Тайны льда - Антон Чижъ
Заметив человека, дворняга завиляла хвостом, изобразив на морде невинность. Используя шанс на спасение, Монморанси подползла к ногам Тухли. Он хотел подхватить запуганную англичанку, стал нагибаться, отпустив ходунки. Фигура его не годилась для такого упражнения. Гигиенической гимнастикой он не занимался, презирая советы Ванзарова. Тухля ощутил, как сила притяжения неудержимо тянет за собой, сгибает, роняет. Нет возможности удержаться. Медленно, как подрубленное дерево, Тухля повалился на бок. И приземлился плечом в сугроб.
Он ударился обо что-то твёрдое. Стараясь встать, пока нет свидетелей его позора, Тухля отпихнул снег. И не сразу понял, что открылось в сугробе. Всё ещё лёжа, он поморгал, пока сомнения рассеялись: из снега торчало лезвие конька, привинченное к дамскому ботинку. Из которого виднелась полоска шерстяного чулка.
В этом мире Тухля выжил потому, что умел соображать стремительно. Жаль, что такое случалось крайне редко. Забыв про коварный лёд, он подскочил и ухватился за стул.
– Мадемуазель Жаринцова! – отчаянно и громко завопил он.
Она прикатила довольно шустро.
– Что кричите, Тухов? – прошипела переводчица. – А, Монморанси, ты нашлась.
Легко нагнувшись, она подхватила собачку. Спасённая затихла у неё на руках.
– Мадемуазель Жаринцова, нам надо срочно покинуть каток, – трагическим тоном сообщил Тухля.
– Что за выдумки? Монморанси найдена, мистер Джером катается с удовольствием, большой мастер фигурной езды по льду.
– Подойдите, пожалуйста, – сказал Тухля. Как только Жаринцова приблизилась, он шёпотом описал причину, указав на снег, из которого торчал конёк.
Женщинам свойственно упрямство. В этом их прелесть.
– Не может быть! – прошипела Жаринцова.
– Уверяю вас, именно так. Мой близкий друг служит в сыскной полиции. Он посвятил меня во все тонкости подобных происшествий. Уж я разбираюсь.
Наглая ложь убедительней скучной правды. Подхватив свободной рукой Тухлю, переводчица покатила его вместе со стулом подальше от острова. Мистер Джером подъехал и принял Монморанси. Собачка жалобно повизгивала. Увидеть хозяина она не надеялась. «Страшная страна льда и снега, страшные собаки. Больше ни лапой сюда!» – думала она. Или нечто подобное. Кто знает, что там, в собачьей голове.
Женское коварство убедило доверчивого англичанина, что сейчас на катке им делать нечего. Вернуться после полудня на торжественное открытие состязаний по фигурному катанию за звание чемпиона России. Из вежливости Джером не стал спорить, хотя вошёл во вкус просторного льда.
Иволгин лично проводил гостей, сам распахнул калитку и заверил, что здесь им рады всегда. Мистер Джером с Монморанси залезли в пролётку, Тухля ждал внизу, чтоб подсадить переводчицу. Жаринцова погрозила ему пальцем, будто учительница нерадивым гимназистам, и направилась к городовому.
– Любезный, – сказала она мужику в чёрной шинели с шашкой и кобурой, выше её на голову. – Там в саду чей-то труп в снегу. Примите меры.
Дама выглядела прилично, но говорила басом пропитого бродяги. Что оставалось городовому в ситуации, о которой не пишут в правилах несения службы? Он засвистел в полицейский свисток, вызывая подмогу.
32
Садовые работники во главе с Егорычем получили указания: где ставить трибуну, как декорировать красным шёлком, чтобы получились красивые оборки, куда расставить вазы с искусственными цветами, где натянуть гирлянды флажков с гербом Общества и отгородить место для оркестра. Вымести лёд около павильона. Работы должны быть окончены за час до сбора гостей. Мужики принялись, покрикивая и поругиваясь, как это принято для пользы дела.
