Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий
Олесь закурил папиросу и вернулся к открытому окну.
– Вот гад, – прошептал Костя и выскочил из кабинета.
– Еще какой, – проворчал вслед Олесь. – Полдня из-за него потеряли. Скольких людей от дела отрывал дурацкими расспросами! Лучше бы с мужиками в канализацию спустился. Там небось поинтереснее…
* * *– Вечно Олесю достается чистенькая работа, – бухтел Егоров, шагая за Васильковым. – Его надо засунуть в эту вонючую нору, а нам по кабинетам Управления разгуливать и чаи распивать!..
В другой раз Васильков возразил бы, но сейчас и сам считал минуты до окончания этой «экскурсии». Местами в старый коллектор через отверстия в стенах такого же размера вливались дополнительные ручейки нечистот, и чем ближе группа подходила к Кремлю, тем мощнее становился поток под ногами. Усиливался и мерзкий запах.
– Долго еще, Иннокентий Иванович? – справился Васильков.
– Почти пришли, – откликнулся тот. – Остался последний поворот…
Вскоре фонарный луч «гида» осветил излом каменного тоннеля. Шагах в сорока от плавного поворота справа к первому коллектору примыкал такой же формы другой тоннель. Группа остановилась.
Торопливо закуривая, Егоров спросил:
– Это и есть вход во внутреннюю канализацию Кремля?
– Да. Точнее, выход из нее.
– Он единственный?
– Да, он делает большую петлю почти под всеми его зданиями и выходит сюда.
– Проводите нас до ближайшего канализационного люка, – попросил Васильков.
После секундного раздумья Крапивин нехотя согласился. Группа повернула вправо и направилась в сторону Кремля…
Через сотню метров инженер остановился посередине вертикальной шахты. Пробивая ее насквозь, тоннель уходил дальше.
– Как просили – ближайший выход на поверхность, – доложил Крапивин.
– То есть над нами обычный люк? – посветил вверх Егоров.
– Да, самый обыкновенный.
– Надо бы глянуть, где мы находимся, – поставил ногу на нижнюю скобу Васильков.
– Прошу прощения, товарищи, – вдруг схватил его за рукав инженер Крапивин. – Прошу прощения, я уже интересовался, но… у вас точно есть разрешение на вход в Кремль?
– Не беспокойтесь, Иннокентий Иванович, – улыбнулся Васильков. – Начальник МУРа комиссар милиции Урусов при мне звонил коменданту Кремля. Да не будем мы выходить на поверхность – нам это без надобности. Просто выглянем из-под крышки люка, чтобы определить место.
Ответ удовлетворил инженера, но идея все равно ему не нравилась.
– Ради бога не привлекайте к себе внимания, – попросил он. – Нам строго-настрого запрещается нарушать границы Кремля.
– Посвети, Вася, – выключил свой фонарик Васильков и полез по скобам наверх.
Метра через три он уперся головой в тяжелый металлический люк. Поднатужившись, слегка приподнял его и выглянул наружу.
Через три секунды, приглушенно звякнув, крышка улеглась на место. Майор не спеша спустился вниз, вытер платком ладони, отряхнул волосы.
– Ну что там, Саня, не томи? – поторопил товарищ.
– Территория Кремля, Вася. Вытянутая треугольная площадь, здание Сената, левее – Никольская башня, справа – колокольня белокаменного собора.
– Дела… А есть другие выходы из этого коллектора? – спросил у инженера Егоров.
– Конечно. Всего десятка полтора таких же выходов.
– И куда же?
– В подвалы Сената, Большого Кремлевского дворца, здания Арсенала, Успенского собора, Оружейной палаты… Есть выходы на улицы и площади для стоков дождевой воды…
Войдя в раж, инженер продолжал с увлечением перечислять места, куда можно попасть из кремлевского коллектора.
Остановив его, сыщики переглянулись.
– Что будем делать? – озадаченно поинтересовался Василий.
Васильков повернулся к выходу из коллектора:
– Нужно срочно выбираться отсюда. Отмоемся и прямиком к комиссару Урусову!
