Евгений Латий - Дело гастронома № 1
Беркутов сидел уже в плаще, читая и подписывая у себя за столом служебные бумаги, которые ему принесла Люся. Она стояла рядом, нетерпеливо пританцовывая на месте. Директор взглянул на нее. На Люсе было нарядное шелковое платье с гофрированной юбочкой, прозрачнейшие колготки и красные, в тон платью, туфельки на высоченных шпильках.
– Куда это ты так вырядилась, а, красотка?! Глаза горят, хвост пистолетом! Нет, хороша, хороша, ничего не скажешь. Уж не влюбилась ли, часом, а?
Люся смутилась:
– От вас ничего не скроешь!
– Хм!.. И кто он, если не секрет? – игриво поинтересовался Беркутов.
– Ну вот, все вам расскажи! Это моя тайна! А вырядилась, потому что иду в театр!
– Надо же! И кто пригласил?! – Он пристально взглянул на секретаршу.
Люся улыбнулась. Интерес директора ей льстил. Неужели ревнует?.. Вот это да!
– Да я его толком даже еще и не знаю. Он к вам приходил. А тут вдруг прибежал, передал билет.
– Один? – уже по-отечески спросил Беркутов, делая вид, что озабочен, – как бы с его легкомысленной подопечной чего не случилось!
Люся пожала плечами:
– Приходил один.
Беркутов решил разыграть комедию до конца:
– Я спрашиваю: один билет в театр передал?
Люся с улыбкой отмахнулась:
– А-а, билет? Один, конечно!
Беркутов усмехнулся:
– Порядочным девушкам, коих уважают, вручают два билета, на тот случай, если она вдруг захочет взять маму, сестру или подругу! А тех, коих не уважают, суют один билет, чтобы самому развалиться рядом, гладить по коленке и нашептывать разные пошлости! Неужели не ясно?.. Ну, ладно. Вроде бы все.
Он подписал последнюю бумагу и отдал папку Люсе, напустив озабоченно-хмурый вид. Поднял трубку телефона, стал набирать номер, не замечая Люсю.
– Хотите, я не пойду в театр? – еле слышно произнесла она, но Беркутов уже говорил по телефону.
– Пал Иваныч?.. Беркутов беспокоит!.. – Он оторвался от телефона, зажал ладонью микрофон, взглянул на Люсю. – У меня деловой разговор, Людмила Евгеньевна! А вы сегодня можете уйти пораньше! – сухо бросил он ей и, отвернувшись, продолжил разговор: – Пал Иваныч! К вам завтра один мой товарищ подойдет. Это по поводу наших дач… Ах, все уже разрешилось?.. Ну, прямо не знаю, как вас и благодарить!.. Конечно! Заходите в любое время!.. Всего наилучшего!
Он положил трубку, радостно потер руки. Потом поднял голову. Люся все еще стояла у стола.
– Да, Люся, занеси, пожалуйста, по дороге нашу просьбу о дачных участках в Мосгорисполком! Сдай в экспедицию, они просили до конца дня. Да, кстати, ты в какой театр идешь?
– Ни в какой! – обиженно пробормотала секретарша.
– Как это ни в какой?! Только что говорила мне…
– Раздумала! – она нахально улыбнулась ему. – А письмо я сейчас отнесу! Не волнуйтесь!
Беркутов внимательно взглянул на нее. Люся опустила голову и вышла из кабинета. Беркутов задумался, завинтил авторучку, спрятал ее в карман, взял со стола шляпу. Но в этот миг дверь распахнулась, и в кабинет вошел молодой человек с большим подносом в руках. В центре его возвышались бутылки – шампанское, коньяк, вино, ликер, вокруг выстроились тарелки с разными фруктами и закусками. За молодым человеком вошел сияющий от счастья Аримин, а за ним – целая процессия: красавица Зара в умопомрачительном золотистом платье, Зоя и Лида. Беркутов только руками развел. Молодой человек осторожно поставил поднос на стол. Аримин бросил ему:
– Свободен!
Молодой человек поклонился и вышел. Тогда нежданный гость обратился к хозяину кабинета:
– Георгий Константиныч, дорогой мой! Ты уж извини за вторжение! Но причина сего необыкновенная!
Аримин подошел к Беркутову и обнял его.
– Дело закрыли, – шепнул он. Беркутов заулыбался.
– Поздравляю, слышал!
– Нет, ты не понимаешь! – Аримин обернулся к женщинам: – Птички мои райские, Зоечка, Лидочка! Прошу любить и жаловать. Это Зара, мой референт! Можно сказать, самый лучший на свете референт!..
Зара прижала руку к груди, поклонилась всем. Аримин говорил торжественно и громко, словно находился на сцене.
– Родные мои, сделайте нам маленький праздник, умоляю вас!
Женщины, как по команде, принялись хозяйничать. Аримин снова обратился к Беркутову:
– Нет, ты не понимаешь! ОБХСС и Московское управление КГБ сломали зубы о базу плодовощторга! Моей заслуги тут нет, хвала Виктору Васильевичу, в его честь и этот праздник, который я хочу разделить с близкими друзьями!
