Алексей Фомичев - Сам без оружия
С некоторым удивлением Щепкин обнаружил рядом с ним художника Скорина. Тот вполне бегло говорил с французом на его языке, щеголяя некоторыми словечками, бывшими в ходу на берегах Сены и Луары. Непрост этот «плохой» художник, совсем непрост. А ответы на запросы по поводу участников группы из столицы пока не пришли. Видимо, составляют. Или просто некогда из-за наплыва других дел. Хотя Батюшин и обещал, что помощь будет всемерной…
Появление актрис из группы внесло определенное оживление в обстановку. Яркие наряды, привлекательная внешность, свободные манеры заставили подавляющее большинство мужчин обратить на них взгляды. Досталось и Диане, разодетой по последней европейской моде.
Среди местных дамочек прошло явное волнение. Они не привыкли оказываться в тени приезжих красоток, и такое положение вызывало в них явную зависть и скрытую неприязнь к гостям.
Обстановку разрядил распорядитель банкета, пригласивший гостей в зал. Отложив разговоры на потом, все потянулись в широко раскрытые двери.
Именно в этот момент в дверях появились помощник японского посла Хиро Идзуми, его секретарь Кинджиро с портфелем в руке и советник Горо. Раскланиваясь во все стороны, они прошли по центру холла, где были встречены распорядителем и препровождены в зал.
Щепкин, Диана и подошедший к ним Гоглидзе проводили процессию ленивыми взглядами, после чего переглянулись. Охрану свою Идзуми оставил в поезде. А вот портфель… не в нем ли похищенные документы?!
Губернатор появился, когда гости встали вокруг столов, напротив табличек с фамилиями. Оркестр выдал короткий туш, распорядитель громко объявил о появлении первого лица губернии, и под аплодисменты тот вошел через вторые двери.
Губернатор поприветствовал гостей, сказал короткую речь, из которой многие узнали, что банкет организован в честь годовщины создания губернии. И хотя дата не круглая, все равно повод торжественный, и его надобно отметить как положено, несмотря на войну. Посему губернатор приветствует всех гостей, в том числе иностранных, и желает им хорошо погулять и отобедать…
– Интересно, с юбилеем это он теперь придумал или сразу было задумано? – шепнула Диана на ухо Щепкину.
Тот пожал плечами.
– Какая разница. Ему было велено устроить банкет и пригласить пассажиров поезда. Вот и старается. И будет дальше стараться.
– А что так?
– Влип господин губернатор. Не сказать, что особо сильно, но все же. Здешние купцы устроили прямой саботаж, поставив в армию негодные материалы, а кое-кто, получив деньги, и вовсе не поставил ничего. А деньги откуда шли? Из казны, за которую губернатор отвечает головой… или креслом. В жандармском на него целое досье составлено. Но ходу пока не дают. Губернатор это знает, потому и помогает без разговоров. Понимает, если что – лишится не только должности. Хотя… высочайшее указание может и не поступить. Тут как повезет…
Щепкин оборвал себя, уловив окончание вступительной речи губернатора. Диана спрятала лицо за веером, хихикнула.
– А он и впрямь был земским врачом?
– Был. Кстати, человек неплохой, совестливый. Но местные помощники подвели. Вывели на продажных купцов. А во время войны срыв поставок… сама знаешь.
После губернатора выступили представители местной знати, промышленники, актер и даже старший брат знаменитого Васнецова Виктор – тоже художник, получивший несколько лет назад потомственное дворянство.
Только после этого гости сели за стол и губернатор лично поднял тост за победу русского оружия и за великий русский народ, который, даст бог, сломит шею кайзеровскому супостату. На тост ответили троекратным «Ура!».
Начался собственно банкет. Сразу пошли застольные беседы, большей частью о войне, о новостях с фронтов, о проблемах России. Оркестр играл совсем тихо, не мешая гостям разговаривать. Впрочем, на него никто и не обращал внимания.
Застольные беседы вновь прервал губернатор. Он поднял тост за союзников России в войне и пожелал им долгих лет жизни, а также побед их армиям на полях сражений. Начал губернатор с Идзуми, приподняв бокал. Тот встал, торжественно поклонился и тоже отсалютовал бокалом. Потом губернатор упомянул французов, уважив представителя военной миссии, а затем сказал слова благодарности и Джеку Брауну, как представителю Северо-Американских Штатов.
Браун из уважения к русскому губернатору вынул сигару изо рта и отвесил поклон, ответив тостом в честь русских солдат. Гости вновь дружно зааплодировали, оркестр заиграл туш.