Глава двенадцатая
Москва, Старослободская улица —
2-й Астрадамский тупик
сентябрь 1945 года
Согнувшись пополам, Яша Филин отряхивал брючину. Сделать это ему почему-то приспичило рядом с дверью под вывеской «Ломбард».
На самом деле Яша всегда и всюду обдумывал каждый свой шаг. Не стал исключением и сегодняшний вечер. Остановившись напротив двери, он наглухо перекрыл доступ к входу в небольшое помещение ломбарда, дав корешам возможность обчистить витрину, кассовый ящик и небольшой сейф.
Занимаясь брючиной, Яша покосился влево. С этой стороны улочка оставалась пустой, лишь в полусотне метров по тротуару прогуливался Моня. Ладони у Мони, как всегда, скрывались в карманах пиджачка, под мышкой торчала свернутая трубочкой газетка, внутри которой было спрятано его излюбленное оружие – длинная заточка для негромкого и короткого разговора со свидетелями. Правда, за поясом под пиджачком завсегда имелся потертый наган образца 1895 года, приготовленный для более серьезного случая.
С другой стороны по улице неторопливо шла худая женщина преклонного возраста. Длинное черное платье, темно-синяя в белый горошек косынка, в руках прижатая к груди хозяйственная сумка. Она не была опасным свидетелем. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: женщина неважно себя чувствует, плохо видит; отстояв очередь за хлебом в ближайшем магазине, мечтает побыстрее добраться до дома. Да и Михей, присматривающий за этой частью квартала Старослободской улицы, не спускал с нее глаз.
Если Яша Филин и Моня были старожилами банды и довольно близкими друзьями Борьки Бутовского, то Михей считался новичком. Всю войну он чалился по лагерям, за год до победы вышел на свободу и каким-то позабытым уже образом прибился к Борькиным корешам. Человеком он оказался надежным и после испытания закрепился в основном составе.
Шлепнув последний раз по брючине, Яша распрямился и снова зыркнул по сторонам. Улица в вечерний час была пуста. Только худощавая женщина, шаркая по асфальту стоптанными ботинками, медленно приближалась к ломбарду.
Место для вооруженного налета Бутовский, как всегда, выбрал с умом: подальше от родных пенатов и оживленных проспектов. Короткая и довольно тихая Старослободская улица одним краем упиралась в заброшенный ремонтный заводик при железной дороге, другим касалась южной границы Сокольников. Отсюда до района, где обитали большинство корешей, было неблизко – дольше часа, ежели пешком.
Пару минут назад внутрь ломбарда нырнули трое: Сеня Вланский, Козырь и сам Бутовский. Двое, по задумке, приставили перья к горлу работников ломбарда. Борька же, лаконично объяснив условия сохранности их шкурного покрова, принялся скоренько обчищать закрома. На все про все отводилось две-три минуты.
Первым из ломбарда спокойно вышел Козырь, за ним вылетел, едва не столкнувшись с пожилой женщиной, Вланский. Борька появился последним.
– Рвем, – процедил он.
Яша подал сигнал стоявшим на шухере корешам и последовал за уверенно шагавшим по улице Борькой. В руке у главаря покачивался небольшой фибровый чемоданчик.
«Явно не пустой!» – довольно подметил Яша.
* * *Покончив с работой по дому, Дарья сидела на скамье у бани и наслаждалась тихим вечером. Папаша с утра уходил к дальним соседям поправлять штакетник; вернулся после полудня еле-еле на ногах. Так и спал с той поры на своем продавленном диване.
– Лужу, пая-яю! Скобяные изделия, посуду починя-яю! – доносился хриплый мужской голос из проулка. Вся посуда у Дарьи была в порядке, ничего починять не требовалось.
Эти два часа перед ночным сном были для нее самыми желанными. Любила она посидеть у бани под ветвями сирени, насладиться покоем, вспомнить маму и сестру. Летом в дневные часы случалось очень жарко – пока стираешь или гладишь белье раскаленным чугунным утюгом, семь потов сойдет. А вечерком на лавочке под прохладной сенью зеленых кустов – совсем иное дело! В саду тихо шелестит листва, поют птицы, и так на душе становится хорошо, уютно!
