Лора Роулэнд - Интимный дневник гейши
— Спасибо, — рассеянно пробормотала Рэйко.
— Вы с сёсаканом-самой ищете госпожу Глицинию, не так ли? — спросила О-хана.
— Да. — Рэйко удивленно посмотрела на служанку. Она не обсуждала со слугами дела Сано, и хотя предполагалось, что те подслушивают, слуги никогда не переступали границ пристойности, упоминая о том, что им стало известно.
— Быть может, я сумею вам помочь, — сказала О-хана.
Рэйко внимательно на нее взглянула — хитрая улыбка, глаза острые и яркие, как черный кварц, модный пояс. Из всех служанок О-хана нравилась Рэйко меньше всех, хотя была хорошей работницей и Масахиро ее любил. Рэйко не могла избавиться от мысли, что девушка себе на уме и чересчур услужлива.
— Чем ты можешь помочь? — спросила Рэйко.
— Я знакома с семьей Глицинии.
— Как ты можешь быть с ними знакома? — удивилась Рэйко, припоминая, что ей рассказывал о проститутке Сано. — Они живут далеко, в провинции Дэва. А ты уроженка Эдо и никогда не выезжала из города.
— Простите меня, но я вынуждена не согласиться, — скромно произнесла О-хана, но легкая улыбка показала, что ей приятно обнаружить чужую ошибку. — Госпожа Глициния не из провинции, хотя всем это говорит. Ее родители живут в Нихонбаси. Моя мать прежде прислуживала в их в доме. Я знала Глицинию, когда мы были детьми.
— Чего ради ей врать? — Рэйко скептически отнеслась к сказанному, хотя новость ее заинтриговала.
Улыбка О-ханы стала таинственной.
— Ложь порой звучит лучше правды.
«А правда о Глицинии может открыть и правду об убийстве», — подумала Рэйко. От волнения сердце забилось сильнее.
— Возможно, родителям известно, куда направилась госпожа Глициния? — произнесла она вслух.
— Я могла бы познакомить вас с ними, — с готовностью предложила О-хана. — Хотите, спросим у них прямо сейчас?
Она вскочила на ноги, и Рэйко отметила, как поспешно О-хана отбросила свои обязанности, посчитав, что между ними возникли более близкие отношения. Это ей не понравилось, и Рэйко усомнилась в правдивости О-ханы. Но разве можно не верить людям только потому, что ее доверием однажды воспользовались? То, что ей угрожал «Черный Лотос», вовсе не означает, что каждый желает зла. Нельзя упустить возможность помочь Сано раскрыть дело, если ей не нравится человек, который ее предлагает. К тому же, похоже, других шансов нет.
— Хорошо, — согласилась Рэйко. — Поехали.
— Это здесь, — сказала О-хана, когда паланкин перенес их на улицу с большими домами по обеим сторонам. — Следующий слева.
Рэйко приказала носильщикам остановиться, радуясь, что они добрались до места, потому что путешествие от замка Эдо до торгового района Нихонбаси было не из приятных. Холод пробирался в паланкин и под одеяла, которыми укрылись Рэйко и ее спутница. Да еще О-хана болтала без умолку всю дорогу, явно наслаждаясь поездкой и рассчитывая подняться над своим нынешним положением, сблизившись с Рэйко. Сдерживая неудовольствие и стараясь проникнуться благодарностью к бедной служанке, Рэйко выбралась из паланкина и вместе с О-ханой пошла к дому.
Этот дом, как и соседние, служил резиденцией богатых торговцев. Построенные из дерева и побеленные, они выходили фасадами прямо на улицу. Тяжелые, покрытые коричневой черепицей крыши поднимались над вторыми этажами, нависая над утопленными в фасадах входами. Рэйко не ожидала увидеть ничего подобного. Сано говорил, что Глициния происходит из бедной семьи, которая продала ее в публичный дом.
В дверях появилась юная служанка в синем кимоно и с метлой в руках. Она удивленно таращилась на О-хану, Рэйко и сопровождавших их солдат.
— О-хана? Это ты? Что случилось?
— Моя хозяйка хочет повидаться с твоей, — важно пояснила О-хана. — Иди и скажи ей, что пришла жена сёсакана-самы сёгуна.
Та побежала выполнять поручение. Вскоре две пожилые служанки усадили Рэйко и О-хану в теплой, душной гостиной, заполненной разукрашенными лаковыми столами, сундуками и ширмами, шелковыми напольными подушками и полками с фарфоровыми вазами.
— Правда красиво? — шепнула О-хана Рэйко, пока они ожидали мать госпожи Глицинии.
Рэйко кивнула, хотя убранство комнаты являло яркий образчик вульгарного вкуса торгового сословия.
