Шкура неубитого - Стасс Бабицкий
На этот раз генерал не стал затягивать схватку. Налетел как ураган, только успевай отбиваться. Резким финтом выбил оружие из руки соперника. Его клинок продолжил движение и клюнул Мармеладова в лоб.
– А я предупреждал, – подскочил Игнатьев. – Больно?
– Очень, – сыщик потер место ушиба и посмотрел на пальцы, нет ли крови.
– Вы безрассудны! Совсем не бережете себя. Наденьте маску.
– Маска вряд ли понадобится. Красовцев не захочет повторяться. Он уже придумал, куда поразит меня в следующий раз.
– Куда же?
– Хотел бы я знать, – пробормотал Мармеладов.
Генерал сделал несколько шагов, обходя противника по кругу и, словно бы, не замечая его. Он пропел пару строк из старинного гусарского марша: “В мирных днях не унывай, а в бою – качай, валяй!”, перемолвился о чем-то с секундантом. Потом уставился на сыщика, будто не веря, что тот все еще здесь и не собирается убегать. Спросил, посмеиваясь:
– Что же вы, г-н критик… Привыкли хулить безответных литераторов, а как получили отпор, так и растеряли свою язвительность?
– Напротив, я как раз сочинил отменную загадку.
– Что ж, развлеките нас, – предложил Красовцев.
– Охотно, господа, – теперь Мармеладов игнорировал оппонента, заигрывая со зрителями. – Кто ходит вразвалочку, бьет со всей силы и не умеет петь?
У стола с закусками на мгновение замолчали, а Гукасов задорно воскликнул:
– Кто же это? Кто? Выкладывайте скорее!
Сыщик поднял шпагу с паркета и отсалютовал эриванцу.
– Медведь, который сам себе на ухо наступил.
В громком хохоте утонул вздох Игнатьева:
– Вы с ума сошли…
Генерал сбился с шага. Ничем иным своей обиды не выдал, но щеки побледнели еще сильнее, превращая лицо в театральную маску, посыпанную мукой.
– Забавно, – улыбнулся он через силу, – забавно. Но почему вы решили сравнить меня с этим зверем?
– Будто сами не догадываетесь, – Мармеладов поворачивался вслед за противником, чтобы не терять его из виду.
– Представьте себе, не догадываюсь.
– Вы поменяли тактику. Пока сражались за сто рублей, стояли расслабленно, не напрягая ног, а сейчас на кону тысяча и вы двигаетесь, словно хищник на мягких лапах.
– Ах, вот вы о чем… Хищник, хм-м… Неаполитанские мастера меча любили подражать атакам диких зверей. Я не говорю про современных фехтовальщиков, те выплясывают тарантеллу и хитрят, делая дюжину обманных выпадов, чтобы приблизиться к сопернику. Кривляки! Но двадцать лет назад в Неаполе еще можно было встретить мастера-тигра или носорога. Меня учил старик, перенявший повадки орла – смертельные удары он наносил сверху вниз, чуть под углом. Знали вы, что орел, низвергаясь с небес, способен острыми когтями убить оленя?!
Он держал кисть руки вроде бы расслабленной, шпага порхала как беспечная бабочка, выводя причудливые узоры сверкающим острием, но уже через секунду запястье генерала окаменело, и на сыщика обрушился удар невероятной силы. Красовцев, как и обещал, ударил сверху вниз, нарочно целясь под край стеганой безрукавки, в незащищенный живот.
Мармеладов скрючился и со свистом выдохнул воздух.
– Второй укол! – констатировал Майдель.
– Собачья кожа! – в сердцах выругался Лаврентьев. – Я уж поверил, что чудеса возможны, а удача от вас отвернулась, Родион Романович.
– Удача любит дураков и пиратов, я же уповаю на точный расчет, – сыщик с трудом распрямился и смахнул с глаз набежавшие слезы.
– Не плачьте, г-н критик. Это разве боль? То ли еще будет, – глумливо откликнулся Красовцев. – Или, может быть, хотите прекратить поединок? Я согласен не мучить вас более и отпустить восвояси, скажем, за ту самую сотню, что вы поставили на кон.
– Ту самую сотню, что вы до сих пор не отдали? – презрительно выпятил губу Мармеладов. – Не ожидал подобной мелочности.
Некрасивое лицо генерала перекосила гримаса ярости.
– Видит Бог, вы сами напросились!
Шпаги звенели быстро и часто, как колокола на Сретение. Красовцев нападал слева, закручивая удары по широкой дуге. Сыщику удавалось отбиваться, но об ответной атаке он и не помышлял. Еле-еле успевал подставить клинок под очередную траверзу[39]. Понемногу отступая назад, Мармеладов споткнулся и расставил руки в стороны, чтобы не упасть. Зажмурился, ожидая болезненного укола, но генерал не воспользовался его оплошностью.
– Нет-нет, г-н критик, ударить беззащитного – это вопиющая подлость. Не стану же я уподобляться вашей братии, в самом-то деле. Отдышитесь и мы продолжим, – Красовцев пришел в восторг от собственного великодушия и ждал оваций, но их не последовало. Разобиженный генерал поспешил сменить тему. – Вы недавно упомянули пиратов. Хотите узнать, как эти бестии фехтовали? Возьмем для примера моряков из Генуи. Они гоняли алжирских корсаров по всему Средиземному морю, но и сами никогда не упускали выгоды. Нет-нет, да и возьмут на абордаж мавританского торговца пряностями. А то и своего, генуэзского… Веселый народ! Они придумали собственную школу фехтования – корабельную. Чтобы каждый моряк на судне учился сражаться, не отвлекаясь от ежедневной работы. Крутишь штурвал туда-сюда – запоминаешь вот это движение, – острие шпаги описало сверкающий полукруг. – Тянешь канат, чтобы развернуть парус, учишься ставить защиту, – клинок в руке генерала повернулся под неожиданным углом. – Даже когда драишь палубу, можно научиться смертельному удару! Но если ты никогда не крутил штурвал, не тянул канатов, не драил палубу, то эти приемы запросто не переймешь. Вы готовы продолжать поединок? Нападайте!
Сыщик решил огорошить соперника самым коварным уколом из всех известных ему – наискосок в бедро, и почти достал генерала, но тот отбил генуэзским полукругом и вонзил свою шпагу в правое плечо Мармеладова.
Публика наградила генерала аплодисментами, надо заметить, довольно прохладными. Гукасов так и вовсе отвернулся.
– Петруша, подай вина! – крикнул Красовцев слуге. – Ах да, и стакан воды для г-на критика.
– Я бы предпочел целебный отвар из семян волошского укропа, – отозвался сыщик, массируя плечо. – Не найдется у вас такого?
– Не держим-с…
Генерал взял бокал и отошел перемолвиться о чем-то с секундантом.
– Мало вам шутки про медведя, вы еще и тот треклятый укроп приплели, – зашипел Игнатьев. – Что вы такое творите?!
– Я просто действую в излюбленной манере. Раздражаю соперника, чтобы вывести его из равновесия.
– Ждете, что он совершит ошибку? Забудьте! Предатель хладнокровно
