенадцать в недостроенном двухэтажном павильоне зоопарка.
– Звонил майор, который к нам приходил? – спросил Николай, расхаживая по кабинету.
– Голос изменен, но, думаю, не он: интонации другие.
– Отдашь тетрадь?
– А у меня есть выбор?
Коля подошел, взял друга за плечи, посмотрел в глаза.
– Они тебя убьют. И Оксану.
– Знаю. У меня есть выбор? – повторил Сергеев.
Коля отпустил Андрея, задумчиво почесал затылок.
– Милиция нам не поможет, у бандитов там свой человек, возможно, не один. Попробуем подключить комитет?
– Времени мало, – Андрей взглянул на часы, – не успеем. Да и не поверят нам вот так, с ходу.
Николай продолжил движение по кабинету.
– Знаю я этот зоопарк. Поганое место, стройку забросили лет пятнадцать назад. Когда я в интернате учился, мы там с пацанами… – Он не стал уточнять, что они делали с пацанами на заброшенной стройке, спросил: – Где они будут ждать?
– На втором этаже павильона.
– Значит, в главном зале. Грамотно, там несколько выходов. Но про вентиляционные шахты они вряд ли знают. Я тебя подстрахую, старик.
– Они предупредили, чтобы я был один. Иначе…
– А ты и будешь один.
Одиннадцатый день после взрыва на станции Сортировочная.
Город С., улица Строителей, 7, кооперативный дом улучшенной планировки
Капитан Антонов не привык жаловаться на скромную зарплату и ненормированный рабочий день участкового милиционера. Как мог тянул лямку, но сегодня чуть было не написал рапорт об отставке. Мало того что стремительно раздувающийся участок требовал присмотра днем и ночью, так начальник еще распекает: не провел профилактическую работу, не принял вовремя меры, допившийся до белой горячки неработающий инвалид третьей группы зарезал жену и поранил дочку. Дома растут, как грибы после дождя, люди переезжают из всех районов, как за всеми уследишь?
Вернувшись в опорный пункт, Антонов обнаружил заявление пенсионера Юланова, бывшего коллеги, проработавшего в органах более сорока лет. Правда, работал он надзирателем в колонии. Характер имел скверный, заваливал Антонова заявлениями и жалобами. Проживал Юланов в кооперативном доме на Строителей, где ему выделили квартиру как ветерану милиции.
В отличие от новостроек седьмой дом на Строителей капитана Антонова особенно не беспокоил. Люди там жили приличные, обеспеченные. Квартиры приобрели на честно заработанные деньги. Вот и в тридцать пятой квартире – математик, доцент, уважаемый человек. Юланов пишет, что дверь приоткрыта и на звонок хозяин не выходит. Подумаешь, не выходит. Может, ушел и дверь закрыть забыл. Или сложную математическую задачу решает, отвлекаться не хочет. Что, кстати, Юланов у тридцать пятой квартиры делал, на третьем этаже, если сам на первом живет? Или по старой привычке обходы устраивает, проверяет квартиры, как когда-то камеры?
Так и оставил бы Антонов заявление вредного пенсионера без движения, если бы не утренний разнос. Юланов, конечно, не успокоится, будет жаловаться руководству. Начальник снова будет упрекать в непринятии мер. Чего доброго, выговор влепит, и плакала тогда квартальная премия…
Капитан тяжело вздохнул и достал журналы регистрации. Нашел седьмой дом, тридцать пятую квартиру. Точно, память не подвела, Шандалов Алексей Васильевич, доцент кафедры математики университета, судимостей и приводов нет, жалоб от соседей нет. Антонов взял планшет, табельный пистолет с кобурой оставил в сейфе – не тот случай, чтоб его с собой таскать, –
