Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий
Верить покойному пройдохе сотрудники оперативно-разыскной группы не торопились. При жизни он с легкостью обманывал любого — объекта слежки, заказчика. Лишь бы это приносило выгоду или физическое удовлетворение. Потому решено было действовать наверняка. Поздней ночью Сашку Василькова командировали к дежурному помощнику начальника Белорусского вокзала…
Первым со своим заданием справился Горшеня, принесший из фотолаборатории несколько пар только что просохших фотографий. Это были снимки Марии, переснятые с висевшего в квартире Мирзаянов фотопортрета. Снимки Аристархова, скопированные с его документов. И, наконец, снимки темно-серого «Опеля», сделанные со вспышкой во дворе ведомственного дома по улице Герцена. Все фотографии были довольно четкие.
Следующей проявилась пара Бойко — Баранец. Несмотря на глубокую ночь, этим настырным ребятам удалось с помощью дежурной службы Народного комиссариата внутренних дел добыть некоторые сведения о бывшем майоре Аристархове. Сведений в краткой копии личного дела имелось с избытком, но оперативников интересовало, владел ли майор недвижимостью в Московской области. К сожалению, в материалах упоминалась только квартира в ведомственном доме на улице Герцена.
Наконец, когда на востоке забрезжил рассвет, в Управление вернулся Васильков.
— Нашли! — заявил он с порога. — Всех нашли!
— Кого это «всех»? — подивился Иван.
Повесив на спинку стула пиджак и положив в ящик стола пистолет, Сашка поделился подробностями:
— Нашли и начальника поезда, и проводника девятого вагона. Мировой дед, доложу я вам, — воевал в Гражданскую у Буденного. Он запомнил молодую дамочку, неожиданно пожелавшую сойти на второй от Москвы станции, хотя билет был куплен до Смоленска. Такое случается редко, потому дед ее и запомнил. Описание дамочки соответствует внешности Марии Мирзаян: лет двадцати — двадцати двух, стройная, среднего роста, золотистые волосы, белокожая, лицо миловидное. На станции Одинцово дамочку встретил статный, опрятно одетый мужчина лет тридцати и, как выразился проводник, с «богатой медной шевелюрой». Больше он этих людей не видел.
— Ну вот, — устало улыбнулся Егоров. — Теперь копать будет чуть полегче.
Фраза «копать будет чуть полегче» вовсе не означала, что задача по оперативному расследованию вдруг стала сравнима с разгадкой ребуса в «Пионерской правде». Поломать голову еще оставалось над чем. И сыщики, вооружившись подробными картами Московской области, принялись кумекать…
* * *«Опелю» Аристархова в 1945-м исполнилось десять лет. Не так уж много при условии спокойной эксплуатации одним заботливым хозяином. Но, увы, несчастную машину эксплуатировали совершенно в других условиях. Она была старой, потрепанной, пережила войну, несколько ремонтов и далеко не одного хозяина.
Обилие подобных машин на дорогах советских городов для нелегкого послевоенного времени стало обычным явлением. Даже на широких проспектах Москвы новые автомобили встречались очень редко. Всего в 1945 году в Советском Союзе выпустили около восьмидесяти тысяч грузовых и легковых машин — половина от уровня 1940 года.
На кузове и бамперах трофейного «Опеля» виднелись царапины, а темно-серая краска была явно положена слоем поверх заводской. Скорее всего, даже последний владелец не ведал, через что прошел этот автомобиль и сколько намотал километров по тяжелым дорогам Второй мировой войны.
Когда Егоров осматривал «Опель» во дворе, то заметил, что руки механиков почти не касались мотора. Следы ремонта остались на деталях подвески и на кузовных элементах, в электрике и на осветительных приборах, в интерьере кабины, в остеклении и, конечно же, на колесах. В моторе менялись свечи зажигания, чистился карбюратор. Головка блока цилиндров, судя по девственным болтам и старой прокладке, не снималась ни разу за все десять лет. А вокруг маслозаливной горловины имелось множество старых и свежих подтеков.
