Элизабет Редферн - Золото Ариеля
— Вы сказали Ариель?
Что-то в голосе Тобиаса, похожее на благоговение, заставило Робина посмотреть в щелку между дверью и стеной. Его грубый старый хозяин казался преображенным. И ошеломленным.
— Да, Ариель, — повторил Кассиус. — Хотя Андервуд и посмеялся над этим.
— Значит, ни человек, который пытался продать это письмо, ни сам Андервуд не могли знать…
— Вот именно.
Кассиус огляделся и предостерегающе поднял палец.
— Вот именно, друг мой. Никто из этих дурней не знал того, что слышали мы с вами. Что доктор Ди сам говорил близким друзьям на смертном ложе, что он нашел рецепт изготовления золота. И отослал его для хранения кому-то — не ангелу, а человеку. Другу, которого он называл Ариелем.
Ниже по реке, у Дептфорда, с наступлением ночи жизнь замерла во всех доках и на складах, лишь единственная поздняя баржа с углем разгружалась при свете фонаря. Все еще время от времени принимался идти снег, ложась на пристани и на корпуса новых строящихся кораблей «Рост торговли» и «Перечное зерно», и в этих высоких корпусах, казалось, таилось обещание сказочных странствий на восток в поисках сокровищ.
Было здесь и место для прибывающих сокровищ — несколько хорошо охраняемых складов, принадлежащих первым лордам в государстве, в том числе и престолонаследнику, потому что именно здесь обретали свое первое местопребывание предметы поисков принца Генриха — произведения итальянского искусства, ценный фарфор и стекло из Турции, Аравии и даже с Дальнего Востока, а затем их перевозили в Сент-Джеймский дворец, который Генрих рассматривал как символ возрождения Англии, как хранилище произведений искусства, собранных со всего света, которые обогатят его двор и его будущее правление.
Когда отец принца Генриха был коронован на английский престол шесть лет назад, он получил среди прочих подарков набор доспехов, сделанных в Японии, чудесно украшенных драгоценными камнями и эмалями. Король едва взглянул на подарок. Теперь он лежал, забытый, ненужный, в какой-то кладовой. Принц Генрих решил тогда, что филистерство отца недостойно монарха. Когда он станет королем, то будет собирать сокровища со всего света и беречь их, как зеницу ока.
Склад принца был закрыт на засов и погружен в темноту. Ночной сторож прошел здесь четверть часа назад и должен был вернуться через двадцать минут, но только вряд ли сможет, потому что был сбит с ног ударом по затылку, когда проходил мимо склада.
Нед и Пэт, напавшие на сторожа, осторожно ходили по складу принца, каждый держал в руке тонкую свечку. Пэт, специалист по кражам со взломом, сумел открыть маленькую боковую дверь, используя лом и отмычку; и теперь двое злоумышленников быстро переходили от одного ящика к другому. Склад был наполовину пуст, и каждый звук рождал эхо. Они старались двигаться тихо, говорили, понизив голос, и только когда это было необходимо. Вскоре они научились распознавать ящики, содержащие произведения искусства; ящики эти были аккуратно обвязаны веревками, зачастую набиты соломой для сохранности их хрупкого содержимого.
Нед прошептал:
— Ты уверен насчет этого?
— Совершенно уверен. Сегодня на корабле прибыло шесть клетей для принца Генриха. Они были обследованы и помечены всего одним человеком. Человеком, о котором ты говорил. Джоном Ловеттом.
Они решили, что каждый займется одной стороной помещения. Именно Нед остановился перед несколькими клетями, на которые был наброшен кусок парусины. Нед отогнул парусину. Под ней было шесть крепких деревянных ящиков, запертых на висячие замки.
Нед тихим свистом подозвал Пэта, который неуклюже пробрался к нему и попробовал ящики на вес. Потом взял свой лом, отвел рейки одной клети немного в сторону и нагнулся, чтобы заглянуть в отверстие.
— Металл, — прошептал Пэт.
— Открой побольше.
— Будет заметно…
— Пусть это выглядит так, будто это случайное повреждение.
Пэт повернул лом, и планка громко затрещала. Они замерли, но вокруг все было тихо. Пэт отвел сломанную планку в сторону и заглянул внутрь.
— Оружие, — сказал он.
Нед тоже нагнулся и посмотрел. Пистоли, тщательно упакованные в вату. Он повернулся к Пэту.
— Шесть клетей с этим делом? Они все одинаковые, как ты думаешь?
Пэт проверил каждый ящик на вес и кивнул.
— В каждой может быть по двадцать-тридцать пистолей. И они новые. Иностранные, я думаю.
Он указал на маленький чернильный штамп в углу каждой клети — грубое изображение радуги.
— У каждого оружейника есть своя метка, и эта метка не лондонская. Я слышал, что в последнее время такой товар поступал не один раз, Нед, а гораздо чаще.
Потом они ушли, понимая, что пройдет немного времени, и сбитый с ног сторож будет обнаружен, наняли лодку вверх по реке, делая вид, что идут из таверны «Гринвич». Пока их везли в город, они смеялись и шутили, но все это время Нед думал: «Оружие для принца Генриха? Или для Джона Ловетта?»
Сара Ловетт сказала ему, что ее муж сделал свое состояние в золотой монете на ввозе иноземной живописи, которой, как она подозревала, вообще не существует. «Золото, — сказала она, — поступало от верных друзей принца». Предназначалось ли золото для того, чтобы уплатить за эти ружья? И предназначались ли ружья для Джона Ловетта? Или для самого принца Генриха? Зачем ввозить оружие так секретно?
Снег повалил гуще, очерчивая крыши города, смягчая резкие очертания громады собора Святого Павла. Они сошли у пристани Святого Павла, и Нед заплатил лодочнику. Пэт внимательно посмотрел по сторонам, а потом сказал Неду:
— Мне предложили работу в Дептфорде. Я знаю одного из тамошних десятников. Того, кто рассказал мне об этих ящиках. Платят неплохо для этого времени года.
Нед подсчитывал мелочь у себя в кармане; он медленно повернулся к Пэту.
— А как же Аллея Роз и мой брат? Ему недостает тебя, Пэт. Только сегодня он сказал, что давненько не видал тебя.
Лицо ирландца помрачнело.
— Нет. Это вряд ли. Эта сучка Элис снова накапала на меня.
У Неда упало сердце. Сейчас его брату нужны были все друзья, какие только найдутся.
— Ты уверен?
— Совершенно уверен. Это потому что я один раз дал ей от ворот поворот. Она поклялась сквитаться со мной. Самый верный способ настроить женщину против себя. Сердце у нее станет твердым как кремень.
Нед сказал спокойно:
— Жаль, что у моего брата не хватает ума оценить тебя.
— Дептфорд недалеко. Он всегда может послать за мной, если понадобится. И ты тоже.
Нед кивнул.
— Если ты все же пойдешь работать в Дептфорд, ты дашь мне знать, если прибудет еще партия оружия для принца Генриха?
— Ясное дело.
— И будешь слушать все, что говорят о человеке по имени Джон Ловетт?
— Об этом вороватом высокопоставленном ловкаче?
Нед рассмеялся.
— Да. Да, я думаю, он такой и есть.
— С удовольствием займусь этим.
Пэт насмешливо отсалютовал ему, и Нед отправился в Аллею Роз, где забрал Варнаву у повара Тью. Он пошел не в свою комнату над конюшней, но в пекарню, где неярко горел огонь в печи и где ему подмигивал теплый тигель Андервуда, наполненный вином Мэтью и давно растворившимися катышками навоза.
Он погладил Варнаву по голове и подложил в печку угля. Потом вынул письмо к Ариелю и уставился на него.
Он не понимал, что происходит, но ему нужно было придумать, что сказать Нортхэмптону, потому что он должен встретиться с ним завтра в Уайтхолле. Терпение графа скоро кончится. Особенно если он уже знает, что один из тех, кого он послал следить за Недом, убит.
Стук в дверь нарушил тишину пекарни. Стук был слишком осторожным для Пэта или для Мэтью. Может быть, это Элис? Он нахмурился.
Стук повторился. Он пошел снять с двери засов, распахнул ее и увидел тощего мальчишку, дрожащего под снегом. Это был Робин Грин, мальчик-подмастерье серебряных дел мастера. Мысленно Нед снова выругался.
— Что ты здесь делаешь? Откуда ты знаешь, где я живу?
В куртке, которая была ему велика и болталась вокруг тощего тела, паренек выглядел бледным и худым, каким он и запомнился Неду. Но глаза у него блестели от нетерпения.
— Я… я пошел за вами в тот день, сэр. После беспорядков.
— Зачем?!
— Я думал, не удастся ли мне узнать для вас побольше об Ариеле.
— Господи!
Нед впустил его и закрыл дверь.
— Я велел тебе забыть об Ариеле. Если это имя что-то означает — вообще хоть что-то, — оно означает не золото, не алхимию, а неприятности. Ты понял?
Робин пал духом.
— Но я хочу рассказать вам, что я только что узнал. Что сказал мастер Тобиас…
— Ах, да! Почтенный серебряных дел мастер, который заставляет своих подмастерьев работать как рабов, а кормит хуже, чем собак.
Нед устал и был зол на то, что его потревожили, — больше всего сейчас ему хотелось подумать.
