В отсутствие начальства - Николай Свечин
– Кажется, Мишка нас засек.
– Почему ты так думаешь? – спросил в трубку Ткачев.
– Он торчит на одном месте уже полчаса и не уходит.
– Может, ждет кого?
– Не похоже. Скорее Бульенов тянет время, чтобы потемну уйти от слежки.
– Сколько вас там? – заволновался губернский секретарь. – И где вы?
– Мишка около водоразборной будки на Собачьей площадке. Нас двое с Репьяном. Я перекрыл Вторую линию, Аким стоит в Выгонном переулке.
– Сейчас пришлю подмогу. Надо его брать!
Ткачев положил трубку и пояснил сидящему напротив Лыкову:
– Бульенов на Собачьей площадке. Это место в Солдатской слободе, напротив гимназии Воронина. Он увидал наших городовых, хочет драпануть, ждет только темноты.
– Едем!
Когда сыщики появились на Второй линии, Маркиан доложил:
– За будкой он прячется. Что-то задумал, а что – не пойму.
– То есть? – вскинул голову начальник отделения.
– Видите столб? Мишка недавно подошел и что-то там проделал. Кажется, знак на нем нарисовал.
Вдруг со стороны Чуриловского переулка показался всадник. К удивлению питерца, он был в пожарной каске. Всадник медленно ехал к площади и внимательно осматривался по сторонам.
– Сам ты знак! – рассердился начальник отделения. – На столбе была кнопка пожарной сигнализации. Он разбил стекло и нажал ее. А парень в каске – пожарный разведчик. Он едет разобраться, что за сигнал – пожар или ложный вызов.
– А зачем Мишке понадобился пожарный? – недоуменно спросил Ослопов и тут же сообразил: – Ах он, анцыбал!
Сыскные кинулись к грабителю с трех сторон, но опаздывали. Всадник уже поравнялся с ним. Бульенов схватил разведчика за штаны, сбросил с коня, вскочил в седло и поскакал прямо на Репьяна. Тот едва успел увернуться. Промчавшись галопом саженей пятьдесят, фартовый оказался за оцеплением. Ему оставалось долететь до конезаводства и скрыться в Краснинской слободе. Вдруг конь сделал козла: резко припал на передние ноги и задрал круп. Бульенов перелетел ему через голову и распластался на земле.
Минуту спустя бежавшие следом сыскные уже сидели на грабителе верхом и вязали ему руки. Рядом крутился пожарный разведчик и все норовил пнуть фартового сапогом по голове…
Когда помятого грабителя доставили в отделение, выяснилось, что у него сломана ключица. Полицейские не обратили на это никакого внимания. Пленника взяли в оборот и стали дознаваться: где убийца Августы Мапететт?
Однако Бульенов оказался крепким орешком. Как его ни запугивали, как ни давили, он отвечал одно: знать ничего не знаю. Гулял по улице, никого не трогал. Налетели фараоны, сломали кости, чуть не убили – а за что? Я в прокурорский надзор пожалуюсь, есть и на вас управа.
Бить негодяя никто не решился, даже Лыков. Вдруг действительно нажалуется? Потом не отмоешься. Вон Маклаков особый циркуляр выпустил на этот счет. И Алексей Николаевич сказал:
– Суньте его в камеру временного содержания. Сегодня Вячис останется без пива. И без еды. Сколько он так продержится?
– Без шамовки – несколько дней. А если у него нет и воды, тогда сутки, может, чуть больше. Но за водой могут сбегать хозяева.
– Думаю, тот, кого мы ищем, спрятался в нежилом доме. Иначе не Бульенов носил бы ему пиво, а хозяин.
Лыков ждал возражений, не услышал их и продолжил:
– А где на Резницкой улице скрывающийся от полиции человек может достать воду?
Ткачев немедленно возразил:
– Алексей Николаевич, почему вы решили, что Вячис прячется именно на Резницкой?
– Ну, давайте расширим круг поиска. Вот карта. Где может быть его логово? Вы местные, вам виднее.
Смоленские сыщики столпились у карты и долго спорили между собой. Потом объявили голосование. Победила версия, что убийца может прятаться на тех улицах, где полиции труднее наблюдать за порядком. В первую очередь на подозрении четыре протекающих через кремль ручья: Пятницкий, Резницкий, Георгиевский и Зеленый. По их берегам тянутся ряды неавантажных строений, с птичниками, банями, сараями… Часть из них стоят брошенные или пустые. Там и надо искать.
В результате у полицмейстера провели совещание, на котором собрались приставы Первой и Второй частей и чины сыскного отделения. Решали вопрос, как ловить убийцу. Приставы постановили усилить ночные обходы, привлечь караульщиков, сторожей и дворников, раздать всем обывателям приметы разыскиваемого. Лыков отобрал четвертной билет у Ткачева и вручил его Гепнеру. Честно говоря, более всего он рассчитывал на деньги. За двадцать пять рублей у человека, который знает и молчит, должно проснуться желание заговорить.
Так и вышло. Едва ночные сторожа узнали, что можно заработать четвертной, они начали строго следить за своими участками. Сразу сгорели три или четыре притона, где по ночам воры играли в карты и пользовали девок. А через сорок восемь часов попался и Казимир Вячис. Его обнаружили по сигналу караульщика. Негодяй действительно скрывался в Резницком овраге, в заброшенной лазне[53]. Ночью, охваченный жаждой, он вылез из убежища набрать в ручье воды. А утром к нему пришли полицейские. Обессиленный, завшивевший, потерявший человеческий облик, гигант не стал сопротивляться. А первым делом попросил чаю…
Допрос быстро дал результат. Владелец ссудной кассы Левон Бодрецов опознал в арестованном продавца колье и перстня. Сторож с Александровской улицы показал, что видел жмуда в ночь убийства Мапететт поблизости от ее дома. Медицинское заключение о том, что убийца чрезвычайно высокого роста, добило Вячиса. Он сознался, что зарезал женщину по приказу Зарако-Зараковского и получил в награду ее драгоценности. А вместо себя подставил гостя кокотки, подвернувшегося под руку. Вячис сам налил в вино «малинку», полученную от поляка. И брызгал потом на бесчувственное тело Азвестопуло кровью погибшей. Да, они искали затем какие-то бумаги, но спешили и не нашли их. Зараковский велел сжечь дом через несколько дней – пусть бумаги сгорят вместе с ним. Но приехал сыщик из Петербурга, повернул вспять так хорошо обстряпанное дело, и пожар запоздал.
Глава 10. Возвращение домой отменяется
Восемнадцатого мая Лыков сидел в номере и читал газеты. Он был доволен собой. Сергея окончательно обелили, настоящий убийца схвачен и дал признательные показания. Можно ехать нах хаузе.
Газетные новости, как всегда, удручали.
Особое присутствие Харьковской палаты с сословными представителями признало бывшего начальника Киевского сыскного отделения Мищука и агентов Падалку и Смоловика виновными в том, что они инспирировали находку вещей убитого Ющинского («дело Бейлиса»). И приговорило их к лишению прав состояния и году исправительных арестантских отделений. Союзники[54] перелицевали уголовное преступление в ритуальное убийство, якобы совершенное евреем. Постыдная, грязная история… Малодушный Мищук, которого Алексей Николаевич хорошо знал по прежней его службе в Петербургской сыскной полиции, не устоял. Он решил отличиться, топорно подделал улики и теперь должен будет сесть за
