Золотой удар - Валерий Георгиевич Шарапов
– Значит, Виноградова Левкой звали, – уточнила Мария.
– Точно!
– И вы точно знаете, что он был убит?
– Так если я сама на его похоронах была, видела, как он в гробу лежит, то какие уж тут сомнения?
– Так Виноградова что же, выходит, зарезали или что?
– Вот еще, зарезали! Кто ж вам такое сказал? Я этого не говорила. Голову ему пробили!
Мария и Зверев переглянулись, потом Зверев снова спросил:
– А с парнем тем что потом стало?
– Так суд был. Говорят, пять лет ему дали. На суде я не была, меня в тот день допросили, и все.
– А фамилия у того парня какая? – поинтересовался Зверев. – Помните?
– Точно не помню, не то Сташевский, не то Вишневский, как-то так. Вот, пожалуй, и все, что знаю. Так что уж извините, больше, пожалуй, ничего по этому делу я сказать не могу, разве что люди говорили, будто этот парень с сумкой – боксер.
Часть пятая. Парень с сумкой
Глава первая
Пока Зверев с Волгиной опрашивали мать убитого Крохи, Веня с Абашевым, Евсеевым и Гороховым работали по трем боксерам, о которых им рассказал Чумаков. Они провозились целый день, и все без толку. Все трое из названных Чумаковым левшей имели стопроцентное алиби, и оттого Веня был зол как черт. Именно поэтому, вернувшись в Управление, Веня спустил на появившегося чуть позже него Щукина всех собак.
Щукин, который ввалился в кабинет слегка помятый и явно под хмельком, тут же подошел к тумбочке, на которой стоял графин с водой, жадно выпил целый стакан и только увидев Зверева, со всеми поздоровался.
– Пал Василич, а ты-то здесь как, у тебя же вроде отпуск?
– Соскучился по тебе, вот и пришел, а ты, я вижу, где-то прохлаждаешься, – хмуро процедил Зверев. – Сколько времени тебя уже не было?
– Сколько-сколько… Так я в Забродино ездил к своему бывшему тренеру, по поручению Костина, между прочим. Ты же его после своего ухода за главного оставил. – Щукин, так и не понявший, серьезно говорит Зверев или шутит, вопросительно посмотрел на Веню. – Ты что же это, Вениамин, Василичу ничего не сказал?
– Все я ему сказал! Просто вид у тебя уж больно помятый, как у газетки на дне сортира, – пояснил Веня. – Я вижу, тренера своего ты нашел, ну и беседа, вижу, у вас была продуктивная. Ладно, черт с тобой, говори, есть что рассказать или нет?
Щукин снова выпил воды.
– Ну уж простите, не удержался, вот мы встречу и отметили… Не мог же я с Иванычем только по делу говорить. Попарились в баньке – было дело, скрывать не стану. Самогон у Кедрина – закачаешься, опять же закуска: сальцо, грибочки, картошечка со своего огорода. Попарились, пообщались, былое вспомнили… А вы это… тех боксеров, на которых вам тот молодой… как его… Чумаков, указал… Вы их уже отрабатывали?
– Отрабатывали, только все впустую, – процедил сквозь зубы Веня.
– Ну вот, а я что говорил? Зато я не с пустыми руками явился. Узнал кое-что интересное. – Щукин погрозил пальцем Вене, тот нахмурился еще сильнее.
– Давай уже по делу.
– Даю! Иванович, между прочим, самым именитым тренером в свое время был…
– Знаем мы таких именитых, – фыркнул Веня. – Как от дел отойдут, так не просыхают. Сильно я сомневаюсь, что у тебя что-то дельное имеется…
– Хватит уже огород городить и собачиться! – рявкнул Зверев. – Рассказывай, Константин Андреевич, что узнал, а я уж сам решу, есть у тебя что дельное или нет!
– Рассказываю! Кедрин, то бишь Иваныч, и впрямь сейчас уже не у дел! Потому из Пскова в свою деревеньку и уехал. Отыскал я его адресок у одного из своих знакомцев и узнал, что он в Забелино сейчас проживает. Домик там у него с садом, банька да огород небольшой. И вот первое, что Иваныч мне рассказал, – это то, что ваш Чумаков тоже у него когда-то тренировался. Оказывается, Чумаков с тех пор его частенько навещает…
– Погоди-ка! – всполошился Веня. – Чумаков же говорил, что не знает, где твоего Кедрина искать! Выходит, врал?
– Выходит. – Щукин снова погрозил пальцем Вене. – А еще, как выяснилось, был Чумаков у Кедрина совсем недавно. Сразу же после нашего с ним разговора в Забелино поехал и расспрашивал.
– О чем расспрашивал?
– Про еще одного кедринского ученика.
– Левшу?
– Вот именно!
– И о котором сам Чумаков ни словом не обмолвился? – Гнев Вени тут же испарился.
– Точно! – продолжал Щукин и поморщился. – Этот парень, по словам Кедрина, был весьма ин… интересный экземпляр…
– Фамилию парня Кедрин назвал? – перебил Зверев.
– Назвал.
– Вишневский?
– Н-н… нет! – Щукин хлопнул себя ладонью по лбу. – Как-то похоже…
– Сташевский?
– Не Сташевский. Вот же голова садовая… Забыл.
Щукин снова схватился за графин, но Зверев встал, подошел к сейфу и достал из него початую бутылку коньяка. Он подошел к Щукину, взял чистый стакан и плеснул капитану с полстакана.
– Хватит воду буздать! Вот, поправь здоровье, и поехали.
– Куда?
– В Забелино, к твоему Кедрину! Сам хочу его расспросить, заодно и баньку его посмотрим. Вениамин, ты с нами?
От Вениной грусти не осталось и следа.
– Глупо от бани отказываться.
– Тогда расшибись, но машину для нас найди, путь туда, я знаю, неблизкий.
– Сделаем, Пал Василич! Маша, ты с нами?
Волгина, которая все это время стояла у окна и с интересом наблюдала за происходящим, покачала головой.
– Куда?.. В баню? Ну уж увольте!
– Тогда едем втроем, а Мария Васильевна пусть дальше бумажки перебирает! – задорно прокричал Веня и выскочил из кабинета.
* * *
До Забелино они добирались почти два часа. По дороге Щукин, подлечивший здоровье, долго спорил с водителем дежурной машины Гришей Панюшкиным о том, чья баня лучше. Константин Андреевич до крика нахваливал баню, в которой он парился накануне у Кедрина, Панюшкин же убеждал Щукина, что лучшей бани, чем баня его шурина, в природе не существует. Зверев несколько раз осаживал спорщиков, те поначалу унимались, но потом спор возобновлялся. От этих споров у Зверева
