Эллис Питерс - Эйтонский отшельник
— Вероятно, тут могут быть кое-какие разногласия по поводу того, где твой дом, — сухо сказал аббат. — Вот лорд Фулке предлагает проводить тебя домой, а ты утверждаешь, что уже дома. Что касается твоего мнения, то с этим можно и подождать. А вот с вопросом, где ты должен жить, пожалуй, нет. Встань, Ричард, и стой прямо, как положено. — Аббат наклонился и своей длинной, сухой рукой взял мальчика за руку и резко поднял его на ноги.
Впервые Ричард стоял вот так перед аббатом, чувствуя себя весьма неуютно под взором стольких глаз и смущаясь тем, что предстал перед всеми братьями в таком растрепанном и перепачканном виде. Кроме того, ему было стыдно своих слез и заплаканного лица. Он выпрямился и поспешно утер лицо рукавом. Поискав глазами среди монахов брата Павла, он нашел его, и ему стало немного легче. Однако брат Павел не бросился к своей заблудшей овечке, хотя в душе и жаждал этого, но, доверившись аббату Радульфусу, хранил молчание.
— Вы слышали, сэр, чего хочет Ричард, — сказал аббат, обращаясь к Фулке. — Вам, без сомнения, известно, что отец мальчика поместил его в монастырь под мою опеку и хотел, чтобы Ричард оставался здесь в обучении до тех пор, пока не повзрослеет. У меня есть должным образом засвидетельствованный документ, подтверждающий мои права на опеку мальчика, и именно отсюда мальчик исчез несколько дней назад. И до сих пор я что-то не слыхал о каких-либо ваших правах на Ричарда.
— Недавно намерения Ричарда изменились, — громко заявил Фулке. — Как раз прошлой ночью он добровольно поступил согласно с ними. Я не думаю, что следует позволять ребенку делать все, что он хочет, ибо его старшие родственники лучше знают, в чем состоит его благо. А свои права на Ричарда я вам сейчас растолкую. Ричард теперь мой зять, причем с ведома и согласия его бабушки. Прошлой ночью он вступил в законный брак с моей дочерью.
В толпе собравшихся пронесся испуганный ропот и вновь уступил место абсолютной тишине. Аббат Радульфус и бровью не повел, однако Кадфаэль заметил, как обострились черты его лица, и понял, что удар пришелся точно в цель. Леди Дионисия давно мечтала о такой сделке, и, похоже, ее сосед оказался в этом деле далеко не простой пешкой. Если все это время Ричард находился у них в руках, то слова Фулке Эстли вполне могли оказаться не пустым звуком.
Ричард же, который замотал головой и открыл рот, дабы все отрицать, встретил строгий взгляд аббата и смущенно опустил голову. Он боялся лгать столь влиятельному лицу, ибо восхищался аббатом и в то же время трепетал перед ним. Да он и не хотел лгать, однако опровергнуть заявления Фулке он не мог, ибо не знал по-настоящему всей правды. Ведь его и впрямь женили на Хильтруде, и простого отрицания тут было явно недостаточно. Ужас охватил мальчика и лишил его дара речи. А что если Гиацинт ошибся? Что если его уверения ложны?
— Это правда, Ричард? — спросил аббат.
Голос его был ровным и спокойным, но в данных обстоятельствах показался Ричарду ужасным. Мальчик не мог вымолвить ни слова, и Фулке нетерпеливо ответил вместо него:
— Это правда, милорд. Он не может отрицать этого. Или вы мне не верите?
— Молчать! — грозно приказал аббат, оставаясь при этом абсолютно спокойным. — Пусть ответит Ричард. Говори, мальчик! Имело место это бракосочетание?
— Да, отец, — выдавил из себя Ричард. — Только…
— Где? Кто был свидетелем?
— В Лейтоне, отец, прошлой ночью. Все это так, но…
Ричард вновь замолк, совершенно подавленный.
— И ты добровольно произнес все положенные по обряду слова? По собственному желанию? Тебя никто не заставлял? Быть может, тебя били? Тебе угрожали?
— Нет, отец. Мне было страшно, но меня не били. Они так давили на меня…
— Его убедили, и он согласился, — коротко засмеялся Фулке. — А сейчас хочет пойти на попятный. Он сделал все по обряду, никто не заставлял его. Все было по доброй воле.
— А по доброй ли воле совершил этот обряд священник? Убедился ли он в том, что жених и невеста вступают в брак по своему желанию? Был ли это честный человек?
— Это был честный человек, известный своей святостью, милорд, — торжествующе сказал Фулке. — В округе его называют святым. Это был святой отшельник Кутред!