Женщины расставили фужеры и тарелки, Зоя открыла шампанское.
– Мое любимое, «Абрау-Дюрсо»! – обрадовалась она.
Аримин взял у нее бутылку, стал разливать по фужерам.
– Друзья мои дорогие! За победу! Я вас всех люблю! Так хорошо жить, когда все хорошо! За вас, драгоценные мои!
И он, не отрываясь, осушил бокал до дна и с чувством обнял Зою. Беркутов взял свой бокал, чокнулся со всеми по очереди, но отпил всего глоток и поставил бокал на стол.
В приемной генерала, вопреки заведенному порядку, адъютанта уже не было. Скачко взглянул на пустой стул, усмехнулся и вошел в кабинет. Култаков поднял голову.
– Заходи, заходи! Красавин во всем признался! Я придумал одну операцию! Из твоих кто еще знает о Красавине?
– Боков наблюдал за его действиями.
– Вот и чудно! Значит, трое! Суть вот в чем. Красавин останется на своем месте и будет передавать в горком те сведения, которые мы сочтем нужными! А мы, в свою очередь, будем знать об их маневрах! Как придумано?
– Неплохо! Даже, можно сказать, отлично! – поддержал генерала Скачко.
– Еще бы! Красавин будет держать связь с тобой! Да, и подключись к делу Аримина. Формально мы его дело закрыли, чтоб усыпить бдительность ОБХСС. Они нам только вредили. Аримин – друг Беркутова, мало того, активный член нынешней торговой банды! Не сомневаюсь, валюты у него припрятано не меньше, чем у Анилина!
Генерал пытливо взглянул на Скачко. Затем принюхался.
– А вы с Боковым, сдается мне, по рюмашке все же тяпнули?!
– С кофе. Исключительно для бодрости, – начал оправдываться полковник.
Генерал улыбнулся, махнул рукой.
– Мне нравятся твои четкие, простые ответы. Моя жена этому, увы, не обучена! – с грустью проговорил он. Потом улыбнулся и добавил: – Кто-то из классиков сказал: близкие человека – враги его.
– Это Христос сказал. Только он сказал «домашние враги его», хотя по смыслу близко. Евангелие от Матфея.
Култаков настороженно взглянул на полковника, качнул головой:
– Ты меня пугаешь, честное слово! С утра до вечера на работе, когда же читать успеваешь?!
Полковник обреченно махнул рукой:
– За последние два года прочел всего лишь один роман, Апдайка.
– Это еще что за фрукт? – поинтересовался генерал.
– Современный американский писатель.
– В контрразведку метишь? – насторожился генерал.
– Да нет! Читаю для общего развития, – ответил полковник, стараясь не дышать в сторону генерала.
– Для общего развития трусцой бегают! – Генерал посмотрел на часы, поднялся из-за стола. Встал и Скачко. – Пора нах хаузе! Что-то за последнее время уставать стал!
Он надел плащ и обернулся к Скачко:
– С Ариминым будет полегче, по Беркутову отсрочка активных действий всего на неделю! Надеюсь, прослушка стоит?
Скачко кивнул. Култаков открыл дверь в приемную, выглянул туда, проверяя, нет ли там кого. Убедившись, что в приемной пусто, генерал вернулся в кабинет. Приблизился к полковнику почти вплотную, тихо произнес:
– Гришин настучал по Анилиной самому Брежневу, тот снял стружку с нашего! Так что диспозиция сил пока не в нашу пользу! – Култаков вздохнул, затем продолжил: – Я-то на пенсию уйду, а вот ты поедешь в Караганду, гонять местных оперов! Шутка!..
Он усмехнулся и похлопал полковника по плечу.
Когда Зоя вошла в кабинет Беркутова, тот распекал бригадира грузчиков. Она хотела выйти, но Беркутов указал на стул. Зоя присела и слушала продолжение.
– Я тебя, Букин, предупреждал: еще одна пьянка на территории гастронома, и ты вылетишь! Вчерашний инцидент поставил точку! Я тебя увольняю по статье!
Букин попытался оправдаться:
– День рожденья тут у Зюкина случился: день в день сороковник! А мы старые кореша! Я ему и талдычу: пойдем, как Беркут велел, это погоняло у вас такое, в пельменную на Пушкинскую. А он: не могу, мол, трубы горят, давай хоть по стакану сперва вмажем? А то не дойти мне. Ну, вмазали, а там и понеслось!
Беркутов хмуро слушал, глядя в сторону.
– Все, Букин, иди получай расчет! Я позвоню в наш филиал, тебя возьмут на испытательный срок, а дальше сам думай! Вали отсюда, – и Беркутов уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор окончен.
Букин хотел что-то еще сказать в свое оправдание, но Беркутов, не глядя на него, указал на дверь:
– Все! Все! Мы закончили! Так будет лучше и для тебя, и для коллектива. Ты только правильно меня пойми, я пока тебя не выгоняю. Филиал – это тоже наш коллектив.
