Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.
Таким образом жизнь на деревьях предполагает усложнение локомоторных навыков в решении задач по передвижению в лабиринте растительности. У наших далёких предков это, в свою очередь, вело к возникновению и улучшению интеллектуальных действий, что позволило усмотреть уже не только просто компоненты окружающего мира, но и установить наличие в нём определенных отношений и связей, т.е. ситуаций.
Конечно, это позволило первоприматам соответствующим образом, не стереотипно, реагировать на ситуации и решать довольно сложные задачи различными способами с переносом и использованием различных операций, усвоенных в результате предшествующего индивидуального опыта. Это, в свою очередь, дало возможность установления оптимальных для организма отношений с биологически значимыми компонентами окружающей среды.
Таким образом, развитие нашего великолепного мозга началось вместе с возникновением первоприматов, когда они начали делать первые шаги в освоении высот, как в прямом, так и в переносном смысле.
Ещё один фактор, который так надолго затормозил развитие приматов, это наличие возможности расселения практически в неограниченном пространстве сухопутной части биосферы Земли покрытой лесами при относительно однородных экологических условиях.
Низшие приматы данную «экологическую экспансию» совершали в рамках r- стратегии. ( О стратегиях мы уже говорили в предыдущей главе). Площади ареалов ранних первоприматов ограничивались лишь только пока ещё не завоёванные покрытосеменными части суши. Конкурентная борьба была слабой, да и не из-за чего ей было быть жестокой. Плотность популяций в связи с постоянным расширением ареалов была крайне мала.
Данная экологическая стратегия, как вы знаете из предыдущей главы, предполагает быстрое достижение половозрелости, высокую численность мелких детёнышей в одном помёте и небольшие размеры взрослых особей. Всё это предполагает их большую энергичность и большеобъёмность в контактах с окружающей средой, небольшую их продолжительность жизни и огромное стремление к расселению, обусловленное самой сутью данной экологической стратегии.
На этом этапе эволюционного преобразования естественный отбор благоприятствовал высокой скорости размножения и выработки групповых действий, новых безусловных рефлексов. Был выработан и закреплён в дальнейших поколениях экологический оптимум условий жизнедеятельности приматов. То есть, определена интенсивность действий экологических факторов наиболее благоприятных для жизнедеятельности организмов. До сих пор существенных изменений в диапазонах данных факторов, для современных приматов и человека в том числе, не произошло.
Одна из причин, когда древние насекомоядные поднялись на деревья, были новые хищники Кайнозойской эры. Более мобильные, чем динозавры, с хорошими ловчими реакциями и быстротой перемещения при низких температурах погоды и ночного времени суток.
Когда первоприматы поднялись на деревья, то там их уже поджидали реальные враги. В общем, от чего ушли к тому и пришли. Механизм хищник – жертва, в новых условиях, стал работать стабильно, как и везде, оттачивая инстинкты и поведенческие реакции приматов.
Что плотоядные животные уже существовали на деревьях в момент появления на них наших далёких предков это точно. Они достались нам от Мезозойской эры. Это пресмыкающиеся и птицы. Доказать? Пожалуйста, это просто. Среди тех наших первых предков и далее на всём протяжении эволюции ни один вид приматов не был специализирован как хищник. Значит, их тогда уже хватало без приматов, для поддержания экологического равновесия. Поэтому наши предки, на начальном этапе эволюции, не запачкали себя каннибализмом, как это случилось намного позже, хотя насекомоядность, в принципе, является таким срединным вариантом развития, из которого могли появиться как травоядные, так и плотоядные. Но в то время не было прецедента для появления примата - хищника. Экологические ниши этих тварей уже были заняты.
В этот период с индивидуализмом, который необходим был при наземном образе жизни насекомоядных, было в основном покончено. Для защиты от хищников, при миграциях и поиске пищи у первоприматов начали образовываться группы. Это не их изобретение. Природа на изобретения слаба. Однажды что-либо придумав эффективное, она повторяет и повторяет в разных формах и вариантах, проверенные временем изобретённые природные механизмы, усложняя их по мере усложнения информативности организмов. Как сказал Шекспир - «Экономична мудрость бытия: всё новое в нём шьется из старья».