Гоглидзе, успевший обойти почти треть зала и переговоривший с десятком гостей, подошел к Щепкину и Диане.
– Как думаете, документы при них?
Капитан посмотрел на портфель, стоящий на небольшом стульчике подле Кинджиро. Уклончиво пожал плечами.
– Выпускать документы из поля зрения Идзуми не рискнет. С другой стороны, тащить их сюда тоже не очень умно.
– В вагоне охрана два человека, – сказал ротмистр. – Маловато. Хотя документы наверняка спрятаны в сейфе.
– Вот и узнаем, – ответил Щепкин. – А пока по плану. Георгий, на тебе местные. Мы подключимся в конце. Только на рожон не лезь.
Гоглидзе сверкнул очами, усмехнулся, взял руку Дианы, поцеловал ее, подхватил со стола бокал с шампанским.
– Я сегодня пью за прекрасных дам! До дна! Сударыня!..
Он удалился, нарочито поигрывая плечами и приветствуя кого-то из новых знакомых. Щепкин проводил его взглядом, посмотрел на Диану. Та перехватила взгляд одного из местных воротил и ответила на поклон поднятием бокала.
– Дамы и господа! Внимание! В честь наших дорогих гостей поет золотоголосая Дарья Бурлакова-Загорская!
За столами зааплодировали, кто-то крикнул «браво!».
На сцене появилась стройная молодая женщина в красивом сиреневом платье. Роскошные русые волосы уложены в затейливую прическу, на красивом с тонкими чертами лице выделяются зеленые глаза. Ярко-алые губы чуть разведены в легкой улыбке.
Она была хороша, эта местная прима, и красотой легко могла посоперничать со столичными дамами.
Щепкин отметил легкую тень недовольства на лице Дианы и повернулся к сцене, не забыв бросить взгляд на Идзуми. Японский дипломат тоже смотрел на певицу, прищурив и без того узкие глаза. А его секретарь, проявляя бдительность, смотрел на портфель и на соседей.
Потом Дарья запела, и капитан погрузился в ее чарующий голос.
6Обходящих состав медиков и санитаров сотрудник японской дипмиссии Хэчиро Касуми заметил издалека, когда выглядывал в окно. И их появление возле тамбура встретил спокойно. О визите медиков предупреждал сам Идзуми. Он же велел встретить их, провести по вагону, не мешать выполнять свои обязанности, но без контроля не оставлять.
Касуми приказ понял и вместе с напарником Ючи Кихо внимательно смотрел и за вокзалом, и за подходами к вагону. Когда медики подошли к тамбуру, Касуми встретил их поклоном и на скверном русском, но с уважением в голосе спросил:
– Что нада, гаспадин?
– Санобработка, – ответил первый медик, закутанный в белый халат и с марлевой повязкой на лице. – Всего состава. Приказ по дороге.
За спиной медика стояли еще четыре человека, двое с небольшими металлическими емкостями, из которых тянулись резиновые шланги, и двое с небольшими баллонами. Все в белой форме, на лицах повязки, на головах белые врачебные шапочки.
Касуми отошел назад и сделал приглашающий жест.
– Дипломаты… миссия Япония… сопровождать… – он указал на себя и на стоящего в коридоре вагона Кихо.
– Как хошь. Только это наденьте.
Медик протянул Касуми две марлевые повязки и строго сказал:
– Глаза берегите. Близко к распылителю не стоять! Ну, показывайте!
К своей работе медики относились серьезно и добросовестно. Обошли все помещения, заглянули во все закутки, опрыскали буквально все, включая диваны и лежаки, а также пол и стены в тамбурах. Работали попарно, из-за чего японцам пришлось сопровождать каждую пару отдельно. Пятый член команды медиков немного отстал, но все время был на виду, держа в руках запасные канистры, а на плече сумку.
Купе Идзуми японцы сперва открывать не хотели, но медики на вполне понятном языке с применением жестов дали понять: «Твоя моя пускай и рот не раскрывай. А то будешь хоронить свой начальник в предгорьях Урала лично и без лопаты». Столь убедительные аргументы вкупе с еще более убедительной «японой матерью» и «иди нах!» сделали свое дело. В купе медиков пустили, и они добросовестно обработали его, опять же заглянув во все щели.
Именно в этот момент растворы в канистрах закончились и помощнику пришлось менять их на ходу. При этом возникла небольшая толчея в коридоре и в дверях. Японцев немножко невежливо подвинули, потом попросили «здесь подержать, тут наклонить, глаза прикрыть и рот не разевать и вообще не дышать, а то ненароком…»
