Пылающий символ. Том 2 - Анна Князева
Богдан ее отобрал.
— Мы торопимся!
— А ну, повежливее! — Экинджи неторопливо устроился за рулем.
Богдан, Элина и Нинель Николаевна сели сзади. Последним на почетное переднее место уселся епископ. На его лице было написано недовольство. При всей своей сдержанности он не мог не показать того, что ввязался в эту историю вынужденно и не по своей воле.
К почтовому отделению они подъехали за час до его закрытия. Епископ категорически отказался выходить, предпочитая оставаться в машине, на что Ердын Экинджи не осмелился возразить.
При получении посылки Богдан вел себя самоуверенно, даже нагло. Он предъявил паспорт Луки служащей почты и улыбнулся белозубой улыбкой. Не устояв перед обаянием красавца, девушка покосилась на фотографию в паспорте и принесла посылку.
Но как только Богдан взял ее, за его спиной раздался угрожающий оклик:
— Стоять! Руки вверх!
Он обернулся и, ничуть не удивившись тому, что видит Таскирана, с ухмылкой возразил:
— Увы… Не могу.
— Почему? — полюбопытствовал Ибрагим Ядигар, который тоже был здесь.
— Посылку из рук выроню.
— Дайте сюда! — Таскиран переложил пистолет в левую руку и забрал коробку. — Что в ней? И чтоб как на духу!
— А вы разве не знаете?
— Не валяйте дурака! — Таскиран заглянул в раскрытый паспорт, который все еще лежал перед испуганной служащей, и зло процедил: — По чужому документу! — Он перевел взгляд на девушку: — А вы куда смотрели?! А?!
— Хватит! — прикрикнул Богдан. — Хватит ее отчитывать!
— Так что здесь находится? — Ядигар забрал у патрона посылку, поставил ее на стол и поманил пальцем двух пожилых служащих: — Будете понятыми!
Позаимствовав нож, он вскрыл коробку и вытащил из нее два свертка в пузырчатой упаковке.
— Что здесь?! — грозно повторил Таскиран.
— Пергаментные свитки, — сказал Богдан.
— Те, что перевозил Лука Тотти?
— Те самые.
— Значит, они не похищены?
— Как видите.
— Как свитки оказались в Стамбуле?
— Лука Тотти переслал их сюда из Сельчука.
— По вашему распоряжению?
— Да.
— Почему не рассказали об этом мне? — спросил Таскиран.
— А должен был? — язвительно осведомился Богдан. — Свитки мои. При чем же здесь вы?
— Теперь они переходят в собственность Турецкого государства, — торжественно провозгласил Ибрагим Ядигар.
— Позвольте! — энергично возразила Нинель Николаевна. — Эти тексты принадлежат всему христианскому сообществу, поскольку были написаны канонизированной христианской святой!
— Кем-кем? — уточнил Ядигар.
— Святой Равноапостольной царицей Еленой. И что немаловажно, письма адресованы ее сыну Константину, тоже святому.
— Вы трое совершили преступление, используя подложные документы. Вас отвезут в полицейский участок, а свитки реквизируют, — заключил Айзак Таскиран.
— Прошу! — взмолилась профессорша. — Позвольте мне на них взглянуть!
— Зачем это вам?
— Я не перевела фрагмент. А для меня это архиважно!
— Ага… Так вы, значит, сообщница?
— Я — ученый! — воскликнула Нинель Николаевна, и неожиданно это возымело эффект.
— Ну хорошо, — немного помолчав, сказал Таскиран. — Даю вам тридцать минут, можете поработать. Но только здесь, в нашем присутствии.
Не медля ни единой минуты, Нинель Николаевна вспорола упаковку, развернула один, а затем и второй свиток:
— Вот он!
Она достала телефон и сфотографировала текст. Потом стала разбирать слова в свитке или, увеличивая снимок до максимального разрешения, в телефоне.
