Паспорт предателя - Алан Хинд
Вонсяцкий возил с собой в лимузине много багажа, и ФСБ решило, что он отправляется в долгое путешествие. За «графом» следили уже третий год и до сих пор бесплодно, но теперь похоже было на то, что слежка дает, наконец, плоды.
На другой день «граф» остановился у одного из самых больших военных заводов в мире. Повторилось то же, что на верфи: Вонсяцкий больше часа беседовал с каким-то рабочим. А ночью рабочий снова зашел к «графу» в местный отель. Агенты ФСБ сидели в соседнем номере и подслушивали.
— Боюсь, потребуется несколько недель, чтобы достать просимое вами, граф, — сказал рабочий. — Это, знаете ли, нелегкое задание.
— Может быть, — ответил «граф», и в голосе его появились резкие ноты. — Но если вы подумаете, то поймете, что в ваших интересах выполнить задание. Я даю ровно неделю срока. Доставьте ко мне домой, в Коннектикут.
Тем временем пациентам Эбелла в Эль-Пасо было сказано, что врачу, возможно, придется отлучиться на некоторое время, и тогда следует обращаться к другому доктору. Разумеется, это стало известно ФСБ. Достопочтенный пастор Мольцан, видимо, тоже готовился к отъезду: он рассказывал прихожанам, что чувствует себя не совсем хорошо и, может быть, отправится в места, где потеплее, например в Мексику.
Сцена и актеры были готовы. Агенты ФСБ следили, затаив дыхание.
Мольцан совещался с Кунце. Кунце разговаривал по междугородному телефону с Вонсяцким, а затем отправился в Эль-Пасо. Мольцан поехал в Коннектикут и вышел от «графа» с большим чемоданом. Агенты решили, что в этом чемодане содержались все сведения, собранные «графом» за время путешествия. Мольцан отвез чемодан в Чикаго и оставил у Виллюмейта. Виллюмейт повез чемодан в Эль-Пасо, куда прибыл через несколько часов после Кунце. Но он не стал задерживаться, а сразу уехал обратно в Чикаго.
Эта «эстафета с чемоданом» носила такой характер, что Гувер сразу понял: пора! Момент казался решающим.
Агенты ФСБ последовали за Кунце и Эбеллом, когда те сели в машину и направились к границе. Мексиканские власти, предупреждённые о готовящейся поездке, продолжили наблюдение за немцами, когда те пересекли границу и направились в рыбацкую деревушку, где бывали и раньше.
Содержимое чемодана не беспокоило ФСБ. Благодаря системе контршпионажа оба предателя везли с собой информацию, которая будет для Германии и Японии скорее вредной, чем полезной. Правительственные чиновники позаботились, чтобы тем работникам военных заводов, у которых побывал «граф», были подсунуты неверные планы и сведения. Немцы приехали в рыбацкую деревушку и остановились на убогом постоялом дворе. Затем Эбелл отправился обратно в Техас.
Через неделю мексиканская полиция известила Гувера, что Кунце все с тем же чемоданом сел в рыбацкую лодку. Ночь была безлунной, и вскоре лодка потерялась во тьме.
Куда отправился Кунце? Что он собирался делать с чемоданом? Потеряв Кунце из виду, раздосадованная мексиканская полиция ломала голову над этими вопросами. Через несколько часов они увидели Кунце возвращающимся без чемодана и вспомнили слухи о подводной лодке, изредка показывавшейся у этих берегов. Очевидно, Кунце нанял рыбака, и тот доставил его к подводной лодке, по всей вероятности японской, которая и приняла на борт шпионский чемодан. Сразу после ночной поездки по морю Кунце вернулся в США.
Теперь агенты собрали достаточно улик. Но, чтобы быть вдвойне уверенным, Гувер все еще выжидал. Слежка за шпионами продолжалась. Вонсяцкий отправился в новую поездку по военным заводам. А пастор Мольцан переписывался с Лиссабоном: он пользовался шифром, который быстро разгадали британские цензоры на Бермудах. Содержание этих писем изобличало не только Мольцана, но также Эбелла и Виллюмейта.
Наконец, был отдан приказ арестовать шайку. Кунце тогда находился в Мексике, и задержать его попросили мексиканскую полицию. Шпиона застигли как раз в тот момент, когда он готовился выйти в море с рыбаками, очевидно, собираясь бежать на подводной лодке.
Все пятеро были обвинены в «заговоре с целью собирать и передавать германскому и японскому правительствам сведения относительно численности, личного состава, расположения, снаряжения, вооружения и состояния духа армии Соединенных Штатов; местонахождения, масштабов, мощности и других особенностей военных заводов, необходимых для национальной обороны Соединенных Штатов».
Все эти люди были заключены в тюрьму в Хартфорде (Коннектикут) до процесса, происходившего под председательством федерального судьи Джозефа Смита.
Группа «графа», за исключением лютеранского пастора, признала себя виновной еще до суда. Дело Мольцана разбиралось в Хартфорде, в Федеральном суде. Присяжные признали его виновным, и пастора приговорили к десяти годам тюрьмы. Федор Возняк, диверсант, который так и не успел приступить к действиям, был вскоре арестован. До ареста он успел навести агентов на след дюжины подобных ему негодяев; все они также были арестованы.
Но Гувер не забывал и об американских немцах — молодых нацистах, вернувшихся в Германию, чтобы пройти курс в гитлеровской «академии» диверсантов. Теперь, когда война началась, они должны были появиться с минуты на минуту.
В конце мая Гувер получил предупреждение, что некоторые диверсанты уже в пути. Откуда и как пришло предупреждение, еще нельзя рассказать, как нельзя до конца войны раскрыть и некоторые другие детали. Уже в конце мая стало известно, что диверсанты попытаются высадиться с помощью резиновой шлюпки на побережье либо в окрестностях Лонг-Айленда, либо во Флориде, либо в обоих местах одновременно. Был усилен надзор над немцами, проживавшими в Лонг-Айленде, в Йорквилльском районе Манхаттана, во Флориде и в Чикаго. Было очевидно, что если диверсантам удастся благополучно высадиться, они будут искать пристанища у этих людей.
Глава тринадцатая
История одного предателя
Гувер не ошибался, когда рассчитывал, что следует ожидать высадки немецких агентов. Было известно, что гитлеровские диверсанты проходят в это время основательную подготовку. Хотя в мае 1942 года еще ничего не было известно о Герберте-Карле Баре, молодом человеке, которому суждено было занять видное место в галлерее нацистских преступников,