Раздав команды, Иволгин вернулся к павильону. На веранде дожидался гость не слишком приятный.
– Добрый день, господин Ванзаров, – сказал он, кланяясь в облачке одеколона. – Немного разминулись с вашим братом. Он сопровождал мистера Джерома, знаменитого английского писателя.
Ванзаров подумал, что Министерство иностранных дел сошло с ума, раз бегает за английским юмористом. Другое привлекло его внимание: на сторону льда павильон выходил широкими окнами, за которыми был коридор и комнаты для переодевания. У комнаты Куртица было заметно движение. На стёклах играли солнечные блики, скрывая полумрак.
– Кто находится на мужской половине?
Иволгин деловито пожал плечами:
– Никого нет. Сегодня впускаем с полудня, только гости открытия состязаний. Для мистера Джерома сделано исключение.
– Кому дали ключ от комнаты Куртица?
– Что вы, господин Ванзаров, я слово держу.
Ванзаров направился к дверному проёму.
Ступая кошачьей походкой, чтобы не скрипнули половицы, он вошёл в коридор. В левом крыле, где располагались комнаты для мужчин, виднелась фигура в пальто тёмного драпа с котелком на голове. Фигура привалилась плечом к дверному косяку. Занятие поглотило настолько, что шорохи остались не замечены.
– Помочь?
Мужчина издал неприличный возглас и обернулся, спрятав руку за спину. Перед ним находился господин коренастого сложения с роскошными усами и неприятным взглядом, будто врезавшимся в душу. Господин был незнаком. Судя по одежде – чужой. Таких, в жалком пальто, на каток Юсупова сада не пускают.
– Вы кто такой? Что вам надо? Как посмели? – спрашивал он дрожащим голоском.
Мгновенному портрету Ванзаров позволил собрать детали: молодому господину около двадцати трёх, тщательно завит, усики модные, напомаженные, холёная кожа, перстень на левой руке, под пальто дорогой костюм. Наследник отцовского капитала, хорошо развит физически, несмотря на худощавую комплекцию, пальцы тонкие, нервные, отменное здоровье, на щеках румянец, живёт в родительском доме, фигурист, не женат.
– Задали три вопроса, я – один. Нечестно, – сказал он, держа немигающим взглядом молодого человека.
– Вы кто такой! – с ноткой отчаяния вскрикнул тот, вжимаясь в стену, будто звал на помощь. В отдалении маячил силуэт Иволгина.
– Любезность за любезность: называете себя – я представлюсь.
– Вот ещё… Пустите, – сказал он, не делая попытки выбраться. Что трудно, когда припёрт к стенке.
– Тогда начну я: чиновник сыскной полиции Ванзаров. Ваш черёд.
Юноша громко сглотнул и поморгал. Слишком нервная натура.
– Я… Я… ничего… – пробормотал он.
– Понимаю, господин Протасов. Вы всего лишь хотели вскрыть замок перочинным ножиком. Несложно, но надо уметь.
Молодой человек опустил глаза:
– Ничего такого… Зря подумали… Нет, я… не…
– Не думали, что будете пойманы, – закончил Ванзаров. – Срыв пломбы, установленной полицией, – серьёзное преступление. Не говоря уже о взломе. У вас есть шанс выпутаться из беды. Потом будет поздно. Согласны?
Ответом стал короткий кивок:
– Да… Конечно… Я ни в чём…
– Вы пытались проникнуть в личную комнату господина Куртица. Что хотели найти в вещах Ивана Куртица?
Раздался тяжкий вздох:
– Иван должен был вернуть некоторую сумму… Думал, у него при себе осталось… Он всегда любил носить крупные деньги… Хотел забрать своё, раз он так внезапно умер.
– Насколько велик долг?
– Тысяча рублей… Но поверьте, господин Ванзаров…
– Для чего Иван Фёдорович одолжил у вас столько?
– Я не знаю… Он не говорил… Взял в начале года, обещал вернуть.
– У вас собственный капитал?
С ответом Протасов задержался чуть
