Дело о незваных гостях - Игорь Евдокимов
Милосердов поднял лампу над головой, чтобы ее яркость не била в глаза, и медленно начал прибавлять огонек, освещая темную часть комнаты. Тени нехотя поползли по стенам, устремляясь дальше, в угол. Туда, где на фоне стен медленно проступил силуэт, который отдаленно можно было счесть человеческим. Арина рядом с ним радостно захлопала в ладоши. Но Милосердов не мог разделить ее радость. Все его тело сковало жуткое оцепенение. Руки отказывались слушаться. Милосердов не испытывал ни малейших сомнений — если свет станет достаточно ярким, чтобы осветить существо в углу, то он просто сойдет с ума.
Олег Викторович метнулся к Арине, подхватил дочь на руки и вылетел из комнаты. Напуганная его стремительностью и расстроенная расставанием с матерью девочка громко заплакала, но Милосердов ее не слушав. Оказавшись у дверей спальни он на мгновение оглянулся. Он не мог быть уверен — слишком уж темным сейчас казался коридор — но ему все равно пригрезилось, что нечто, стоявшее в углу детской, сейчас выглядывает из комнаты им вслед. Руки существа скребли по стене, бесконечно, противоестественно удлиняясь — и тянулись к отцу и девочке.
Больше Милосердов не медлил. Вбежав в спальню, он усадил рыдающую Арину на кровать, запер захлопнутую за собой дверь и принялся судорожно искать оставленные Корсаковым свечи.
— Я хочу увидеть маму! — плаксиво крикнула у него за спиной дочь.
— Погоди, маленькая, погоди! — умоляюще сказал Милосердов. Он перерыл карманы сюртука, зашарил руками на комоде, пока не наткнулся на корсаковские свечи. Теперь спички. Где же спички? Он же как-то зажег лампу, когда проснулся! Милосердов оглянулся — и обомлел.
Арина спустилась с кровати и решительно направлялась к двери. Ее маленькая ручка уже тянулась к замку, чтобы повернуть ключ в замке.
— Стой! — отчаянно крикнул он и в два прыжка оказался рядом. Он перехватил руку дочери и не дал ей открыть дверь. Из коридора послышался тихий утробный стон. Длинная черная тень тягуче протиснулась в зазор между дверью и полом.
Милосердов забрался обратно на кровать, схватил со столика спички и дрожащими руками принялся чиркать ими о коробок.
Первая упала — пальцы отказывались слушаться от сковавшего его страха.
Вторая сломалась, треснув напополам.
Третья мгновенно погасла.
Тень, похожая на текучий деготь, приближалась.
Четвертая спичка вспыхнула. Милосердов поднес огонек к фитилю корсаковской свечи. Тот быстро вспыхнул, затрещав ярким веселым язычком пламени. Тень, дотоле неумолимо ползшая к кровати, остановилась — и отшатнулась. Медленно и неохотно темная субстанция попятилась назад, пока не втянулась обратно под дверь.
V
К вящему неудовольствию Корсакова камердинер объявил о визите поручика Постольского едва рассвело. Поэтому Владимир встретил друга в гостиной имея вид довольно сумрачный, но забавный — ибо сменить пышный теплый халат и модную феску на что-то более приличное он не удосужился.
— Ты был прав! — сходу заявил Павел. — Мы работали всю ночь, не покладая рук, но нам действительно удалось найти Сергея Трутнева.
— Одна из загадок мироздания — как ты можешь работать всю ночь и оставаться к утру все таким же бодрым? — проворчал Корсаков.
— Трутнев родом из Тверской губернии, — не обращая внимания на мрачное бормотание приятеля продолжил Постольский. — Он действительно студент, точнее — был им. Отчислен за постоянную неуспеваемость.
— Иными словами — балбес, — сварливо заключил Владимир.
— А вот и не угадал! У него блестящие характеристики, именуют его не иначе, как гением. Трутнев написал ряд статей, как для специализированных фотографических журналов, так и для сугубо научных изданий. Я выписал некоторые названия — вот, полюбуйся…
Корсаков водрузил на нос очки для чтения и ознакомился со списком, который Постольский, как всегда, составил идеальным каллиграфическим почерком без единой помарки.
— «К вопросу об особых свойствах фотографической бумаги», — прочитал вслух Владимир. — «Об использовании мгновенного затвора…» — он остановился, удивленно вскинул брови и закончил: — «для запечатления обскурных феноменов»?
— Примечательное название, не правда ли? — довольно поинтересовался Павел. — Вот только благодаря ему, а также содержанию статьи, он нажил себе проблем.
— Это каких?
— А сам как думаешь?
— О, могу предположить, что научное сообщество не очень благосклонно отнеслось к упоминанию «обскурных феноменов».
— Угадал! — подтвердил Постольский. — Санкт-Петербургское оптическое научное общество разгромило статью в пух и прах. А некоторые его члены были настолько возмущены, что задались вопросом, как такой шарлатан может вообще учиться в столичном университете.
— Что и стало настоящей причиной его исключения, — понял Корсаков.
— Скорее всего. Далее, установив личность Трутнева мы смогли опросить держателей нескольких крупных фотографических салонов.
— Вы их ночью из постелей по такому случаю вытащили?
— Служба, — лишь пожал плечами Постольский. — Слушай дальше! После исключения из университета, этот Трутнев подвизался не только у Одляницкого. Натуральный фотографический Казанова! По понедельникам он в одном ателье, по вторникам — в другом…
— И везде ищет моделей для своей фотосъемки! — догадался Корсаков.
— Да, — подтвердил Павел. — И, боюсь, ты был прав насчет опасности. Нам удалось найти несколько человек, которые назначали, а потом отменяли съемки по различным причинам. Мещанин Сырский бросился в Фонтанку с Обуховского моста, не выплыл. Свидетели утверждали, что он будто бы спасался от кого-то невидимого. Списали на помешательство. Это так, для примера. И он не единственный погибший. Кто-то удавился. Кто-то принял яд. Кто-то просто преставился ночью по неизвестным причинам.
— А фотокарточки при них не находили?
— Если и находили, то не обращали на них внимания. Это же не убийства, люди сами наложили на себя руки.
— Позор нам с тобой, — мрачно резюмировал Корсаков. — Под носом творились такие дела, а мы — ни сном, ни духом. Выяснили, где этот Трутнев квартирует?
— Да, — ответил Павел. — Едем?
— Едем!
Нанятый ими экипаж буквально на две минуты разминулся с появившимся на пороге квартиры Милосердовым. Камердинер Шарль, третье поколение семейства Верне на службе Корсаковых, чей предок принес клятву верности еще деду Владимира, не сразу узнал в нем молодого человека, побывавшего у них в гостях днем ранее. Олег Викторович обнимал обессиленную дочь, а сам выглядел так, словно за ночь постарел лет на двадцать.
VI
Адрес, найденный жандармами, привел Корсакова и Постольского в Галерную гавань — глухую окраину Петербурга. Куцые домишки и кажущиеся гигантами на их фоне заводы облепили западный берег Васильевского острова. Поселение было открыто всем стихиям, особенно сейчас, когда осенние ветра регулярно вздымали воды залива и гнали их на сушу. Обитатели Галерной гавани знали: коль поднялся ураган — спать не ложись, не то всегда есть шанс утонуть, когда студеный поток хлынет сквозь окна
