И Паркер - Адская ширма
В тускло освещенном зале их прихода никто не заметил. Многочисленные столы и деревянные скамьи были расставлены здесь для удобства путешественников и тех, кто забежал перекусить наспех. Но пожалуй, главной причиной этого практического решения был чудовищно грязный пол. Посреди зала между столов и скамей располагалась кухня. Здесь над огнем было подвешено несколько громадных котлов, за которыми приглядывал раздетый по пояс мускулистый здоровяк с лоснящимися от пота лицом и грудью и повязкой на лбу. Время от времени он прекращал помешивать свое варево, чтобы наполнить черпаком очередную миску, протянутую ему кем-нибудь из подавальщиков. Гости шумели, то и дело отвешивая в адрес повара грубые мужские шутки.
Тора первым делом начал озираться в поисках женщин, но Гэнбу интересовали совсем другие вещи. Благодушно улыбаясь, он схватил Тору за локоть и потянул его к одному из столов поближе к котлам. Там он опустился на скамью рядом с каким-то стариком, угрюмо разглядывавшим содержимое своей чарки.
— Не возражаешь, братец, если с тобой посидят два усохших от жажды человека? — спросил Гэнба на местном наречии.
Глядя на грязную одежду и небритый подбородок старика. Тора сразу смекнул, что это не иначе как местный пьяница.
Тот поднял на незнакомцев затуманенный взор.
— А чего возражать? — проговорил он скрипучим голосом, с трудом выговаривая слова. — Пить в одиночку грустно, а грусть губит здоровье. Это еще древние заметили.
Тора с Гэнбой переглянулись. Дедок выражался как образованный, что совсем не вязалось с окружающей обстановкой и его собственной наружностью. Пьяница, словно прочтя их мысли, вдруг хитровато усмехнулся и поднял свою чарку. Осушив ее до дна, он махнул ею здоровяку-повару и крикнул:
— А ну-ка, Яси, плесни мне еще твоего эликсира счастья! А то я чую, синие демоны вроде снова наседают на меня!
«Синие демоны? Этот старик, случаем, не продавец ли всяких заклинаний — из тех, что сидят в толчее на базаре?» — подумал Тора. Некоторые из них называют себя кудесниками и утверждают, что могут вызвать демонов, когда им захочется. Теперь он с любопытством и очень осторожно изучал пьяницу.
Повар посмотрел в их сторону, заметил двух новичков и крикнул старику:
— Хватит с тебя! И прятать тебя больше не буду! А уж тогда хозяин тебя обязательно найдет, если опять окажешься в сточной канаве да еще, чего доброго, схлопочешь перо в бок!
Эта смешная угроза немного успокоила Тору — пьяница оказался всего лишь чьим-то слугой.
Но старик, вперив в повара мутный взгляд, поднялся, покачиваясь.
— Любезнейший! — проговорил он с невероятным достоинством. — Я оскорблен вашей грубостью, равно как и вашим тоном. Хочу поставить вас в известность, что я никакой не слуга. По воспитанию и образованию я равен благородным, а если и служу, то нахожу в этом великое удовольствие. — Но эту красивую речь он тут же испортил, закачавшись и повалившись назад так неожиданно, что Гэнбе пришлось вскочить, чтобы поймать его. — Спасибо, мой благородный друг, — пробормотал старик, растопырив руки. — Всему виной головокружение. Знакомое предупреждение.
— Предупреждение? Какое? — спросил Тора.
— А-а… — сказал старик, стреляя по сторонам слезящимися глазами и все еще неловко разводя в воздухе руками. — Вы с вашим другом слишком молоды, чтобы понять, каково живется старому ученому, вынужденному скатиться до таких низов. Вы ведь не прожили долгой жизни в стране, где знания и интеллект никому не нужны. А сказать я хотел вот что: у меня всегда кружится голова, как только синие демоны начинают наседать. И вот опять я, кажется, как назло куда-то задевал деньги…
Тора огляделся по сторонам в поисках синих демонов, но увидел вокруг обычных людей, которых больше интересовала еда в собственной миске нежели какой-то чудной старик, кривляющийся за чужим столом.
— И где же эти демоны? Что-то я их не вижу! Гэнба усмехнулся:
— Да он имеет в виду свои грустные мысли, ради которых и пьет. Может, составите нам компанию, господин? — предложил он старику, вытягивая из-за пояса связку монет. Когда тот поклонился в знак согласия, Гэнба махнул подавальщику: — Эй! А ну-ка тащи сюда побольше вина и еды на троих!
— Как щедро с вашей стороны, господин, предложить помощь незнакомому несчастному человеку, — сказал старик. — Позвольте представиться: Харада, доктор математических наук, в настоящее время служу управляющим у своего коллеги профессора Ясабуро в Кохата. А теперь позвольте узнать ваше благородное имя и звание — чтобы я смог вернуть долг.
