Эллис Питерс - Погребенная во льдах
Они остались вдвоем в этом деревянном гнезде, молча глядя друг на друга. Под ногами у них был замерзший лед, и было довольно холодно. Ив слизнул с губы засохшую кровь и огляделся, ища место поудобнее. Башня была достаточно высокой, чтобы давать широкий обзор, но она не возвышалась слишком явно над линией скалы. Стена, окружавшая башню, была мальчику по грудь — там, где не было зубцов. Выглянув между зубцами, он мог увидеть пространство в любую сторону, кроме тыла: там были только отвесные скалы. Здесь, наверху, место было слишком открытое и неуютное. Находиться тут — тяжкое испытание из-за мороза и ветра, — правда, сегодня погода была лучше, чем в предыдущие дни.
Насколько Ив мог судить, люди Берингара пока не делали новых попыток проникнуть в крепость, и только во дворе была страшная суматоха: там ставили часовых на все наблюдательные пункты, а к каждой бойнице — лучников. Выбрав уголок, где не намело снегу, Ив уселся на доски, сгорбив спину и обхватив руками колени. Так удастся сохранить больше тепла. Оно ему еще понадобится. Так же как и Гарену.
Этот Гарен — не самый худший из всей шайки. Ив уже узнал многих из тех, кто стоял поближе к атаману, и теперь представлял, кому доставляет удовольствие мучить, оскорблять и унижать более слабых — таких в этой компании хватало, но Гарен не принадлежал к их числу. Мальчик даже узнал, как некоторые из них попали сюда, и не мерил всех на один аршин. Одни были закоренелыми разбойниками, убийцами, ворами, словно родившимися на свет для того, чтобы попирать все человеческие и божеские законы. Другие были мелкими мошенниками из городов, сбежавшими от правосудия и нашедшими приют там, где даже их нехитрое искусство могло пригодиться. Были здесь и беглые вилланы, которые, восстав против тирании, поставили себя вне закона. Некоторые из разбойников были хорошего происхождения — младшие сыновья обедневших родов и безземельные рыцари, считавшие себя ландскнехтами-наемниками — в этой банде. Попадались тут даже честно служившие и получившие увечья люди, которых выбросили за ненадобностью. Но их было немного, и попали они сюда случайно, а затем не могли вырваться, оказавшись в ловушке.
Гарен, крупный детина, туго соображал и был с ленцой, но не отличался жестокостью. Он не имел ничего против того, чтобы грабить, разорять и жечь, при условии, что убивать будут другие. Он отправлялся на разбой вместе со всей толпой и вел себя соответственно, хотя предпочитал не проливать кровь, если без этого можно было обойтись. Но при этом он четко выполнял приказы. Это был единственный способ, насколько он понимал, получить наравне с другими свою долю, еду, питье и крышу над головой. Если его господин недвусмысленно прикажет убить, он это сделает не задумываясь.
Погода между тем стала проясняться. Пока не потеплело, но на это можно было надеяться. После полудня кто-то громко постучал по крышке люка, отодвинул снизу засовы и вышел из темноты башни, пахнувшей древесиной, с корзиной хлеба и мяса и кувшином горячего эля со специями для стражника. Там было достаточно для двоих, и Гарен оставил часть еды пленнику. Бандиты могли не экономить еду: у них были продукты по крайней мере из четырех местных хозяйств, которые они разорили в последнее время.
Еда и питье на некоторое время помогли согреться, но с наступлением вечера опять ударил мороз. Гарен притоптывал, чтобы не замерзнуть, и все время расхаживал, чтобы ничего не упустить из виду. На пленника он не обращал внимания, разве что время от времени бросал на него суровый взгляд, намекая, что тот полностью в его власти и лучше ему ничего не затевать.
Ив ненадолго забылся беспокойным сном, а когда проснулся, то так закоченел, что стал энергично топать и бить в ладоши, чтобы разогнать кровь. Его стражник рассмеялся, предоставив Иву возможность пританцовывать сколько душе угодно. Кому он мог этим навредить?
День начал угасать. Ив тоже стал разгуливать по периметру башни, на несколько шагов позади своего стражника, высовываясь при этом во все амбразуры. Но он видел вокруг только врагов, С той стороны, где была пропасть, мальчик изо всех сил вытягивал шею и вертел головою, но видел только отвесный утес. Вся эта сторона башни смотрела прямо в небо. Но когда Гарен повернулся к Иву спиной, тот вдруг заметил грубое соединение досок, встав на которое можно было немного приподняться и получить возможность лучшего обзора. С риском для жизни перегнувшись вниз, мальчик увидел, что частокол окружал не весь замок, а кончался там, где смыкался с краем скалы. Здесь спуск был не такой отвесный, и он увидел выступы, покрытые нетронутым снегом. Вся эта неподвижная безлюдная белизна навевала мысли, что друзья, на которых Ив так полагался, покинули его.
