Опасное поручение - Виталий Кулак
— Думаю, что можете, — сказал я. — Расскажите, например, зачем вам понадобилось брать в долг у Павла Николаевича Староселського двадцать тысяч рублей.
Белевцов на мое удивление не стал отрицать, что он брал деньги у действительного статского советника.
— Понятно. Вам, наверное, Иноземцев рассказал или Елена. Хотя Елена вряд ли. Скорее всего, Иноземцев проболтался, — проговорил он. — Да, я брал у него в долг. Зачем — это не ваше дело, сударь.
— Вы вернули Старосельскому деньги?
— Конечно вернул! — хозяин дома поднялся со стула и быстро заходил по комнате. — Я отдал деньги примерно за месяц до его гибели.
— Зачем вам вдруг понадобилась такая сумма? Двадцать тысяч рублей — большие деньги. Вы же говорили, что не нуждаетесь в деньгах, что родители оставили вам достаточное состояние. Вы разорены?
— Нет, сударь! Я не разорен. Не разорен! — Белевцов остановился в трех шагах от меня. Его лицо покраснело, наверное, от злости и от стыда, что ему приходится с посторонним человеком обсуждать свои финансовые дела.
— Тогда, пожалуйста, объясните, зачем вам понадобились двадцать тысяч? Вы знаете, что смерть Павла Николаевича выглядит очень подозрительно. Есть веские основания полагать, что его убили. Любая деталь может помочь найти убийцу. Поэтому я прошу, сударь, ответить на мой вопрос.
Хозяин квартиры постоял ещё немного передо мной, а потом вновь присел на стул. Когда он заговорил, голос его был тихим, усталым.
— Ну хорошо. Я скажу. Дело в том, что я через петербургскую Биржу вложил деньги в покупку в Англии большой партии индийского чая, хотя, сами понимаете, наш государь сейчас не поощряет, если говорить мягко, торговлю с английскими купцами из-за Континентальной блокады. Но корабль с чаем так и не прибыл в Петербург. Мне сказали, что на него напали французские каперы. В общем, мне нужно было быстро получить двадцать тысяч. Я обратился за помощью к Старосельскому. Вскоре после этого я поправил свои дела и смог ему вернуть долг. Вот и всё.
Континентальная блокада. После подписания в Тильзите в июле 1807 года мирного трактата между Францией и Россией, было создано герцогство Варшавское. Согласно этому договору, Пруссия потеряла все земли к западу от реки Эльба. Франция должна была повлиять на заключение мира между Россией и Турцией. В свою очередь, Россия присоединялась к Континентальной блокаде Англии, которую организовал Наполеон.
В российском обществе неоднозначно приняли вступление в Континентальную блокаду. С одной стороны, многие считали, что именно официальный отказ от торговых отношений с Англией привел к экономическому кризису, наблюдаемому и сейчас, в августе 1809 года, к росту цен на импортные товары. С другой стороны, английские купцы начали завозить свои товары в нашу страну, да и во многие другие страны, участвующие в Континентальной блокаде, контрабандным путем. Мне доводилось слышать мнение одного сведущего человека, что хотя в 1808 году общий оборот внешней торговли России упал почти в два раза, но сальдо от внешней торговли все-таки было положительным.
Как бы там ни было, но если император Александр I считает, что Россия должна участвовать в Континентальной блокаде Англии, так тому и быть. Как говаривали древние то ли греки, то ли римляне, нет ничего вечного в этом мире. Не может длиться вечно и блокада Туманного Альбиона.
Белевцов стал одним из тех предприимчивых людей, которые потеряли значительные денежные суммы, решившись на рискованные контрабандные операции с английскими товарами. Как часто бывает в таких случаях, судно, везшее английскую контрабанду, атаковали французские каперы, и теперь они уже, наверное, давно продали его груз в Марселе. Уж не знаю, зачем ему было пускаться в столь рискованное предприятие, не имея опыта в подобных торговых операциях. Наверное, он поддался соблазну быстро и без особых усилий заработать большие деньги.
Но потеря двадцати тысяч рублей — это только половина беды Белевцова. Представляю, что станет с его репутацией, если в обществе узнают, что он пустился в торговые операции как какой-нибудь купец. Он, наверное, согласен потерять и тридцать тысяч, только бы никто не узнал о его торговых делах.
— А чем вы можете доказать, что вернули долг Старосельскому? — спросил я, хотя это было уже на грани бесцеремонности.
Белевцов мгновенно покраснел, поднялся быстро со стула, и хотел мне сказать, видимо, что-то резкое, но передумал. Он посмотрел на меня так, как будто я его кровный враг.
— Я получил расписку от Павла Николаевича. Извольте подождать минуту. Сейчас я её принесу.
Вскоре он вернулся и подал мне сложенный пополам листок бумаги. Я раскрыл его. Это была действительно расписка Павла Николаевича Старосельского, в которой он писал, что Белевцов вернул ему взятые ранее в долг 20 тыс. рублей. Во всяком случае, почерк был очень похож на почерк Старосельского. Белевцов, видимо, говорил правду: он действительно вернул деньги. Однако, это не значит, что он не мог убить действительно статского советника.
Возможно, у него имелась ещё какая-нибудь на то причина, о которой пока мне не известно. В любом случае, следовало тщательно сравнить почерк этой расписки с почерком писем Староселького, которые дала мне его дочь.
— Ну что, Вы довольны? — обратился ко мне хозяин квартиры. — Теперь Вы оставите меня и Елену в покое?
Отвечать ему я не стал, но у меня имелось к нему ещё несколько вопросов.
— А Елена знала, что Вы брали в долг у её отца?
— Потом узнала, — угрюмо сказал Белевцов. — От отца. Он ей как-то проговорился об этом. Мы с ней из-за этого даже поссорились. Но когда я пообещал больше не ввязываться в подобные торговые аферы, она меня простила. Сами понимаете, ей, фрейлине Великой княгини, приходится строго относиться к своей собственной репутации и к репутации своих родственников, в том числе и к моей, ведь я её жених.
Красивое лицо Белевцова опять покрылось красными пятнами, а на его лбу выступили капельки пота. Разговор со мной оказался для него слишком неприятным. Он в этот момент напомнил мне меня самого, каким я был два года назад, когда попал в похожую историю. Правда, я не был замешан в делах с купцами, а проиграл в карты намного больше денег, чем мог выплатить, но по большому счету разница-то небольшая.
— Господин Версентьев, надеюсь, всё, что я вам сейчас рассказал, останется исключительно между нами. Если о моих