Элина глядела на потемневшие, заляпанные пятнами воска пергаменты, и в ее мозгу не укладывалось, что они прошли через тысячелетия, а теперь лежат здесь, в почтовом отделении Стамбула, на столе, где заполняют квитанции. Невероятным было и то, что когда-то их касались руки Святой Елены и это она выводила на пергаменте угловатые буквы. Узнать, о чем писала Елена сыну, — вот чего хотелось Элине больше всего.
Скучающий Таскиран поглядывал на время, и когда оговоренные полчаса истекли, сделал предупреждающий знак Ибрагиму Ядигару: дадим еще несколько минут.
Этого дополнительного времени профессорше хватило с лихвой. Закончив набирать в телефоне текст, она вопросительно посмотрела на Богдана.
Однако Таскиран упредил болгарина:
— Читайте вслух и при нас!
— «Аве, Константин…» — Нинель Николаевна подняла глаза и пояснила: — То есть здравствуй.
— Давайте дальше.
Она продолжила читать:
— «В поместье пришла ужасная весть о твоей битве со львами. Насколько тяжелы твои раны? Тебе следует как можно скорее покинуть Никомедию. Двор Галерия — опасное для тебя место. Езжай в мансио и, если не застанешь Теодора, знай, где отыскать тайник. В кузнице есть воздушный колодец. На дне, в боковой кладке, увидишь большой камень. Нажми на него, и тебе откроется комната. В ней ты найдешь мешки с монетами. Возьми только часть, больше тебе не увезти. Священная Чаша Иисуса пусть остается в тайнике до лучших времен…»
На этих словах все переглянулись: Элина с Богданом и Ядигар с Таскираном.
— Правильно ли я понимаю… — заговорил следователь, но Нинель Николаевна его оборвала:
— Этого я не знаю!
— Читайте дальше! — прикрикнул Ядигар.
— Но-но! Повежливее! — так же требовательно приструнила его профессорша, после чего продолжила читать текст:
— «Там же увидишь список с именами христианских епископов западных городов и письма Давида с просьбой о помощи. Ты некрещеный, но христиане тебе помогут…»
— Место! Точное место тайника не указано?! — Богдан, как и Ядигар, потерял над собой контроль, но Элина их успокоила:
— В Дрепане, в кузнице отцовского мансио, где родилась Елена.
— Да там же площади в три гектара! Ты сама это видела! — заорал болгарин.
— Брось валять дурака! Собрался тайник искать? Да это же глупо!
Разумное замечание Элины всех отрезвило, и Нинель Николаевна смогла дочитать письмо:
— «Также сообщаю, что епископа Иосифа распяли за то, что он не отрекся от христианской веры. В пассусе[53] от входа в кузницу Теодор установил памятную стеллу с именем нашего друга. Помни и всегда рассчитывай на меня. Да пребудет с тобой Господь наш Иисус. Любящая тебя Елена».
— Невероятно! — вырвалось у Элины.
Ядигар деловито обернул пергаментные свитки пупырчатой пленкой и сложил их в коробку. После этого кивнул Таскирану:
— Надо поговорить.
Тот направился к выходу, Ядигар с коробкой в руках пошел за ним.
Когда полицейские скрылись из виду, Нинель Николаевна сказала Богдану:
— Переводы обоих свитков я скинула вам на телефон.
— Зачем они мне… — вяло отозвался болгарин. — Пергаменты конфискованы. Денег за них я все равно не получу.
Молчавшая до сих пор Элина задумчиво проговорила:
— А ведь в тексте есть за что зацепиться.
— Не понял…
— Я говорю о месте расположения тайника.
— Минуту назад ты утверждала обратное, — с упреком сказал Богдан.
Элина сделала круг по небольшому залу почтового отделения.
— Место, где располагалось мансио, нам известно… Ведь так?
— Та-а-ак, — протянула профессорша. Было видно, что этот вопрос ее интересует не меньше других.
— Логично предположить, что въезд на территорию мансио был у дороги… — продолжила Элина.
Богдан недоверчиво спросил:
— Ну, и что дальше?
— Позвольте мне… — вмешалась Нинель Николаевна. — В