Однако белизна оказалась не такой уж неподвижной, а скалистый пейзаж — вовсе не безлюдным. Ив заморгал, не веря своим глазам, когда один из сугробов зашевелился и оттуда вынырнула чья-то голова. Видно, человек осматривался, обдумывая следующий шаг своего опасного восхождения. Голова тут же снова скрылась, и, как ни вглядывался Ив, напрягая глаза, он видел вокруг только снег.
Окрик, раздавшийся у него за спиной, заставил его живо соскочить вниз, и рука Гарена хорошенько встряхнула его.
— Что ты задумал? Дурак, для тебя туда, вниз, нет пути. — Он рассмеялся при этой мысли и, к счастью, не взглянул в ту сторону, куда смотрел мальчик. — Лежать с переломанными костями на дне пропасти ничуть не лучше, чем с перерезанным горлом, пойми это, — добавил страж назидательно.
Придерживая мальчика за плечо, Гарен заставил его идти перед собой, как будто действительно думал, что пленник может проскочить у него между пальцев, а ведь это ему дорого обойдется. Ив послушно шагал рядом и счел разумным немного похныкать, чтобы развеселить и отвлечь Гарена.
Теперь мальчик был уверен, что не обманулся. Там, внизу, на скалах, был человек, прикрывший белой простыней свою темную одежду, чтобы незаметно передвигаться по снегу. Он с риском для жизни карабкался наверх, конечно, не вертикально вверх по всему склону, а наискосок, от деревьев к частоколу, с целью проникнуть оттуда во двор. Здесь не было часовых, поскольку это место считалось неприступным. И тот человек крался так медленно и осторожно, что при таком жутком холоде мог превратиться в лед и стать частью этих скал и снегов. А теперь он ждал темноты, прежде чем преодолеть последний опасный участок пути.
Ив покорно делал то, что ему велел его страж, лелея в душе убеждение, что его не покинули, что настоящие рыцари и герои прилагают все усилия, дабы спасти его, и что от него тоже потребуются героические поступки. Он не подведет их, своих спасителей, и они с его помощью победят.
Сумерки между тем сгустились, и Гарен уже начал ворчать, когда на лестнице послышались шаги, и, отворив крышку люка, наверху появился сменщик.
Этот был далеко не безобиден. Ив узнал его — это был вор-карманник, со следами оспы на лице, заросший щетиной, с грязными ногтями. Он любил пускать в ход кулаки и щипаться. Он уже поставил мальчику несколько синяков, и теперь при виде этого разбойника Ив закусил губу. Он не знал, как зовут его нового сторожа. Возможно, у того и не было имени, а только кличка, поскольку он, кажется, не знал своих родителей и не был крещен.
Гарен тоже его недолюбливал и раздраженно заворчал, поскольку его обещали сменить до наступления темноты. Перед тем как разойтись, они обменялись свирепыми взглядами, и это дало Иву возможность ускользнуть в свой уголок и сжаться там, стараясь стать незаметным. Ему предстоят мрачные минуты. Однако мальчику не было слишком страшно: ведь он знал, что кто-то из друзей торопится ему на помощь.
Гарен еще что-то недовольно пробурчал и стал спускаться по узкой лестнице. Ив услыхал, как щелкнули задвижки на крышке люка. Он остался наедине с этим головорезом, которого может остановить только запрет атамана. Этот тип не осмелится убить или покалечить заложника, но, несомненно, считает, что получил разрешение на все остальное.
Ив сидел, прислонившись спиной к деревянной стене и вжавшись в угол. Ему сразу же дали понять, что новый страж не питает к нему никаких добрых чувств и считает мальчика виновным в том, что его оторвали от пылающего очага и загнали сюда в такую морозную ночь.
— Паршивое отродье! — зашипел бандит и, проходя мимо, больно лягнул Ива по лодыжке. — Нам надо было перерезать тебе глотку еще там, на дороге, где мы тебя встретили. Если бы люди короля нашли твой труп, они бы не притащились сюда искать тебя живого и мы бы здесь жили себе припеваючи. — Иву в душе пришлось признать, что его сторож, по-своему прав. Он поджал под себя ноги и съежился, стараясь стать как можно меньше. Ив не произносил ни слова, но молчание мальчика не смягчало его тюремщика, а, напротив, еще больше разъяряло.
— Будь моя воля, ты бы болтался на одном из этих зубцов и тебя бы клевали коршуны. И не думай, что тебе в конце концов удастся сбежать. Какую бы сделку насчет тебя ни заключили, ее можно нарушить, как только мы отсюда выйдем. Что помешает нам пообещать обменять тебя на право свободного выхода, а вручить им падаль? Черт тебя подери, отвечай мне! — С этими словами негодяй снова сильно ударил мальчика носком сапога, целясь в пах. Ив поспешно откатился, но ему не удалось избежать удара.
