Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова
Ситуация вырисовывалась неприглядная, отчасти трагическая. Курекин не понаслышке знал, как люди ведут себя при подобных жизненных коллизиях: самоубийства, присвоение казенных денег, кража имущества и даже убийства. Не далее как с месяц назад, например, сын убил родного отца ради получения наследства. И так бывает.
— Как реагировала княгиня? Она с вами пыталась беседовать про отсрочку долга? — вкрадчиво спросил следователь, подбираясь к волновавшему его письму.
Бобрыкин явно удивился вопросу. Уж надо либо быть отличным актером, либо глаголить истину, но в первом Курекин сильно сомневался.
— Не-е-ет! Зачем даме лезть в такие дела? А вот князь первое время приходил постоянно. Каждый раз приносил в подарок бутылки с вином и просил отсрочек. Теперь запропал. Носу не кажет! — негодовал банкир. — Я ему с нарочным официальные послания отправлял. Сам я такое не пишу. На то есть соответствующие работники. Между нами, я потерял надежду на возврат средств. Оставалось одно: конфисковать заводик винный со всеми потрохами… Княгиня померла… Теперича придется обождать с судами. Мы ж люди — не звери какие-то. — Бобрыкин налил коньяк себе и следователю. — Помянем её безвинную душу! У кого рука поднялась…
— Вот и выясняем, — Курекин тост поддержал, но собирался поднять вопрос про письмо, хотя уже понимал, что Севастьян Андреевич о нем не знал. Тем не менее, порядок есть порядок. — Я обнаружил в кармане у княгини послание для вас, — он откашлялся. — Она там умоляет пойти на уступки мужу, не требовать сейчас с него денег. Мол, дело выгодное, прибыль будет, и князь всё отдаст.
Бобрыкин покачал головой.
— Несчастная женщина. Во всех смыслах. Надо же, как припекло!
— Да, но там есть один нюансец. Вера Килиани вас шантажирует. Мол, если не дадите отсрочку, то раскроет она ваше участие в масонской ложе. И не просто членство, а финансирование, — Курекин понизил голос.
— А, понял! Вы думаете, что я о письме знал и убил княгиню, чтобы скрыть свое участие? — Бобрыкин рассмеялся. — Нет-с. Во-первых, не знал. Во-вторых, я яды всякие не пользую. Образование у меня купеческое, то есть, я больше по финансам. Даже, признаюсь, пишу с ошибками, почему и держу помощников на этот счет. Чего уж говорить о ядах. Да и неуклюж я. Подсыпал бы не туда, не тому… — Он снова заулыбался. — Однако главное не в этом.
— А в чем? — полюбопытствовал Курекин.
— Я не только не финансирую масонов, но и не состою в ложе. Доказать это легко. В тайной полиции уже был на меня донос, и дело в итоге закрыли. Кто-то шалит из моих врагов, из конкурентов.
— Но вы с Германом Игнатьевичем как раз присутствовали в бане, когда там собирались масоны и убили графа де Мирнетюра. Тут я вижу два совпадения. Первое — что-то у нас много французов… Не то чтобы много, но вот есть убитый граф, есть управляющий и есть наш де Шоссюр…
— Все вот с энтим ихним «де», — съехидничал Севастьян Андреевич.
— Именно! Второе — вас обвиняют в связях с масонами, и вы идете в баню, где они секретно встречаются. Не люблю совпадения.
— Я вас, Пётр Васильевич, поверьте, от всей души понимаю! — Бобрыкин постучал ладонью по груди. — Касаемо французов ничего сказать не могу. В свое оправдание скажу следующее: да, общался с господами масонцами, особливо когда бывал во Франции. Зазывали меня активно. Вступать к ним не вступал, но на встречи ходил. В Москве у них обычно они имеют вид совершенно невинный. Ничего политического. Никаких заговоров. Куда там, ведь запрещены они официально.
Курекин видел, что банкир немного занервничал.
— В общем, знакомцев у меня среди масонов хватает. Люди видные, не последние в государстве нашем. Часто куда-то приглашают. Вот в баню пригласили. А, думаю, чего не сходить. А там такой пассаж. Впрочем, узнали-то мы об этом из газет. И сказать нечего. Пар сплошной. Ничего не видать. Мы с Германом Игнатьевичем приняли массаж, подремали и ушли.
За окном, перекрывая шум дождя, послышалось, как по мостовой проезжает экипаж. Курекин встал и отодвинул портьеру, но разобрать хоть что-то было невозможно. «Кто ж бродит по городу в этот час, — подумал следователь. — Проститутки самого низкого пошиба, воришки, бездомные, ищущие где бы найти укрытие от непогоды. В экипажах разъезжаются господа и дамы полусвета. Порядочные люди все по домам, спят. Кто-то, конечно, как мы — на затянувшемся суаре. Дай бог сегодня у остальных без трупов».
Вернувшись на свое место, Курекин посмотрел на исписанные бумажки. Вспомнил про второй вопрос.
— Как считаете, Севастьян Андреевич, кому понадобилось травить княгиню? Какие у нее могли быть враги?
Бобрыкин задумался. Из столовой доносились голоса гостей — видимо, те, кто спал, проснулись, и снова начались разговоры. Часы на камине тихо пробили два часа ночи. Несмотря на то, что отмечали они время не громким боем, а мягким перезвоном, оба — следователь и банкир — вздрогнули.
— Какая ночь, — пробормотал Севастьян Андреевич, — как у господина Гоголя. Мистическая. Даром что ли сидим там, где обычно поэты-мистики собираются… Да, так к вашему вопросу, Пётр Васильевич. Сам не могу понять, кто хотел отравить княгиню. Однако вы своими вопросами меня натолкнули на мысль. В долг князь мог брать не только у меня. И если вспомнить похищения членов семьи Килиани из-за долгов его отца, то вполне возможно, кто-то убил княгиню, чтобы заставить князя выплатить деньги. Когда дело касается крупных сумм, всякое случается. К сожалению, люди идут и на тяжкие преступления, вам ли не знать. А горячий горный народ способен на самые жестокие поступки.
— Хорошее предположение! Просто отличное! — Курекин потер руки, но тут же опомнился: — Один нюансец есть. С трудом дается мне ваша версия. А жаль! Красиво и логично!
— Что не так? — Бобрыкин откинулся в кресле и попивал коньяк. К нему явно вернулось благодушное настроение.
— Убийца — один из гостей. Горцев среди нас не имеется. Получается, что одного из присутствующих горцы попросили отравить княгиню? Кто ж согласится? Ради чего? Есть такие людишки, которых за немалые деньги нанимают совершить преступление. Но это определенная публика. Здесь подобных нет. Из личной мести? Тогда снова всплывает иной, личный мотив. То есть, чтобы вычислить этого человека,