В комнату просеменила маленькая женщина лет сорока, за которой шли две уже другие служанки. Ее круглое, с выдающимися скулами лицо покрывал толстый слой пудры. Щеки пылали от румян, алая помада освежала тонкие поджатые губы. Нарисованные брови дугами изгибались над необычно круглыми глазами. Одетая в роскошное красное кимоно с цветочным рисунком, которое больше подошло бы молодой женщине, она была красива в том же вульгарном стиле, что и ее гостиная.
— Добро пожаловать, досточтимая госпожа! — Поклонившись Рэйко, она улыбнулась, обнажая вычерненные, как у высокородных дам, зубы. На О-хану она даже не обратила внимания. — Такая неожиданная честь.
— Позвольте представить мадам Юэ-сан, — сказала О-хана Рэйко, обидевшись на пренебрежительное отношение хозяйки.
Мадам Юэ опустилась на колени рядом с Рэйко и предложила закуски; служанки принесли чай и дорогие пирожные на роскошной посуде. Рэйко насчитала уже шесть служанок.
Если эта семья может поддерживать такой высокий жизненный уровень, то почему же не смогла содержать дочь? Действительно ли это дом госпожи Глицинии?
Пока гости пили чай, мадам Юэ с показной утонченностью болтала с Рэйко о погоде. Потом она перешла к делу:
— Могу я спросить, что привело вас ко мне?
— Я пришла по поводу вашей дочери, — пояснила Рэйко.
Улыбка исчезла с лица женщины, губы стали еще тоньше.
— Моей дочери здесь нет. Она покинула этот дом много лет назад.
— Она ведь госпожа Глициния, проститутка? — спросила Рэйко, желая убедиться, что они говорят об одном и том же человеке.
Мадам Юэ отвела взгляд и кивнула.
— Вам известно, что она исчезла из Ёсивары в ту же ночь, когда был убит наследник сёгуна?
Мадам Юэ снова кивнула, сложив свои изящные руки на груди и нахмурившись.
— Моему мужу необходимо найти Глицинию, — сказала Рэйко. — Я надеюсь, что вы нам поможете.
— Я не видела ее и не знаю, куда она делась, — заговорила мадам Юэ обычным голосом, забыв об элегантности. — Хотя и не удивлена, что она попала в неприятную историю. Когда найдете ее, скажите, чтобы не ждала от меня никакой помощи.
Хотя Рэйко и огорчилась, что поездка не дала никаких результатов, отношение этой женщины к своей дочери заинтриговало ее.
— Возможно, если вы расскажете мне о Глицинии, это поможет мне узнать, где она.
Мадам Юэ скривилась, глаза беспокойно забегали. Ей явно хотелось избежать разговора о дочери, однако она боялась обидеть жену сёсакана-самы и покорно вздохнула.
— Как случилось, что Глициния стала проституткой? — спросила Рэйко.
— Такие вещи не часты в нашей семье, — выпалила мадам Юэ. — Но она это заслужила. Я рада, что продала ее в бордель!
Эта женщина сама толкнула свою дочь на путь унижения. Рэйко от ужаса лишилась дара речи.
— Когда она была маленькой девочкой, я очень ее любила, но она испортилась, — торопливо заговорила мадам Юэ, ее круглые глаза блестели от стыда, слез и желания оправдаться. — Я экономила на всем, чтобы покупать ей красивую одежду, а она отплатила мне злом за добро!
Женщина зло высморкалась и вытерла нос рукавом.
— Это началось, когда ей было тринадцать лет, после смерти ее отца. Он работал в лодочной мастерской, поранил там ногу, и рана гноилась, пока болезнь его не убила. Я не знала, как нам с Глицинией жить, потому, что не было ни денег, ни родных. Но потом хозяин лодочной мастерской предложил мне работать служанкой… у него в доме. Он позволил дочери жить вместе со мной и помогать в работе. Оказалось, он питал ко мне симпатию. На следующий год мы поженились. Я стала хозяйкой дома.
Она улыбнулась сквозь слезы, гордая за свой успех в обществе, но лицо ее вновь омрачилось.
— Я должна была заметить, как Глициния на него смотрит и как он смотрит на нее, покупает безделушки и уделяет внимания больше, чем мне. Но я так ничего и не заподозрила, пока однажды ночью меня не разбудил какой-то шум в доме. И доносился этот шум из комнаты, где спим мы с мужем. В тот вечер он должен был работать допоздна. Я подумала, что одна из служанок тайком встречается с мужчиной, поэтому встала и пошла, выгнать их вон. Но оказалось, что шум доносится из комнаты дочери. Я заглянула. И увидела их. Они были в кровати вместе — Глициния и мой муж! — Глаза мадам Юэ гневно сверкнули. — Я схватила его и стащила с Глицинии. Я стала его бить, крича: «Оставь мою дочь в покое, животное!».
Мадам Юэ, разгоряченная воспоминаниями, замахала кулаками в воздухе, и Рэйко съежилась, представив невинного ребенка, обиженного отчимом.
