Алан Гордон - Шут и император
Она по-прежнему сидела там, в стороне от дверного проема.
— Ну, как там дела? — спросила она.
— Все отправились на работу, — сказал я. — Симон уволок куда-то труп. Мне показалось, что ему это не впервой.
— В «Красном петухе»? Да уж, тут злачное местечко. Итак, наконец-то мы одни. Я рада, что твой коротышка не путается у нас под ногами.
Глаза ее оживились, и на губах появилась игривая улыбка.
— Дай-ка мне твой нож, — сказал я.
Улыбка стерлась.
— Зачем? — спросила Талия.
— Хочу удовлетворить свое любопытство.
Она сунула руку под рясу и достала его.
— И второй достань, пожалуйста.
Она сделала легкое движение другой рукой и отдала мне оба ножа. Я подошел к окну и тщательно осмотрел ее оружие.
— Следов крови не заметно, — сказал я.
— Мои руки тоже чисты, даже под ногтями ничего нет, — заявила она, протягивая мне их для проверки. — Безусловно, если бы я совершила убийство, то мне хватило бы ума вымыться после него. Твое любопытство удовлетворено?
— Не совсем, — сказал я. — Ты хотела навестить нас еще позапрошлым вечером. Что задержало тебя?
— Я увидела, что к вам зашел отец Эсайас с каким-то подозрительным эскортом. Невежливо было бы присоединяться к вашей компании, тем более что мы с ним вырядились в одинаковые рясы.
— А вчера вечером?
Она ничего не ответила.
— За прошедшие три вечера, возвращаясь в эту комнату, я каждый раз находил здесь кого-то. Один из них числился в мертвых, второй выглядел как сама Смерть, а третий действительно умер, — сказал я. — Где ты провела вчерашний вечер?
— Я думала, что его нашли в его комнате, — медленно произнесла Талия.
— Мы с Клавдием перетащили его туда, но обнаружили здесь, — пояснил я. — Скорей всего, кто-то охотился на меня или Клавдия, а его убил по ошибке. Ты заглядывала к нам вчера вечером?
— Нет, — сказала она. — Меня задержали.
— Кто же задержал тебя?
— Не могу сказать.
Я поднял ее ножи.
— Ты безоружна, милая. Прекращай темнить. Я хочу знать, на кого ты работаешь.
Ее лицо побледнело от гнева.
— Как ты смеешь! — взъярилась она. — Как ты смеешь сомневаться в моей верности после того, как я едва не погибла из-за гильдии?
— Но не погибла же, — возразил я. — Пока только тебе одной удалось избежать смерти.
— Ты не веришь, что на меня покушались, — вскинув голову, сказала Талия. — Да, Тео, мне казалось, я заслуживаю большего доверия, учитывая наше давнее знакомство. Тебе нужны доказательства? Отлично.
Она сбросила монашеский плащ. Под ним также было надето мужское платье.
— Я отнюдь не безоружна, — заявила она, бросив на пол еще два ножа. — Вот тебе первое доказательство моей чистой совести. А сейчас увидишь второе.
Она начала стаскивать одежду.
— Погоди, — запротестовал я.
— Брось, Тео, — сказала она. — Ты же видел раньше все мои прелести. Не разыгрывай из себя застенчивого юнца.
Полуобнаженная Талия по-прежнему выглядела так же потрясающе, как знакомая мне когда-то восемнадцатилетняя клоунесса.
— Всплывают хоть какие-то воспоминания? — насмешливо спросила она и, не дожидаясь ответа, повернулась ко мне спиной.
Гладкая кожа ее спины была почти сплошь покрыта уродливыми шрамами. Я подошел ближе и коснулся их рукой. Талия содрогнулась и крепко обхватила себя руками.
— Ну как, Тео, польстятся ли еще мужчины на мою красоту? — отрывисто сказала она. — Или она скорее оттолкнет их?
— Одевайся, — резко сказал я, возвращая ей ножи.
Она быстро оделась, вернувшись к облику безымянной святости. Потом взглянула мне в лицо и спросила:
— Теперь ты убедился в моей неизменной преданности?
— Отчасти убедился. Но полного доверия пока нет, — сказал я. — Ты знаешь, что Цинцифицеса убили?
Ее потрясение выглядело искренним.
— Когда? — вскрикнула она.
— Пару дней назад, — сказал я. — Мы нашли то, что от него осталось, в тайном убежище, где на его похоронах пиршествовали хвостатые четвероногие соседи. А теперь кто-то начал охотиться за мной. Есть какие-то соображения по этому поводу?
— Нет.
— Тогда уходи. Возвращайся, когда сможешь сообщить мне что-нибудь полезное. Я должен найти Клавдия до выступления перед императором, к тому же мне не мешало бы заморить червячка.