Все это вкупе с запасной канистрой бензина в багажнике говорило о том, что мотор очень аппетитно потреблял горючее. Об этих умозаключениях Егоров поделился с товарищами и, глядя на карту, задумчиво сказал:
— В Москве заправочных станций — в достатке. А в области, как мы знаем, их всего по одной, максимум по две на каждом направлении.
— Есть такое дело, — поддержал Васильков. — Помнится, когда мы ездили в Ивановскую тюрьму допрашивать генерала Пфеффера, то в Московской области заправок вообще не встретили. Ближайшая оказалась в Петушках, а это уже соседняя область.
Раскусил задумку Егорова и Старцев:
— Полагаешь, Аристархов встретил Марию на станции, куда-то повез и по пути завернул на заправку?
— Уверен, так и было, если до цели им предстояло проехать не менее тридцати километров. Если же он снял дачу где-нибудь поблизости…
— Например, во Внукове, в Переделкине или в Барвихе, — подсказал Бойко. — Я бывал в тех краях — деревень и дачных поселков там в достатке.
— Вот именно. Тогда заезжать на заправочную станцию ни к чему.
Иван Харитонович молниеносно сверстал план.
— Поступим так, — сказал он. — Константин остается на телефоне. Бойко, Баранец и Горшеня берут половину фотоснимков и отправляются в рабочий поселок Одинцово, где Аристархов встретил Марию с поезда. Опрашиваете всех! Работников станции и почты, участкового, продавцов магазинов, дворников и простых граждан. Если парочка там не появлялась, начинаете объезжать соседние населенные пункты.
— Годится, — Олесь сунул за пояс личное оружие.
Старцев воодушевленно продолжал:
— Василий, Александр и я определяем заправки, расположенные недалеко от поселка Одинцово и с оставшимися снимками едем опрашивать их работников. Олесь, при малейшей возможности звони Константину и докладывай о ходе поисков. Мы постараемся извещать Костю с каждой заправочной станции…
Бойко с двумя старлеями умчался на «эмке» в сторону второй железнодорожной станции по смоленскому направлению. Егорову, Старцеву и Василькову понадобилось всего десять минут, чтобы выяснить расположение всех заправочных станций на западе Московской области.
Иван Харитонович вовремя вспомнил, что в соседнем кабинете, где работала оперативно-разыскная группа, занимавшаяся преступлениями на транспорте, висела огромная карта Москвы и области с обозначением дорог, мостов, маршрутов и остановок общественного транспорта, переездов, светофоров, ремонтных мастерских, автобаз, заправочных станций…
Взяв у дежурного ключ от кабинета, они вооружились блокнотами и через минуту уже изучали условные обозначения, пестревшие на огромной карте.
Если не брать в расчет черту города, то в радиусе тридцати километров от железнодорожной станции Одинцово нашлось всего четыре бензозаправки. Записав их местоположение, Старцев тотчас позвонил дежурному по гаражу.
— Аж четыре свободные машины! — возрадовался он, переговорив с дежурным механиком.
Егоров сладко зевнул:
— Это единственный плюс работы по ночам.
— Поехали, братцы-товарищи…
* * *Первая заправочная станция располагалась в девятнадцати километрах к северу от Одинцово — в Нахабине. Туда с Петровки сразу и рванули.
— Это хорошо, товарищи офицеры, что по заправкам будем шастать, — бубнил густым басом старый водитель, знавший по именам всех оперов. — А то мой шарабан бензин-то живьем глотает и не давится. Заправок-то за городом раз-два и обчелся…
Признаться, оперативники тоже были обескуражены малым количеством бензозаправочных станций. На карте, которая висела в соседнем кабинете Управления, они обозначались черно-белым кружком на L-образной ножке. В Москве таких кружков насчитывалось несколько десятков, а за ее пределами сиротливо пестрело всего несколько штук. Это было связано с тем, что в начале войны из народного хозяйства СССР для нужд фронта изъяли около половины всех исправных автомобилей — 206 тысяч грузовиков, спецмашин и легковушек. Похожая ситуация сложилась и на Московском крекинг-заводе. За годы войны на его оборудовании переработали 2,8 миллиона тонн нефти. Разумеется, большая часть топлива отправлялась на фронт. В тылу оставалось мало автомобильного транспорта, мало топлива, и часть заправочных станций за ненадобностью закрыли либо демонтировали.
