Иван Любенко - Кровь на палубе
Клим Пантелеевич с супругой любовался великолепной панорамой, открывшейся их взору. К ним подошел улыбающийся капитан.
– Сегодня почему-то у многих пассажиров проснулась страсть к географии, или, точнее, к навигации. Если вы пройдете к штурманской рубке, то увидите, как члены экспедиции пытаются определить наше местоположение с помощью секстана. Зрелище, скажу я вам, занимательнейшее.
– Не премину полюбопытствовать, – Ардашев посмотрел на жену, – не возражаешь, дорогая?
Вероника Альбертовна улыбнулась и проронила:
– Иди, конечно.
Очень скоро адвокат убедился в правдивости капитанских слов – штурман Войцеховский стоял в окружении любознательной публики, а профессор Граббе, Пустоселов, Лепорелов, водолаз Асташкин и даже аккомпаниатор Самсон Блюм с благоговением внимали его словам:
– Секстант изобрел Исаак Ньютон. Заметьте, в морской навигации этот прибор называется секстан (от латинского «sextans» – «шестой»), а в обычной жизни к окончанию добавляют букву «т», и получается – «секстант». – Штурман держал в руках довольно массивную металлическую штуковину, напоминающую симбиоз подзорной трубы, большого гимназического циркуля и транспортира. – С его помощью вы можете точно определить свое местоположение, имея, конечно же, хронометр и морские астрономические таблицы. Суть этого устройства состоит в том, что он измеряет угловую высоту любого небесного светила относительно горизонта. Смотрите, вот здесь к его верхней точке прикреплен один конец стрелки-указателя и подвижное зеркало, а другой свободно ходит по шкале. А с этой стороны к нему пристроен телескоп и зеркало, которое вы двигаете до тех пор, пока отражение наблюдаемого светила, как бы слегка коснувшись горизонта, не попадет на него и свободный конец стрелки укажет на высоту наблюдаемого объекта. Но чтобы определить местоположение, необходимо использовать замеры высоты двух или более ярких звезд.
– А не могли бы вы практически показать, как им пользоваться? Признаться, у нас, людей, далеких от точных наук, в голове форменный ералаш, – сознался профессор.
– Пожалуйста. Итак, сначала нужно зафиксировать время измерения. Для этого подойдут любые часы, но от их точности будет зависеть многое. Затем методом, который я вам только что продемонстрировал, вы должны определить высоту минимум двух светил. После этого необходимо внести поправки на параллакс – отклоняющее действие земной атмосферы на проходящий сквозь нее свет. Следует помнить, что одни измерения еще не дают точных координат места вашего расположения. При визировании светила следует принимать во внимание собственную оценку этих координат, а затем с учетом склонения и часового угла последнего, пользуясь астрономическими таблицами, можно высчитать высоту небесного тела в предположении, что вы находитесь в принятой вами точке. Разность вычисленной высоты и измеренной секстаном укажет величину и направление смещения истинного местоположения от принятого вами. Каждая угловая минута этой разности соответствует одной морской миле, то есть в метрическом исчислении – 1, 85 км. Так что без таблиц – никуда.
– А что это за таблицы? – осведомился Лепорелов.
– В России долгое время пользовался популярностью «Морской месяцеслов» Кашинцева. Насколько я знаю, он применялся даже для обработки астрономо-геодезических изысканий на суше. А теперь мы пользуемся английским «Морским альманахом». Он более точен.
– Выходит, если есть секстант, карта, часы и таблицы, то, оказавшись ночью в пустыне или, например, в дремучем лесу, можно узнать, где ты находишься? – спросил молчавший до поры музыкант.
– Безусловно, – кивнул Войцеховский.
– Ну, а днем?
– Днем еще проще. С помощью двух зеркал используется принцип расщепления изображения, и секстант опускает солнце в одном зеркале до горизонта, видимого в другом, и указывает величину угла на транспортире. Большое зеркало, подвижная часть секстанта, прикреплено к этой самой алиаде[21]. Солнце проходит через фильтры, благодаря которым оно выглядит как диск. Отразившись от этого зеркала, оно попадает в малое, вертикально разделенное пополам (и одна из его наружных частей состоит из прозрачного стекла). Когда светило опускается в зеркальную плоскость, то с помощью вот этого винта вполне легко настроить изображение таким образом, чтобы оно «сидело» на горизонте. Кстати, сейчас выглянуло солнце и можно определить широту.
– Как вы полагаете, Казимир Львович, сколько надобно времени, чтобы освоить этот прибор? – поинтересовался Пустоселов.
