Филиппа Морган - Чосер и чертог славы
Заснуть Чосеру не удавалось. Даже выпитое вино не помогало. Он следил за тем, как бледная полоса лунного света то накатывается на неспокойные тела его спутников, то отступает. Время от времени Алан и Нед перешептывались и хихикали, точно любовники. Через некоторое время один из них, вероятно Нед, захрапел.
А Джеффри все не спал. Он думал о Филиппе и детях. О Розамунде Гюйак и о том, что им, похоже, суждено снова встретиться спустя более десяти лет. Он думал о своей встрече с Джоном Гонтом несколько дней тому назад, о важности затеянного им предприятия и о том, что он совсем не тот, кому под силу такая задача, пока не пришел к заключению, что нет более неподходящего времени для подобных размышлений, чем ночь, особенно когда не спится. Он потрогал шнурок на шее. Он не снимал его даже на ночь. Ощущение от кожаного футляра на теле вызывало постоянную тревогу.
Один из его спутников поднялся с кровати, но очень тихо, совсем не так, как встают спросонья по малой нужде. Потом Чосер услышал, как приоткрылась и снова закрылась дверь. Любопытно, зачем Алан, если это был он, потрудился прикрыть дверь и зачем ему понадобилось выходить, чтобы облегчиться, когда в углу имелся превосходный ночной горшок, специально поставленный туда для удобства постояльцев «Феникса».
Он подождал несколько минут, сколько, по его расчетам, молодому человеку требовалось, чтобы сделать свои дела и вернуться. Но кругом было тихо. Джеффри приподнялся. Его охватило беспокойство. В мыслях он бранил Гонта, навязавшего ему этих двоих в попутчики. Предполагалось, что они будут ему защитой и компанией, а об ответственности — ни слова.
Он крадучись приблизился к двери в спальню, прошмыгнул в щель и оказался в коридоре. Острые спицы проникавшего сквозь ставни лунного света ложились на пол бесформенными пятнами. Кругом стояла тишина. Вдруг из комнаты слева послушался шум. Говорили приглушенно, но торопливо. Слов различить было невозможно, но занятие говоривших ни с чем не спутать. Как это по-человечески, подумал он, и пожелал Сэмпсону и его жене получить удовольствие, несмотря на препятствие собственных животов. Однако тревога вернулась, когда он увидел хозяина гостиницы — не в постели с женой, а внизу лестницы.
Сэмпсон стоял опустив голову, как будто тоже напряженно прислушивался к звукам, доносившимся из комнаты наверху. В руке он держал свечу, а свободной ладонью прикрывал пламя. Отраженный свет выхватывал из темноты очертания живота и лысину. Хозяин гостиницы был в той же одежде, что и днем.
Звуки из соседней комнаты не утихали. Любопытно, сколь долго еще Сэмпсон простоит в бездействии. Почему он не идет в кровать? Если он хочет что-то предпринять, то зачем ждать, когда и так ясно, что происходит под крышей его заведения?
Тут Сэмпсон двинулся вверх по лестнице, все еще держа перед собой свечу. Довольно проворно, при его-то размерах. Наверху он повернул налево, затем еще раз налево и таким образом очутился перед дверью комнаты, откуда доносились голоса и звуки. Сэмпсон, вслушиваясь в то, что происходило там, не заметил присутствия Джеффри. А Чосер был озадачен. Сэмпсон своим видом ничуть не выдавал негодования, возмущения или гнева. Скорее он чего-то ждал.
Джеффри отказывался понимать. Насколько ему было известно, в «Фениксе» ночевали четверо мужчин и две женщины. Один из мужчин спал или делал вид, что спит в комнате за его спиной. Еще двое находились на лестничной площадке, прислушиваясь к тому, что делает четвертый мужчина с одной из двух женщин. Как бы там ни было, хозяин гостиницы как-то в это замешан. Разумеется, он обязан заботиться о своих постояльцах — в том числе о женщинах. Тогда почему он ничего не предпринимает?
Вдруг все стало ясно.
Хозяин выждал, когда среди доносящихся из спальни приглушенных стонов и поскрипываний мебели наступит секундная пауза, а затем, высоко подняв свечу в левой руке, правой отворил дверную щеколду. Но прежде чем он успел распахнуть дверь, рядом с ним оказался Чосер и, обойдя его округлый живот, ухватил за толстое, лишенное волос запястье.
— Нет, господин Сэмпсон.
Неожиданность Чосера давала ему некоторое преимущество. Сэмпсон застыл с открытым от изумления ртом. Рука со свечой почти опустилась.
— Не лишайте их удовольствия, — сказал Джеффри.
— Там моя дочь.
