Дон Кавелли и папский престол - Конти Дэвид
Действительно, после интервью с Фионой Сильвестри кардинал Монти направился в свою квартиру. Здесь он умылся, побрился и сменил спортивный костюм Кавелли на кардинальское облачение. Затем отправился в квартиру Кавелли, где Беатрис как раз собиралась готовить кофе и посоветоваться с ними обоими. Беатрис считала, что им всем следует покинуть Ватикан, а еще лучше Рим, пока конклав не закончится. По ее мнению, только так они будут в безопасности. Кавелли не соглашался и был твердо уверен, что Ватикан в принципе является самым безопасным местом в Италии, тем более что швейцарская гвардия после событий прошлой ночи ужесточила меры охраны. В частности, полковник Дюран не покладая рук работает над тем, чтобы установить, как двое грабителей смогли проникнуть внутрь музея.
У кардинала Монти тоже не было никаких сомнений в том, что он должен остаться. Он серьезно посмотрел на Беатрис.
— Нас, кардиналов, называют принцами крови. Знаете почему? — спросил он и продолжил, не дожидаясь ответа: — Потому что мы поклялись в случае необходимости защищать церковь до последней капли крови. Так что у меня нет выбора, синьора Кингсли.
Беатрис мрачно уставилась на него.
— А знаете ли вы, почему фатальные ошибки называют кардинальными?
Монти ничего не ответил, но теперь, когда он снова оказался в «Доме святой Марфы», эти слова снова пришли ему в голову. Уверенность, которую он еще недавно испытывал, сменилась грызущим ощущением приближающейся опасности. Здесь он никому не мог доверять. Что, если кто-то захочет устроить еще одно покушение на его жизнь? Он решил, что этой ночью он надежно запрет дверь и будет бодрствовать. Отсутствие сна не имеет большого значения, он все равно страдает бессонницей. В кармане брюк он нащупал два предмета: моток шнура и прищепку.
LXX
Карта памяти буквально жгла ее сквозь карман. Фиона Сильвестри не могла дождаться возможности, чтобы обработать интервью с кардиналом. Материал надо немного поправить и снабдить комментариями, которые даже самому глупому человеку дали бы понять, что перед ним — сенсация века. Потом она предложит этот фильм всем крупным вещателям. Во-первых, конечно, Си-эн-эн. Манунцио — полный идиот и скоро пожалеет, что не поддержал ее. Но, в принципе, так даже лучше — ей не нужно испытывать угрызений совести, что она лишила собственную газету такого материала. Впрочем, битва еще не выиграна. Слишком рано предаваться легкомыслию. Два часа назад она покинула Ватикан через вход здания Конгрегации доктрины веры. Как и прежде, на ней были черный парик и очки. Опять же, она сделала все возможное, чтобы избавиться от любых преследователей: трижды меняла такси, заходила в универмаг, с тем чтобы сразу же выйти через боковой выход, и на метро первые несколько остановок проехала в неправильном направлении, а затем пересела и вернулась обратно. Она была уверена, что если ее кто-то и преследовал, то теперь они уже точно отстали. Плавучий дом мирно покачивался на якорной стоянке. Казалось, ничего не изменилось. Но делать выводы пока рано. Фиона Сильвестри подошла к машине, села за руль и быстро проверила запись камеры, которая смотрела в сторону посадочного причала. Через десять минут она убедилась, что в ее отсутствие в плавучий дом никто не заходил. Она взяла камеру, закрыла машину и без видимой спешки поднялась на борт.
Карта памяти. Теперь, наконец-то!
Нет, надо проявлять максимальную осторожность. Ее машина тоже могла стать целью атаки. Ей потребовалось около минуты, чтобы заменить аккумулятор камеры, установить устройство на окне плавучего дома и направить его на свою машину. Она включила камеру и шумно выдохнула. Тихое жужжание немного ее успокоило. Фиона вытащила карту из кармана, вставила ее в ноутбук и нажала на ярлык. Потом недоверчиво уставилась на экран. Карта была пуста.
