Валерия Вербинина - Убежище чужих тайн
– Я ни за что не поверю, – сказала Амалия после паузы, – что вы просто так дали вытащить себя из города. Сколько он вам заплатил?
– Конечно, за беспокойство надо платить! – вскинулся Казимирчик. – Он посулил мне сто рублей, если я доставлю его к тебе, но что такое сто рублей? Билет на курьерский поезд Петербург – Москва стоит двадцать пять целковых. Одним словом, я согласился только на двести, – заключил он.
– Дядя, – сверкнула глазами Амалия, – вас надо назначить министром финансов! У вас просто талант делать деньги из воздуха!
– Половину из этих двухсот я все равно проиграл ему, когда мы ехали сюда, – возразил Казимирчик. Впрочем, он благоразумно не стал уточнять, что потом отыграл сорок пять рублей из ста, а спросил, ловко переводя разговор на другую тему: – Кстати, как твое расследование? Удалось узнать, кто убил Луизу?
– Нет, – покачала головой Амалия. – У меня по-прежнему ничего, кроме догадок и подозрений. Между прочим, почему вы не сказали мне, что у вас был роман с Луизой?
– Потому что его не было, – пожал плечами дядя.
– А доктор Гостинцев видел вас обоих у Ольги Кочубей за два дня до смерти Луизы, – сухо заметила его собеседница. – И он уверяет, что все выглядело так, будто вы не просто друзья, а нечто большее.
– Ах, Серапион, Серапион! – усмехнулся дядя Казимир. – Он никогда не умел играть в карты. Поначалу выигрывал, и казалось, что ему уже ничто не может помешать, но партию он проигрывал всегда. Видишь ли, племянница, доктор Гостинцев из тех прямодушных людей, которые делают вывод, что такой-то и такая-то живут вместе, хотя дама всего лишь выпила больше, чем следует, и повисла на шее у кавалера, потому что считала, что это ужас как забавно.
– А вы?
– А я, дорогая племянница, всегда сумею с достоинством перенести, если красивая женщина вдруг решит меня обнять, – усмехнулся Казимир. – И даже если она тайком поцелует меня где-нибудь в саду, потому что ей понравился комплимент, который я ей сделал, я тоже не стану сопротивляться.
– А если вас кто-то увидел и решил, подобно доктору, что тут не флирт и поцелуи украдкой, а нечто большее? – спросила Амалия.
– Так. – Казимир почесал висок. – Ты решила, что Сергей Мокроусов увидел нас с Луизой вместе, приревновал и решил ее зарезать? Вынужден тебя разочаровать: он, конечно, дурак, но не настолько.
Амалия вздохнула.
– Разные люди описывали мне Луизу и Мокроусова по-разному, – заметила она негромко, – но только вы настаиваете на том, что он дурак. Почему?
– Потому что надо быть круглым дураком, – безмятежно ответил Казимир, поднимаясь с дивана, – чтобы вляпаться в такую историю… У миллионов мужчин есть любовницы, но большинство из них почему-то не заканчивают отношения убийством. А вот и Николай Дмитриевич!
Гость только что вошел в комнату, и Амалия обернулась к нему. Отчего-то она ожидала встретить человека средних лет, твердо знающего, что хочет, но перед ней оказался юноша в студенческой тужурке, довольно симпатичный, с каштановыми волосами и усиками, пробивающимися над верхней губой. Он увидел, что хозяйка – красавица, и, смутившись, начал разговор с извинений. «Разумеется, у него и в мыслях не было потревожить баронессу фон Корф, но в то же время у него была серьезная причина приехать, он узнал кое-что, чем хотел бы с ней поделиться, а также спросить совета».
Амалия послала дяде выразительный взгляд, и Казимир вышел, прихватив с собой газету.
– Прежде всего давайте присядем, – сказала Амалия, указывая гостю на лучшее кресло в комнате, – и вы мне все расскажете. Значит, ваша сестра была женой Мокроусова?
– Второй женой, – уточнил студент. Он судорожно сглотнул, и кадык на его тонкой шее дернулся. Слово «второй» он произнес так, словно в нем было что-то обидное. – Между нами восемь лет разницы, между мной и сестрой, я имею в виду. Когда я узнал, что Мокроусов сватался к ней, мне это не понравилось. Я был всего лишь мальчиком, но я очень хорошо помню свое ощущение, что из брака с таким человеком не может выйти ничего хорошего. К сожалению, родители не стали вмешиваться, они придерживались мнения, что сестра сама должна решать свою судьбу. Нравится ей Мокроусов, значит, так тому и быть.
– Получается, он ей нравился, несмотря на разницу в возрасте? – спросила Амалия.
– Он умеет кружить головы женщинам, этого у него не отнять, – ответил Николай с нескрываемым отвращением. – И он умеет выставлять себя жертвой беззакония, произвола и так далее. Ведь он даже не пытался скрывать, что был замешан в убийстве.