– Кому как, – пожал плечами Войцеховский. – Я думаю, что вы в состоянии постичь принцип его работы всего за несколько занятий. Тут главное – практика.
– Разрешите?
– Пожалуйста, только прошу обращаться с этим устройством очень осторожно. Ведь если вы, не дай бог, его уроните и погнете шкалу – он станет бесполезен.
– Не волнуйтесь, я осторожно. – С этими словами Пустоселов, пользуясь подсказками штурмана, взял секстант в руки и, глядя в подобие подзорной трубы, стал искать горизонт. Остальные, обступив его, завороженно наблюдали за процессом.
Неожиданно, будто из облака, на палубе возникла несравненная Анастасия Вяльцева. Певица была одета в нарядное платье из светлого шелка. Особенно привлекала взгляд шляпка из итальянской соломки с правым отворотом, украшенная пучком темной сирени и алой розой посередине. Вдоль ее широких полей шла узкая линия голубой бархатной ленты.
– Восхитительно! – вырвалось у жены присяжного поверенного. «Как же она прекрасна! Вот что значит жить в столице», – горестно вздохнула она.
Внимание присутствующих на палубе мужчин невольно перенеслось на звезду русского романса.
– Доброе утро, дорогая Анастасия Дмитриевна! Какая чудесная шляпка! А не позволите ли посекретничать с вами на предмет последних модных столичных пристрастий?
– С удовольствием. Тем более что, как я вижу, ваш супруг занят изучением какой-то непонятной штуковины.
– Да, мужчины – сущие дети. Завидев какую-нибудь игрушку, они тотчас же устремляются к ней, позабыв обо всем на свете.
– Хуже того, – вторила ей певица, – когда они собираются вместе, то говорят о чем угодно: об орловских рысаках, русских борзых и лишь изредка о женщинах, причем о нас с гораздо меньшим почтением…
– К сожалению, вы правы.
Непринужденно общаясь, дамы прохаживались вдоль лееров.
Клим Пантелеевич тем временем принимал живейшее участие в определении широты и вместе с Пустоселовым серьезно заинтересовался тайнами штурманского ремесла.
– Думаю, господа, скоро мое присутствие на судне станет простой формальностью, – польстил пассажирам Войцеховский. – Афанасий Пантелеймонович управляется с секстантом как заправский штурман.
– Спасибочки на добром слове, Казимир Львович. Уж больно интересно. Никогда бы не подумал, что смогу освоить эту штукенцию. Чувствуешь себя Галилеем и Магелланом одновременно. Да, интересная у вас профессия – по морям и океанам странствовать.
– А вы, Афанасий Пантелеймонович, неисправимый романтик. Вижу, и вам не чужда страсть Савелия Лукича к путешествиям, – вмешался в разговор Ардашев.
От неожиданности купец вздрогнул:
– Мир праху его! – Он суетливо осенил себя крестным знаменьем. – Да и отец его, говорят, тоже море мечтал увидеть, да вот только помер рано – водка проклятущая сгубила. Другое дело дед! Помните, я уже рассказывал вам о нем? – Ардашев кивнул. – Старик родителя моего иностранной грамоте обучил добросовестно. Папаша на английском языке изъяснялся весьма свободно. Но когда довелось ему с настоящим британцем общаться, то у англичашки от удивления глаза пятаками округлились. Выяснилось, что незабвенный мой батюшка очень уж часто пересыпал английскую речь забористыми словечками. Но не ругательствами – нет, а разного рода присказками, кои в ходу были у флибустьеров позапрошлого века. Понятное дело, что виновником такого образования оказался Капитон Ерофеевич. Но к тому времени он уже отошел в мир иной, а при жизни никто так и не удосужился расспросить старца о его дальних странствиях.
– Занимательная история, – удивился Смальский, – так и просится на бумагу. Представляете, господа, выходит в столице, в издательстве Сытина, роман – «Ставропольский корсар» или «Тайна русского пирата». Как вам?
– По-моему, совсем недурственно! – улыбнулся негоциант.
– Идея неплохая, только сначала надо бы отыскать убийцу его внука и заодно раскрыть злодейство в Константинополе, а уж потом и за книжку браться, – угрюмо проговорил присяжный поверенный.
Пустоселов осторожно передал секстант в руки штурману и, наморщив лоб, серьезно спросил:
– Позвольте, Клим Пантелеевич, неужели вы считаете, что эти два преступления как-то связаны между собой?