— Я думала, вас прислали спасти меня, — прошептала она.
— Спасение не входило в порученную мне миссию, — ответил я, начиная паковать свои вещи.
Когда я закончил, ее уже не было. Забросив вещи в комнату убитого, я отправился на конюшню.
— Низкорослый бородач? — уточнил конюх. — Да, он заходил сюда на рассвете. Забрал свою лошадь и ушел.
— А не сказал случаем, куда направляется? — без особой надежды спросил я.
— Нет. Но вроде он собрался уезжать из города. Направился к Регийским воротам.
— И ничего не просил передать?
— Ничего.
Виола покинула меня. Канула в неизвестность. Я не думал, что покушение на ее жизнь стало последней каплей. Она никогда не отличалась трусостью. Возможно, ее побудила уехать наша сделка с Эсайасом.
А вообще-то говоря, она могла уехать и из-за меня. Слишком долго я выступал в роли учителя, пренебрегая супружескими обязанностями. Слишком резко ограничил ее свободу. Она покинула Орсино, стремясь вырваться на свободу, и в итоге потеряла ее рядом со мной.
Век живи, век учись, Тео. В следующий раз будешь умнее. Если, конечно, тебе еще представится такая возможность.
Я зашел проведать Зевса. Мы не виделись с ним больше недели. К сожалению, он тоже ничем не мог помочь мне. Я попытался угостить его морковкой, но он так резко хряпнул меня за пальцы, что мне едва удалось отдернуть руку.
Здорово, подумал я. Еще вчера у меня было три друга в этом многотысячном городе. А сегодня, похоже, я остался совсем один.
Я пришел во Влахернский дворец раньше назначенного времени, но император уже бодрствовал, выслушивая за утренней трапезой склоки своих советников. Увидев меня, он взмахнул куриной ножкой.
— Сюда, малыш! — присвистнув, позвал он.
О боже, до чего же скучными порой бывают шуточки императоров! Естественно, мне пришлось мгновенно изобразить собачонку, резво пробежаться на четырех конечностях и, сев в умильную стойку, преданно поглядывать, как он помахивает подачкой перед моим носом. Наконец он повернулся к одному из советников и сказал:
— Ставлю византин[24], что он ухитрится поймать ее на лету.
— Пожалуй, я рискну поспорить, ваше величество, — поддержал спор один из советников.
Грубо захохотав, Алексей подбросил куриную ножку в воздух и крикнул:
— Лови!
Велика хитрость! Конечно, я поймал ее, причем схватил прямо зубами. Черт возьми, хотя голод уже давно давал о себе знать, но будь я проклят, если стану есть подачки с пола.
Присев на подножие трона, я спокойно обгладывал куриный окорочок и наблюдал за происходящим. Старший зять императора, Алексей Палеолог, прогуливался по залу в расшитом золотом камзоле и узких обтягивающих штанах. Рядом с василевсом сидел, как я узнал позже, его свояк Михаил Стрифн, женатый на сестре императрицы Евфросинии, а заодно и великий князь, управлявший жалкими остатками военно-морского флота; его рука то и дело ныряла за фигами в ближайшую вазу с фруктами. Георгий Инеот, управляющий двором, стоял у стола, о чем-то напыщенно толкуя, а сидевший рядом с ним Филоксенит зорко приглядывал за всеми. На трапезе также присутствовала горстка менее важных чиновников. В конце зала возвышался капитан Станислав с двумя подручными. Капитан следил за Филоксенитом.
— Я лишь скажу, что нападения на черноморские торговые суда стали бы гораздо более успешными, если бы мы использовали собственные корабли, — распространялся Инеот, пока я жевал. — Наем пиратов для выполнения такой работы сильно бьет по нашему карману. И вообще они не заслуживают доверия.
— А сколько кораблей у нас имеется в наличии? — спросил император.
Стрифн явно растерялся.
— Трудно назвать точную цифру, ваше величество, — туманно ответил он.
— Возможно, дело упростилось бы, если бы ты перестал продавать их направо и налево, — сказал Палеолог, подталкивая его локтем.
— Не преувеличивай, — разозлился Стрифн. — Я продал совсем немного. Поиздержался, знаете ли. Подарки на дни рождения и все такое прочее. Во всяком случае, пираты отлично справляются с подобной работой. Славные парни. Наградишь их каким-нибудь броским званием или орденской лентой, и они уже числят себя знатными вельможами.
— К нам поступают жалобы по поводу этих набегов, — вмешался Филоксенит. — Оказалось, что они ограбили несколько наших торговых судов. А обычно имперское пиратство бывает направлено на имущество других стран.
— Неужели? — воскликнул император, разражаясь смехом. — Ну, тогда нам следует прекратить эти безобразия. Стоит ли грабить Петра, чтобы заплатить Павлу, не правда ли, шут?