Хотя группам присущи все типичные черты популяции, но они , как мы уже говорили, характеризуются более высокой степенью объединения, а это влечёт за собой более тесное общение, а значит и выработку более сложной системы сигнализации при совместных действиях. В связи с этим повышается коммуникабельность особей внутри группы. Всё это увеличивает качество взаимного обмена информацией, а в совокупности это является дополнительным фактором для развития головного мозга.
Кроме того, в группах или каких либо других коллективных образованиях особи предельно подвижны и склонны к миграциям. В наше время это спасает от перенаселения, если такое возникает в относительно стабильных биоценозах, а в Палеоцене это был дополнительный фактор к интенсивному расселению.
Группы ранних приматов, скорее всего, были довольно аморфными. Индивидуализм наземных насекомоядных ещё не был изжит в полной мере, да и расстояния в пространстве между особями при жизни на деревьях были достаточно велики и не способствовали тесному объединению.
В Палеоцене низшие приматы в основном заполняли своими популяциями появившиеся жизненные пространства. Ареал ими занятый был огромен. Вы сами знаете, что чем он больше, тем существеннее различия условий существования в разных его частях, а это, в конце концов, ведет к увеличению разнообразия видов. Это происходило потому, что в процессе расселения некоторые группы приматов Палеоцена оказывались настолько изолированными друг от друга, что теряли связь с другими популяциями своих видов, и у них постепенно менялся генофонд, морфологические признаки и жизненные циклы. Изменения происходили в плане адаптации к определенным условиям, в которых они волей судьбы оказывались.
При освоении какой-либо экологической ниши, количество мутантов возрастает многократно, потому, что освоение предполагает адаптацию к определённым параметрам окружающей среды, а это возможно тогда, когда биоценотические связи влияют слабо и позволяют некоторым компонентам изменяться в широких пределах. В такой период естественный отбор становится действенным и максимально быстрым фактором эволюции видов. Из этого следует, что по настоящему значимы для образования видов, только существующие, в данном периоде времени, причины.
В конце Палеоцена из-за постепенного похолодания определилось несколько другое расположение климатических зон. Зона тропического максимума давления несколько сузилась, и появились зоны умеренных широт, а за счёт этого сократились площади теплых полярных зон. В начале Эоцена природа «нажала на тормоза». Похолодание прекратилось. Вдруг появилось продолжительное, в пределах 20 миллионов лет, потепление - Эоценовый оптимум. Он, в общем-то, не изменил зональную структуру, сформировавшуюся в конце Палеоцена, а только сделал переходы из одной климатической зоны в другую более плавными. Поэтому общая дифференциация их выражена была весьма слабо, что позволило ещё большему распространению кайнозойской растительности, а значит и приматов.
В Эоцене количество видов флор Мезозоя и Кайнозоя примерно стали равными. Но это равенство не являлось равностью возможностей. Насекомые птицы и млекопитающие в большинстве своём уже были настроены на жизнь в растительности Кайнозойской эры и в основном зависели от них. Мезозойской флоре без такой мощной поддержки можно было только вымирать. Остались и дожили до наших дней те виды мезозойской растительности, которые «понравились» животному миру Кайнозоя, кто вписался в новые биоценозы, предложив себя в качестве продуцентов, или, по крайней мере, не мешали развитию видов флоры новой эры. В этот период экспансия цветковых и их свиты достигла своей «пространственной Ойкумены». К концу Палеоцена эйфория расселения закончилась. «Раствор» биосферы был предельно насыщен всевозможными частями биосистем. Нужны были условия, в которых началась бы кристаллизация биогеоценозов планеты, вывод их на стабильный уровень путём прохождения сукцессионных рядов на новой, «Кайнозойской» основе. Наконец то, что так долго ждала природа, свершилось. В Эоцене климатические условия стабилизировались. Господь Бог подарил планете эоценовый оптимум для того, что бы природа спокойно, без лишней «экологической нервотрёпки» расставила всё и всех на свои места.