— Я — Гэнба, а это мой друг Тора. Только что уж там считать какие-то медяки? Нам совсем неохота есть и пить одним. Вместе-то веселее!
Харада раскланялся, сообщил, что несказанно рад новому знакомству, и вызвался расписать им местные достопримечательности. Он уже начал свой цветистый рассказ, когда подавальщик принес полный кувшин вина, две чистые чарки и огромное блюдо с маринованной редькой. Харада наполнил чарки, разлив мимо только самую малость, а Гэнба накинулся на закуску.
— Так вы, оказывается, просто управляющий в хозяйстве? — сказал Тора, у которого из головы не шли синие демоны. — То есть вы не предсказываете судьбу и не вызываете всяких там духов?
Повар, слышавший эти слова, не удержался:
— Все его духи водятся на дне чарки. Пьянь он синюшная.
Харада, и не думая обижаться, ответствовал:
— А вот и нет, дражайший мой командир кастрюль и сковородок. Питие — это самое простое из того, что я делаю. Я держу на своих плечах весь мир, и нескончаемые заботы день за днем изнашивают меня.
— Угу! А от винца этот твой мир начинает ходить ходуном, пока у тебя в глазах не помутится, — огрызнулся повар, наливая черпаком огромную миску рыбной похлебки. Потом, вручив ее подавальщику и кивнув на их стол, он сказал, обращаясь к Торе и Гэнбе: — Да все просто, проще некуда. Когда он не в духе, он пьет. После первой чарки ему, как водится, легчает. Тогда он опрокидывает вторую и чувствует себя уже совершенно другим человеком. Но этому другому человеку тоже подавай выпить, вот он и надирается до синевы… Вечно налижется так, что потом ползком до дому добирается да горланит во всю глотку!
Шутка эта была встречена дружным хохотом. Харада было запротестовал:
— Да я пью, только чтобы успокоиться! Но с другого стола кто-то крикнул:
— Ага! Знаем, знаем! Вчера вот, например, так успокоился, что двигаться не мог!
— Придурки! — пробормотал Харада. С презрением отодвинув в сторону миску с похлебкой, он наполнил свою чарку из кувшина и сказал: — Вот китайские поэты знали толк в вине! Вино выпускает на волю талант, освобождает его от оков повседневной суеты. — Он опустошил свою чарку. — «Наполню чарку я свою, не дам засохнуть ей». Это сказал По Чу-и. А Ли По сказал вот как: «Любить могу вино я, не стыдясь богов». Ли По, конечно, знал, что без толку объяснять такие вещи трезвому человеку. Настоящий поэт должен насыщать свою душу, а не брюхо набивать. — Оторвав взгляд от пустой чарки, он увидел, как Тора с Гэнбой проворно уплетают похлебку. Подергав носом, он задумчиво посмотрел на свою миску и придвинул ее к себе.
Гэнба между тем разделался со своей порцией и сидел, довольно причмокивая. Увидев это, польщенный повар отправил ему огромную тарелку с варенным на пару угрем — козырным блюдом здешней кухни.
— Так вы, стало быть, поэт? — спросил Тора у нового знакомого. — А то мне вроде показалось, вы говорили, что управляете каким-то хозяйством.
— Не хозяйством, а поместьем. — Харада остановил на Торе усталый взгляд, потом, выразительно рыгнув, сказал: — Вы, молодой человек, возможно, этого не знаете, но поэта не столько интересует постоянный доход, сколько х-хороший х-хозяин. Вот п-профессор Ясабуро, мой старый друг и коллега, он-то вот очень в-ве… великодушный человек и пользуется моими талантами, когда в них есть нужда. — Хлебнув из чарки, он снова рыгнул и продолжал: — В моем лице вы видите сейчас посланника доброй воли, носителя счастливой вести, хранителя той субстанции, что привносит радость в жизнь даже самых законченных п-прагматиков. Одним словом, я только что закончил миссию милосердия. — Тяжко вздохнув, он сложил руки на столе, уткнулся в них лицом и отключился.
Тора, слушавший все это время лишь вполуха, повернулся к Гэнбе и с удивлением обнаружил, что тот перестал есть. Блюдо с угрем стояло рядом почти нетронутым. Застыв с палочками в руке и даже не донеся до рта аппетитный кусочек, он сидел с отвисшей челюстью и смотрел куда-то через плечо Торы.
Тора обернулся выяснить, что же повергло Гэнбу в такой ступор. В зале было полно народу. За соседним столом шестеро мужчин, по виду скорее всего рыбаков, травили байки за чарочкой вина. За другим столом несколько женщин ели рыбную похлебку и обсуждали свои дела. У самой дальней стены какой-то степенный старик возглавлял семейную трапезу. А рядом с ними оживленно ссорилась супружеская пара. Тора так и не понял, что могло привлечь внимание Гэнбы. Выдернув палочки из застывших пальцев Гэнбы, он спросил:
