И. Паркер - Свиток дракона
— Погода портится. Вы бы лучше переночевали на заставе.
Обернувшись, Акитада сухо сказал:
— Благодарю, но нам надо спешить.
Они начали спуск засветло, но вскоре пошел холодный, нудный дождь. Его унылая серая пелена заволокла красивые окрестности, промокшая одежда вызывала озноб. Продрогшие, измотанные, они остановились в Одаваре у подножия горы и заночевали в захудалой, кишевшей крысами гостинице, где спать пришлось на влажных гнилых циновках, укрывшись собственной мокрой одеждой.
Наутро небо еще больше затянулось тучами и дождь только усилился, но они все равно отправились в путь. Дорога вилась у подножия гор, пока снова не вывела к побережью. Они еще не видели моря, но уже почувствовали его соленый дух, приносимый ветром.
Вскоре лесная полоса кончилась, и им открылся океанский простор, окутанный стылой туманной дымкой. Ветер рвал тучи в клочья, угольно-черный океан бурлил и ревел, извергая и тут же снова проглатывая хлопья грязной желтой пены, дождь продолжал хлестать в лицо, насквозь пропитывая отяжелевшую одежду. Сэймэй начал кашлять.
После Ойсо дорога снова пошла вглубь от побережья и вывела их на просторную равнину, большую часть года служившую рисовой житницей для всей страны. Рисовые поля, перепаханные и утопающие в воде, простирались повсюду, доколе хватало глаз. Дорога Токайдо пролегала здесь по специально проложенной дамбе, обсаженной с обеих сторон соснами, клонившимися сейчас под весом набухшей влагой хвои.
Наконец, к вечеру этого трудного дня, дождь приутих и превратился в мелкую морось. Окончательно вымотанные, они добрались до залива Сагами и расположенного на его побережье города Фудзисава. Отсюда Акитада намеревался продолжить путь по воде, наняв лодку, которая перевезла бы их на ту сторону залива, в провинцию Кацуза. Таким образом они сэкономили бы пять или шесть дней пути и добрались до провинциальной столицы за два дня.
Город Фудзисава оказался довольно большим, многолюдным и имел свою почтовую станцию и собственное подразделение полиции. Он считался главным портом в заливе Сагами, а на ближайшем островке Эносима находился знаменитый на всю страну храм.
Когда они въехали в город, Тора отправился на поиски гостиницы для ночлега, а Акитада с Сэймэем поехали на почтовую станцию вернуть лошадей. По тесным городским улочкам передвигаться верхом оказалось непросто. Лошади шарахались от зонтиков лоточников, разгоняя толпы местных жителей, бранящихся им вслед.
Почтовая станция находилась почти у самой гавани. У ворот на доске объявлений они увидели огромный, пожелтевший от времени рваный плакат. Иероглифы на нем поблекли, но еще виднелись остатки красной государственной печати. Акитада подошел, чтобы прочесть, и сумел разобрать, о чем говорилось в воззвании. Это была просьба к гражданам о любых сведениях относительно пропажи ценного правительственного груза, за предоставление которых обещалось серьезное вознаграждение. Под указом красовалась печать правителя Кацузы. За долгие месяцы никто, судя по всему, так и не обратился за вознаграждением, и объявление с тех пор ни разу не обновлялось.
Акитада вернулся к Сэймэю.
— Старое объявление о пропавших ценностях. И это совсем не красит здешнего губернатора. Он, как видно, даже не пытался расследовать дело о пропаже. Как же мы воспользуемся его гостеприимством, если он наш главный подозреваемый?
Вместо ответа Сэймэй чихнул, после чего хрипло прибавил, стуча зубами:
— Понятия не имею, хозяин.
Акитада внимательно посмотрел на старика. Тот неестественно раскраснелся и обмяк в своем седле.
— Ты хорошо себя чувствуешь, старина? — с тревогой спросил Акитада.
Сэймэй передернулся от холода и закашлялся.
— Просто озяб немного. Мне полегчает, как только я слезу с этой лошади и немного разомну ноги.
Они сдали лошадей на станцию.
Дождь прекратился, но из-за пасмурного неба быстро темнело. В городе зажигались огни. Повсюду витали ароматы пиши. Акитада и Сэймэй медленно пробирались сквозь толпу, заглядывая во все встречные гостиницы в поисках Торы. Но тот пропал — словно его дождем смыло.
В каком-то пустынном, неприветливом квартале Акитада вдруг заметил, как устало шагает старик, и остановился.
— Ну вот что, Сэймэй. Мы бродим уже целый час. Пора, наверное, вернуться, снять комнату в гостинице и отдохнуть. Тебе нужны горячая ванна, немного теплого вина и сухая постель.
К его удивлению, Сэймэй запротестовал.
— Пожалуйста, хозяин, — сказал он, стуча зубами, — давайте походим еще немного. Что-то нехорошее у меня предчувствие. Это совсем не похоже на Тору.
— Брось! Он молод и силен. Может, просто устал от нашего общества и сбежал.
— О Боже! — вскричал Сэймэй, заламывая руки. — Надеюсь, это не так. Ай-ай-ай!.. Это все моя вина!
— Твоя вина? О чем ты?
— Не зря говорится: можно вынести холодную погоду и холодную пищу, но не холодные взгляды и слова. — Старик поник головой. — Я был очень неприветлив с этим парнем.
— Да брось ты! — рассеянно проговорил Акитада, вглядываясь в темноту. Впереди в конце переулка мерцали огни факелов и слышались возбужденные голоса. — Там что-то случилось.
— Там люди, пойдемте спросим у них.
— Хорошо, но только потом в гостиницу.
Они пошли на шум и вскоре увидели толпу, собравшуюся возле полуразвалившегося двухэтажного дома с перекосившейся табличкой «Благоуханная обитель красоты». У входа стоял облаченный в красное полицейский, бесстрастно взирая на разношерстную гудящую толпу.
Протискиваясь сквозь ряды любопытных. Акитада спросил:
— Что здесь произошло?
В этот момент дверь открылась, и двое других полицейских вынесли на носилках тело, покрытое окровавленным женским кимоно.
Старший полицейский при виде высокого важного незнакомца встал навытяжку и громко доложил:
— Бродяга перерезал горло шлюхе. — Он усмехнулся, обнажив кривые желтые зубы. — Но удрать ему не удалось. Да и женщин там еще навалом, так что проходите, господин, милости просим. — Лукаво подмигнув, он посторонился и пошел догонять своих.
Сэймэй бросился было за ним с хриплым криком «Эй, постойте!», но закашлялся, и полицейский так и не услышал его. Тогда старик вернулся и дернул хозяина за рукав. Его раскрасневшееся лицо было встревоженно.
— Надо пойти за ними, господин. Это убийство. Вы же хорошо разбираетесь в убийствах, а сердце мое чует, что тут как-то замешан Тора.
— Брось, не говори чепухи Ты вымотался, и тебе нездоровится. Не могу я здесь впутываться в расследование какого-то убийства — я же еду с заданием в Кацузу.
— Ну пожалуйста, хозяин! Мы хотя бы просто справимся о нем в полиции. Так мне будет легче.
Вздохнув, Акитада уступил. Полицейское отделение располагалось в центре Фудзисавы, над входом висел большой бумажный фонарь, на котором иероглифами было выведено: «Полиция». Внутри полицейский в чине лейтенанта и два чиновника допрашивали толстяка в засаленном синем кимоно.
— Может, я и ошибся насчет цвета его одежки, — сказал толстяк, разводя руками и растопырив жирные, как гусеницы, пальцы. — Но шрам-то на лице нельзя не узнать! Могу поклясться, это тот самый человек! Бедная Фиалка! Она ведь только-только наладилась как следует работать. Клиенты к ней тянулись. Ай-ай-ай… какая утрата! И кто возместит мне потери?! Целых шесть рулонов лучшего шелка заплатил я четыре года назад за эту девчонку. Я кормил ее, обучал и уже начал подумывать о маленькой выгоде, как… Тьфу ты!.. — Он снова развел руками и тут заметил усталых, вымотанных дорогой Акитаду и Сэймэя. — Плохо! Очень плохо, что столько всякого сброда шатается нынче по Восточной дороге! Нет больше спокойной жизни честному дельцу в этом городе.
Лейтенант обернулся.
— Что вам нужно? — раздраженно спросил он. — Не видите, я занят? Если вы за путевым разрешением, то приходите завтра утром.
Акитада был измотан и расстроен. Он знал, что Сэймэй чувствует себя еще хуже, поэтому не намеревался терять больше времени.
— Покажи ему мои документы, Сэймэй, — сурово распорядился он и увидел, как побледнел лейтенант, читая бумаги, в коих любым властям предписывалось оказывать их подателю всяческое содействие. Благоговейно коснувшись ими лба, лейтенант пал ниц и принялся извиняться.
— Встаньте! — устало сказал Акитада. — Мы отправили нашего слугу Тору искать ночлег, но он, похоже, пропал. Я хочу, чтобы его нашли незамедлительно.
Лейтенант вскочил и засуетился. Пока Акитада описывал ему приметы Торы, лицо его все больше и больше вытягивалось. Толстяк что-то вскричал в изумлении, а у чиновников округлились глаза.
— Человека с такой наружностью мы только что арестовали, — сообщил лейтенант. — За убийство шлюхи. Его задержали неподалеку от места преступления на основании показаний вот этого очевидца. — Он указал на толстяка, который вдруг почему-то занервничал.