– Полагаю, потому, – усмехнулась Амалия, – что скрывать было бы просто бесполезно.
– Возможно, вы правы, госпожа баронесса. Одним словом, моя сестра дала согласие и вышла за него замуж.
Так, сейчас, конечно, пойдут разговоры о том, как скверно Мокроусов с ней обращался.
– Я не могу пожаловаться на его обращение с моей сестрой, – продолжал студент, волнуясь. – Он дарил ей дорогие подарки, возил ее по всей Европе, собирался купить особняк в Петербурге, когда она сказала, что ей наскучило жить за границей. Однако вскоре она умерла.
– Мне сказали, что у нее был рак желудка, – заметила Амалия.
– Да, так написал в заключении доктор, и в последних письмах сестра действительно жаловалась на то, что у нее проблемы с желудком. Вроде бы ничто не должно было нас настораживать, понимаете? Но однажды я в университете разговорился с товарищем, который учится на медицинском отделении. Он рассказал мне, что наука пока бессильна определить природу рака, но многие считают, что это заболевание обусловлено наследственностью, а у нас в роду нет ни одного, кто болел бы раком. И еще он сказал, что так как вскрытия не было, на заключение доктора полагаться нельзя, а когда я показал ему письма сестры, в которых она описывала некоторые свои симптомы…
Студент остановился, пытаясь справиться с волнением. Амалия терпеливо ждала.
– Он сказал, – прошептал Николай, – что это может быть никакой не рак, а отравление.
– Чем именно?
– Вот, госпожа баронесса, я тоже задал ему этот вопрос! Он ответил, что несколько ядов могут вызвать подобные симптомы, но сам он в первую очередь подумал бы о мышьяке.
– Вы считаете, – напрямик спросила Амалия, – что господин Мокроусов убил свою жену, точнее, отравил ее? Но зачем ему это было нужно?
– Чтобы заполучить ее состояние, – последовал мгновенный ответ. – Я не говорил вам, что наша семья очень богата? В последние дни я навел кое-какие справки. Обвинение в убийстве, процесс и все, что было с ним связано, практически разорили Мокроусова. Он тщательно скрывал это, но у него почти не оставалось денег. И тут за границей он познакомился с дочерью богатого графа Дайберга. Мокроусов очаровал ее, сделал предложение и женился. Догадываетесь, что было дальше? Через несколько лет жена внезапно умерла, и он унаследовал ее состояние. С моей сестрой произошла в точности такая же история: он женился на ней, а когда она умерла, он получил все ее деньги… Если убийство Луизы Леман сошло ему с рук, почему бы не пойти на преступление снова, тем более что тут ставки были куда выше?
«А ведь я вовсе не удивлена, – думала Амалия. – Интуитивно я была готова к чему-то подобному, но почему же я сама не задалась вопросом, как странно выглядит смерть молодых жен не такого уж молодого мужа? И та могила на кладбище…»
– Скажите, – спросила Амалия вслух, – ваша сестра умерла в Полтаве?
– Да, госпожа баронесса.
– А Клотильда Дайберг?
– Тоже в Полтаве. Странное совпадение, не правда ли? Не такой уж большой город и, вероятно, не самые лучшие доктора… А если какой-нибудь врач еще и любит деньги так же, как некий Фиалковский, то, вероятно, можно убедить его поставить в заключении о смерти любую причину, не вызывающую подозрений. Ну а чтобы никто ни о чем не догадался, пустить слух, что не просто так жены господина Мокроусова умирают, не дожив до двадцати девяти, и на то есть мистическая причина, связанная с Луизой Леман. Людей так легко отвлечь каким-нибудь вздором, лишь бы они не обращали внимания на главное…
«А он вовсе не так глуп, этот студент с двойной фамилией. Совсем не глуп, по правде говоря».
– Скажите, Николай Дмитриевич, ваши родители еще живы?
– Да, сударыня.
– Вы говорили им о своих подозрениях?
– Пытался. Но мать сразу же начала плакать, а отец отмахнулся от меня и велел его не волновать.
– Я уверена, это не потому, что они не любили вашу сестру, – медленно сказала Амалия, – а потому, что им невыносимо думать, что они, может быть, совершили страшную ошибку. Ведь если бы они воспрепятствовали этому браку, не исключено, что ваша сестра была бы сейчас жива.
– Я считаю, сударыня, что вы совершенно правы: моя сестра не умерла бы, если бы не связалась с Мокроусовым, – твердо ответил Николай. – Я почти уверен, что он убил ее, но мне не с кем было обсудить свои подозрения. Поэтому, как только я узнал, что вы занимаетесь этим делом, я решил поговорить с вами, и как можно скорее. Скажите, есть ли у вас доказательства того, что это именно он убил Луизу Леман?