— Но, отец аббат! — собравшись с духом, отчаянно воскликнул Ричард, решившийся наконец сказать ту правду, что была для него непреложной. — Я сделал все, что от меня требовали, лишь потому, что они обещали отпустить меня обратно в монастырь. Я произнес слова клятвы лишь потому, что знал, что ничем себя не связываю… Я не женат! Это не было бракосочетанием, потому что…
Аббат Радульфус и Фулке Эстли остолбенели, не в силах уразуметь, что значат эти отчаянные слова и молчание мальчика. Однако Ричард уже решился. Если уж надо говорить открыто, при всех, — значит, так тому и быть! Сжав кулаки и крича так громко, что слова его гулким эхом отозвались среди каменных монастырских стен, он выпалил:
— Потому что Кутред вовсе не священник!
Глава двенадцатая
Словно неожиданный порыв ветра пробежал среди собравшихся, начиная с возмущенного фырканья приора Роберта и кончая полунасмешливым шепотом и шушуканьем послушников. Кадфаэлю лучше других было видно, что Фулке Эстли совершенно сбит с толку. Похоже, он лишился дара речи и стоял, тупо глядя на свои руки, словно нечто, что он уже считал своим, выскользнуло из них, оставив его ни с чем. Когда к нему наконец вернулась способность говорить, он вымолвил то, что, казалось бы, от него и ждали, но как-то уж неуверенно, словно охваченный сомнением и паникой.
— Милорд, это бред! Мальчик лжет. Он вам еще и не такое скажет. Разумеется, Кутред священник! К нам его привели монахи из Билдваса, спросите их сами, они подтвердят. Какие тут могут быть вопросы? Это грех, так клеветать на святого человека!
— Так клеветать, разумеется, тяжкий грех, — согласился аббат Радульфус, сдвинув брови и переводя строгий взгляд на Ричарда. — Подумай, Ричард, прежде чем повторишь свои слова. Быть может, это просто уловка, имеющая целью остаться с нами, в монастыре. Подумай, ты не будешь за это наказан. Быть может, ты обманулся или тебя ввели в заблуждение? Все это простительно, и об этом я позволю себе напомнить сэру Фулке. Однако если ты, Ричард, не скажешь сейчас правду, тебя сурово накажут.
— Я сказал правду, — стоял на своем Ричард, гордо подняв подбородок и глядя прямо в глаза аббату. — Я говорю правду, клянусь! Я сделал то, что от меня требовали, потому что твердо знал о том, что этот отшельник никакой не священник и что совершенный им обряд не будет считаться законным.
— С чего ты это взял? — гневно воскликнул Фулке, уже оправившийся от своего недавнего смущения. — Кто тебе это сказал? Милорд, все это детские выдумки. Он лжет!
— Что же, отвечай, — вымолвил аббат Радульфус, не сводя с Ричарда глаз. — Откуда ты это узнал? Кто сказал тебе это?
Ответить на эти вопросы Ричард никак не мог, не выдав при этом Гиацинта и не наведя погоню на его след. Поэтому как можно вежливее он сказал:
— Отец, я все расскажу, но только вам и не здесь. Пожалуйста, верьте мне, я не лгу!
— Я верю тебе, Ричард, — сказал аббат к великому облегчению мальчика, которого уже стала бить нервная дрожь. — Верю, что ты говоришь то, что тебе рассказали, и что ты считаешь это правдой. Однако этот вопрос куда более серьезный, чем ты можешь себе представить, и он требует выяснения. Человек, против которого выдвигается такое обвинение, имеет право сам говорить в свою защиту и убедить нас в своей невинности. Завтра с утра я сам поеду к отшельнику и спрошу его обо всем. Все это можно и должно проверить. Надеюсь, это будет небезынтересно и вам, милорд, дабы убедиться в том, состоялся ли на самом деле обряд бракосочетания. Но я должен предупредить вас, — твердо добавил аббат, — что этот брак, даже если он состоялся, может быть расторгнут, поскольку обряд так и не был доведен до конца.
— Что ж, попытайтесь, — ответил Эстли, выдавая себя с головой. — Но мы будем стоять на своем. Однако я признаю, что слова мальчика следует проверить, ибо мы не можем оставлять никаких сомнений.
— В таком случае, не соизволите ли вы, сэр, встретиться со мной завтра после заутрени у скита отшельника? Нам обоим следует послушать, что скажет Кутред. Я уверен, что вы совершенно искренне считали этого человека настоящим священником, имеющим право заключать браки и хоронить. Оставим пока этот вопрос, тем более что Ричард утверждает обратное. Давайте просто проверим.
На это Фулке Эстли было нечего возразить. Кадфаэль подумал, что у Фулке не имелось причин отказываться от такой проверки, ибо потрясение, вызванное подозрением в обмане, требовало устранить малейшие сомнения. Однако Эстли не удержался от последней попытки сохранить Ричарда за собой и протянул руку к мальчику.
— Я приду на эту встречу, — сказал он. — Хочу убедиться, что мальчик ошибается. Но сегодня как мой зять он должен поехать со мной.