Обыкновенно мягкий, вкрадчивый тон хозяина гостиницы куда-то подевался, но голоса он не повышал. Чосер также не выдавал волнения.
— Откуда вам известно, что она там?
— Потому что я…
Сэмпсон внезапно умолк, поскольку понял все, что бы он сейчас ни сказал, раскроет незнакомцу больше, чем следует. Наступила тишина. В комнате тоже все смолкло. То ли парочка закончила свое дело, то ли, что более вероятно, они прервали любовные занятия, услышав за дверью голоса.
— Я уверен, там мое достояние, — взмолился Сэмпсон.
При этих словах он высвободился из захвата Джеффри и решительно распахнул дверь. Лунный луч и свет свечи озаряли узкую кровать, балдахин которой уходил в темноту. А на ней сверкали тощие ягодицы, принадлежавшие, как предположил Джеффри Чосер, его товарищу по путешествию Алану Одли. Задница Алана помещалась аккурат между двух крупных женских бедер. На приподнятых женских коленях угадывались глубокие ямочки. При свете свечи казалось, что мужские ягодицы и женские бедра сплелись в один клубок, словно кучка полуслепых щенков.
— Самое время выразить возмущение, господин Сэмпсон, — произнес Чосер, поскольку никто, похоже, не собирался ничего говорить. Было очевидно, что появление Джеффри помешало спокойному исходу этой драмы, какие, по-видимому, случались тут и раньше.
Сэмпсон, следуя за животом, подался вперед и снова поднял свечу. Одли нельзя было отказать по крайней мере в учтивости: он повернул голову в сторону таким образом, чтобы видны были только его черные как смоль локоны.
— Ты ничтожество, — начал хозяин гостиницы, — преступник, забирающийся в чужие постели. Исчадье дьявола.
В голосе Сэмпсона не было твердости, какая сопровождает сильное искреннее чувство. Точно он заучил это выступление наизусть. Одли продолжал лежать не поворачивая головы, правда, его ягодицы дернулись, словно под ударом невидимой плетки.
— А ты, Элисон, — продолжил владелец «Феникса» свое обвинение, когда увидел, что на исчадье дьявола его речь не произвела никакого действия.
И осекся. Пламя свечи сейчас осветило лицо женщины. Он с недоверием наклонился вперед. Женщина отводила глаза.
— Жена! — пролепетал Сэмпсон. Теперь он в самом деле был потрясен.
— Ой, муженек, — промолвила она в ответ.
В это мгновение над кроватью взметнулась чернокудрая голова Алана Одли. По всей вероятности, он только сейчас осознал, меж чьих бедер он так ловко пристроился. Алан выскочил из постели, будто там лежал зачумленный труп. Длинная ночная рубашка жены хозяина гостиницы комками сбилась на ее больших грудях, а сорочка Алана задралась. Чосер подметил, что сколь бы далеко Алан Одли ни зашел в плотских забавах, его сморщенное мужское достоинство говорило: до кульминации было еще далеко.
— Но я думал… — еле выговорил владелец гостиницы.
— Он думал, — передразнил его Алан, одергивая сорочку, чтобы прикрыть свое хозяйство.
Госпожа Сэмпсон хранила молчание. Возможно, она была единственной из присутствующих, кто понимал, что в подобной ситуации любые слова прозвучат глупо и неуместно и могут обернуться последствиями.
— Пойдемте-ка, господин Сэмпсон, выйдем в коридор, я вам кое-что скажу.
Чосер мягко взял хозяина под локоть и вывел из комнаты. Сэмпсон не возражал. Чем бы ни закончилась разыгранная хозяином гостиницы драма, какие бы сюжетные варианты он ни разучивал, было ясно, что на этот раз все пошло не по сценарию.
Как только мужчины оказались в коридоре, Джеффри заговорил:
— Не знаю, что у вас пошло не так, Сэмпсон, но мне ясно, что для вас это стало неожиданностью.
— Что вы этим хотите сказать? Я нашел свою жену в постели с другим мужчиной. Свою жену!
— Хотя ожидали найти свою дочь.
— Я знаю, кого я нашел.
Из-за спины хозяина гостиницы Чосер видел, как Алан на цыпочках вышел за ними следом и направился в их комнату. Вскоре за ним последовала жена Сэмпсона. Просторная длинная рубашка на этот раз скрывала ее бедра, груди и коленки с ямочками. Она направилась в противоположную сторону, задержавшись на мгновение на верхней ступеньке лестницы. Затем поспешно скрылась внизу. Чосер решил, что лучше перейти в нападение:
— Значит, вы предполагали найти там свою дочь; кажется, ее зовут Элисон? Потому что она имеет привычку принимать по ночам джентльменов из постояльцев?
Ведь Алан утверждал, что «они договорились без лишних слов».
— Вздор.