LXXI
Кардинал Монти оставил боковое окно открытым, чтобы непременно услышать свист, который будет условным сигналом. Если он сам захочет связаться с Кавелли, то повесит полотенце или зажжет в окне свечу. Сообщения от Кавелли Монти будет получать с помощью прищепки, прикрепленной к шнуру, привязанному к оконной раме. «Как во времена Борджиа», — раздраженно подумал он. Уже четыре или пять раз он бросался к окну, потому что ему чудился свист, но всякий раз оказывалось, что это послышалось.
Часом раньше Монти постарался узнать как можно больше новостей о сегодняшнем заседании конклава. Это оказалось не так уж легко; почти все кардиналы разошлись по своим комнатам между утренним и послеобеденным заседанием, чтобы поспать или по крайней мере отдохнуть.
Кардинала Казароли он встретил, когда тот выходил из столовой с большим куском пирога, собираясь взять его с собой в комнату. Казароли охотно рассказал ему о последних событиях, но то и дело уходил от темы, спрашивая о здоровье Монти, одновременно рассуждая о том, как он переволновался, когда узнал, что тот заболел. Тем не менее кардинал сумел вытянуть из него все самое важное и теперь в сотый раз смотрел на записку, где он набросал свои выводы для Кавелли:
Кардинал Рубино получил треть голосов во время утреннего конклава, все еще много воздержавшихся. Но нет встречного кандидата. Весьма вероятно, что на послеобеденном конклаве его изберут папой! Намерения Рубино неясны, время поджимает!!!
Он снова услышал свист. И на этот раз не ошибся.
LXXII
Валентина Гуиди уже двадцать один год работала кухаркой и экономкой у кардинала Рубино. Еще с тех пор, когда он был всего лишь епископом. Во время конклава она частенько оставалась одна в квартире. Казалось бы, появилась прекрасная возможность устроиться поудобнее и побездельничать, но ей бы такое и в голову не пришло. Те дни, когда ей не нужно было готовить и стирать белье, она использовала для генеральной уборки. Она мыла окна, протирала ящики столов, удаляла накипь с посуды и находила множество других занятий, на которые не хватало времени в обычные дни. Ей даже казалось, что в это время она делает больше, чем обычно. Сегодня опять настал день большой уборки. Она уже сняла и постирала все шторы и теперь собирались их гладить, когда в дверь квартиры позвонил их милый сосед сверху — синьор Кавелли. Он столько раз помогал ей затащить наверх тяжелые пакеты с покупками из ватиканского супермаркета! Кавелли сообщил ей, что в доме сломалась водопроводная труба и что лучше ей перекрыть главный кран на кухне. Затем помог ей осмотреть все стены и пощупать, не влажные ли они. Через десять минут, слава Богу, выяснилось, что все сухо. Видимо, она очень вовремя закрутила кран. Какое счастье!
LXXIII
Когда Кавелли вошел в свою квартиру, Беатрис уже обосновалась в гостиной и осматривала добычу — папки с документами, несколько разрозненных бумаг и ноутбук. Все это она вынесла из кабинета Рубино, пока Кавелли «помогал» Валентине на кухне.
— Разве вам не говорили, что воровать плохо, синьор ватиканец? — промурлыкала Беатрис, поглядывая на него с иронией.
— Конечно. Именно поэтому я и устроил так, чтобы вся грязная работа досталась тебе. А сам умываю руки. Я невиновен.
Беатрис засмеялась.
— Ты вписываешься в здешнюю жизнь намного органичнее, чем думаешь. Я вполне могу представить тебя членом курии.
— Ты не первая мне об этом говоришь. Но что я могу с этим поделать, это, должно быть, морфогенетические поля[56], которые изменяют нас вне зависимости от того, хотим мы этого или нет.
Беатрис снова хихикнула.
— Я тебе сейчас покажу морфогенетические поля!
По-видимому, правонарушение хорошо подействовало на настроение Беатрис, да что уж говорить, прямо-таки наполнило ее новой жизненной силой. Во всяком случае, ее страхи, казалось, полностью улетучились. Кавелли указал на папки с документами:
