Анна Барт - Венец Государя
– А, это когда наступит парад планет и планете Земля придет конец – от пожаров, землетрясений, снегопадов и цунами.
– Серьезно? – Я резко остановилась и обернулась назад.
– Эй, потише, а то покатимся вниз, – предостерег Полонский, хватаясь обеими руками за отполированные многочисленными подошвами ступеньки.
– Извини, я не хотела… И где тогда окажется Солнце?
– Кать, двигай вперед, не тормози, – сердито ответил сзади Вадим. – Я не астролог, понятия не имею, где будет находиться Солнце. Просто слышал о параде планет, но понятия не имел, о каком годе велась речь. Значит, 2012-й?
– В декабре месяце.
– Ладно, посмотрим…
Мы медленно, но верно приближались к цели – круглой площадке на самой верхушке пирамиды.
– А у тебя симпатичные ножки, – неожиданно услышала я.
Я покраснела и пробормотала что-то – сама не знаю что. В моем московском прошлом Полонский не баловал меня комплиментами, а только критиковал.
Наконец, мы забрались на самую верхушку пирамиды и смогли отдышаться.
В середине площадки был построен грот – храм бога-змеи Кукулькана, а в нем – жертвенный камень, поросший мхом. Вадим хотел дотронуться до него, но я быстро оттолкнула его руку.
Он недоуменно взглянул на меня.
– Не надо, – тихо сказал я. – Если на этом камне убивали людей, не трогай его.
Мы обошли каменный храм по кругу несколько раз. С одной стороны хорошо просматривались дворец Воинов и храм тысячи колонн, а с другой стороны – стадион для ритуальной игры в мяч. Мы сели на горячие от солнечных лучей каменные плиты на самом краю пирамиды и свесили вниз ноги. Перед нами – нет, под нами, – лежал дворец Воинов.
– Какая красота… – протянул Полонский, оглядываясь вокруг. – Так что там Линда говорила о дверях и прошлом?
– Двери в прошлое – знание истории. Не подтасовка фактов, не тупое следование тому, что всем известно, а постоянный поиск и логика, – начала я. И вдруг мне пришла в голову неожиданная мысль. Я оборвала сама себя и уставилась на Вадима.
– М-м-м, – промычал он, зажмурившись, как довольный кот, от ярких лучей солнца, бивших в глаза. – Я тебя внимательно слушаю.
– Профессор Кронин говорил, что несколько городов в Юкатане – Коба, Чичен-Итца и Тулум – соединялись по небу невидимой веревкой или нитью. Живая змея напоминает веревку, так? Змея живет на земле, а невидимая змея живет в небесном царстве. Змея-веревка, понимаешь? Профессор Кронин рассказывал как-то о праздниках, когда всех мужчин, которых приносили в жертву, веревкой соединяли через проколотые пенисы… Перфорация половых органов мужчин – вот о чем говорил вчера Карлос…
– Господи, час от часу не легче, – простонал, содрогаясь, Вадим и открыл глаза. – Ты серьезно? Это еще зачем?!
– Ну как зачем? Чтобы они могли соединиться с божеством здесь, на земле. Чем ты слушаешь? – возмутилась я. – Теперь мне понятно. Кровь через проколы в теле питала богов и соединяла живущих на земле с богами, которые существовали в другом, невидимом для людей мире – это раз, а веревка представляла собой невидимую нить на небе – это два.
– Но почему веревку нужно было протаскивать через… через такое деликатное место? – недоумевал Полонский.
– Потому что, по мифу, пролитой из своего проколотого пениса кровью бог Уицилопочтли создавал новых людей. Кажется, этой кровью он полил кости ранее умерших людей и создал новое племя – майя. А может, и не майя. Но это не важно. Значит, веревка на земле – змея на небе. Не настоящая, конечно, а воображаемая линия-змея, соединяющая города и звезды. Идея соединение двух миров: земного и небесного.
– Ну и что?
– А то. Майя умели соединять два мира – земной и небесный, так? А нам нужно найти, как соединить их ушедший мир с нашим существующим, понимаешь? И тогда мы найдем сокровища.
Вадим тяжело вздохнул, но ничего не сказал в ответ, а мне моя идея показалась не лишенной смысла.
– Что там Кронин написал в своей записке?
Вадим порылся в кармане и достал мятый листок.
– «Сан-Жервазо. Колодец – дверь – приношение/подношение(?) – дворец», – прочитала я. – Гм, колодец – дверь. Вот что. Пойдем-ка посмотрим Сенот-колодец. А вдруг найдем что-нибудь здесь, или идея какая появится, – предложила я.
Вадим помедлил.
– Знаешь, Кать, может, испанцы и не были уж так неправы, когда называли индейцев Нового Света дикарями, – дрожащим голосом произнес он. – То сердце вырывают у живого человека, то клизмы вставляют на виду у всех, то пенисы прокалывают и веревочкой связывают… Согласись, в нормальном состоянии такое поведение трудно назвать цивилизованным.
Мы еще немного посидели на краю пирамиды, любуясь с высоты птичьего полета открывшимся перед нами видом древнего города, неизвестно почему покинутого много веков назад.
– Храм воинов, стадион, храм тысячи колонн поражают своими продуманными и четкими пропорциями, – задумчиво сказала я Полонскому. – Когда собственными глазами видишь сооружение, подобное этой пирамиде, не верится, что племена майя или ацтеков были необразованными дикарями, которым средневековые испанцы открыли двери в цивилизованный мир. А что касается религиозных ритуалов, то, может, мы просто не доросли до понимания их сути?
Бросив прощальный взгляд на руины под нами, мы поползли вниз. Хочу сразу сказать, что спуск был намного труднее, чем подъем. Ступеньки скользкой лентой катились вниз, и у меня сразу же закружилась голова от высоты. Больше двух десятков метров от земли! Никаких поручней или хотя бы веревки не было и в помине – хватайтесь за воздух, господа туристы, или катитесь вниз кувырком. Я решительно села на попу и, как ребенок, стала сползать вниз со ступеньки на ступеньку. Вадим последовал моему примеру. Впрочем, ничего нового я не открыла – почти все туристы сползали подобным образом. Зрелище было еще то! Мы совсем обессилили к концу спуска, потому что где-то на середине пути, глядя на сползающих вниз туристов, начали истерически хохотать.
Отдышавшись от хохота, мы пошли к «колодцу жертв». По пути к нему мы присоединились к шумной группе американских туристов, которых местный гид пугал легендами о Сеноте. История открытия «колодца жертв» в короткой интерпретации выглядела так: некто Томпсон в первой половине прошлого века, увлекшись историей майя, нашел в джунглях заброшенный город и озеро. Озеро на языке майя называлось «дзонот», то есть подземный горный водоем. Испанцы перефразировали слово в «Сенот».
Томпсон поверил местной легенде о жертвоприношениях, во время которых людей, обвешанных золотом и драгоценными камнями, бросали в священный колодец-Сенот, чтобы умилостивить свирепого бога дождя Чаака. Томпсон решил исследовать колодец и найти на его дне сокровища.
На мой взгляд, Сенот-колодец выглядел удручающе мрачно: глубокая чаша, наполненная грязной темно-зеленой водой и обрамленная обломками скал.
– В день, когда Томпсон решился нырять в «колодец жертв», – страшным шепотом вещал гид присмиревшим американцам, – темные дождевые облака низко нависли над заброшенным колодцем, как будто сам бог Чаак хотел скрыть или защитить его от назойливого внимания чужеземца.
– Какое мрачное место, – сморщился Вадим, глядя на застывшую густую массу темной воды. – И сюда нырял этот англичанин? Кошмар, я бы ни за что не полез.
– Томпсона предупредили, что он никогда не вернется со дна колодца, – замогильным голосом завывал гид. – Жертвами бога Чаака были молодые женщины, которым связывали руки и спихивали со скалы в темные воды колодца. Они были не простыми жертвами, а невестами бога дождя. Вот с этого камня их толкали вниз, – гид трепещущим пальцем указал на валун у самого края скалы.
Американцы послушно защелкали камерами. Этот гид получит хорошие чаевые, подумалось мне. Он знает, что среднестатистические американцы из сельских глубинок обожают «страшилки» и щедрой рукой вознаграждают рассказчиков.
– Души утонувших невест-девственниц по-прежнему живут на дне колодца, и ни за что не выпустят живого человека из «озера жертв», – возвысил голос гид. – Когда Томпсон подошел к озеру, кругом стояла мертвая тишина. Только темные воды лежали перед ним и мрачные облака грозили дождем. Но Томпсон решился нырять! Он надолго исчез в темной воде, и оставшиеся на берегу решили, что легенда права и утонувшие девственницы не выпустили Томпсона. А местные проводники предположили даже, что сам бог-змей проглотил его, – тут гид сделал театральную паузу. Американцы тихо, как дети, внимали. – Через долгие-долгие минуты Томпсон, наконец, вынырнул на поверхность колодца и рассказал удивительные истории о том, что видел на дне. Главное – он нашел золотые перстни и серьги! А еще через несколько лет из колодца извлекли 42 человеческих скелета. Позднее ученые пришли к заключению, что 21 череп принадлежал детям, а остальные – молоденьким девушкам.
