Детектив&Рождество - Александр Руж
- А почему это вас так заинтересовало, Арина? - спросила Лена. - Есть какие-то соображения, идеи?
- Я понятия не имела об этой проблеме. И она, наверное, вообще не моя, потому что идей нет. Я просто вчера совершенно случайно узнала, что в «Лучике» работает дочь моей соседки. Стало интересно, почитала, нашла вашу статью, узнала о суде. И теперь мне просто нужно побыть рядом со всем этим, не получится отстраниться.
- Что кажется вам самым главным, опасным, странным, каким угодно, но самым? - уточнила Лена.
- Не собственно факт готовящейся расправы. Он почти национальная традиция - выбирать беззащитных жертв, легкую добычу для тех, кому платят по количеству заведенных дел. Самым невероятным мне кажется донос. Вы не в курсе, кто его написал?
- Мне сегодня должны привезти его копию. Пришлось воспользоваться своими связями. Вряд ли вам что-то скажут фамилии, наверное, это конкурирующие медицинские организации. Но я могу вам прислать на имейл.
- Да, спасибо. Я физик, мне по любому поводу нужны точные данные и условия. А потом… Вдруг идея. Мозг давно не работал по-настоящему.
Электронную почту я проверила уже к вечеру, на ходу. Просто убедилась, что письмо от Лены пришло. Смотреть не было возможности. Дверь своей квартиры открывала ледяными, скованными руками: в Москву пришел мороз.
- Мама, - попросила я, - налей мне ванну, просто кипяток, пожалуйста. Иначе не оттаю.
Стала выбираться из холодных тряпок, и тут раздался звонок в дверь. Я накинула халат, открыла, от неожиданности потеряла дар речи. На площадке стояла Тоня. Замаскированная и закутанная до полного сходства с огородным пугалом, она требовательно смотрела на меня светлыми, оледеневшими глазами поверх запотевших темных очков.
- Можно войти? - спросила она тоном приказа. - У вас очень грязная площадка и слишком много квартир в коридоре. Это безобразие, нарушение всех правил эпидемиологической безопасности.
- Да, наверное, - согласилась я. Не просто не перестроили дома, но еще и уборщицу уволили из-за кризиса. Приходится мириться. - Заходите, конечно, Тоня. Но, боюсь, у нас дома тоже не очень стерильно. Я только что вошла. А маме одной трудно убирать.
- Ничего. Нормально. Мы можем где-то поговорить? Маме вашей лучше побыть отдельно. Все же группа риска, а она, говорят, ходит по магазинам.
Я завела Тоню в свою комнату, вышла и перехватила маму, которая по своему вечному радушию уже выходила из кухни с подносом угощений для гостьи.
- Не нужно, мама. Не тот случай. Это просто геморройная тетка, которая видит в людях только заразу. Мне кажется, у нее ко мне то ли просьба, то ли претензия. Я ей заказ привозила, она недалеко живет. Ты иди, я очень быстро ее выпровожу и приду к ужину.
Тоня сняла верхний слой своей одежды-изоляции, присела на краешек стула и уставилась на меня твердым, навязчивым, немигающим взглядом.
- В чем дело, Арина? Вам невозможно дозвониться, и я понимаю, что вы внесли мой телефон в черный список. После того, как я вам так доверилась… Как никому за последний год. - Тоня вдруг всхлипнула. - Простите, но это так больно: в очередной раз ошибиться, оказаться преданной и растоптанной. Опять одна, со всеми своими горестями.
Тут произошло то, что можно, видимо, считать знаком крайнего отчаяния и безграничного доверия. Тоня сдернула свою черную, плотную маску, стащила с головы вязаный шлем и распутала шарф. Смотри, мол, как открыта я не только любой инфекции, но даже ножу в сердце! Это меня так впечатлило, что я начала виновато мямлить:
- Ну, да, Тоня. У меня есть свои тараканы и проблемы с постоянным дефицитом времени. Я закрываю полностью контакт, когда общие дела и темы закончены. Мне кажется, что я так освобождаю время для оперативных дел.
- Освобождаете время от человеческого общения? От страданий ближнего?
- Примерно так, если грубо. На самом деле я сама выбираю себе ближних.
- Поняла. Прошу прощения за вторжение. Я сейчас уйду в эту ненастную ночь. Только один вопрос, требующий честного ответа. Дело в моей истории с дочерью? Вы осудили меня за нечуткость и эгоизм? Вы отодвинули меня в стан недругов или вообще врагов человечества, в данном случае маленьких беззащитных калек? Я ведь всего лишь мать, которая не преподносит дочери свою жизнь в самом прямом, физическом смысле на раскрытых ладонях. Я ничего от нее не требую, но и не готова умирать прямо сейчас ради ее благотворительного то ли хобби, то ли шоу с калеками.
- Вопрос получился не один, Тоня. Но я постараюсь ответить как можно короче и яснее. И это будет, конечно, честно, потому что нет для меня ничего бессмысленнее, чем ложь. Да, дело в этом. Вы правильно поняли. Я как-то смотрела ваш прямой эфир и поняла главное, как мне кажется. Вы очень опытный мастер передергивания. Во всех случаях. Но в данном - это особо извращенный цинизм. От вас никто не требует жизни в открытых ладонях. Ни дочь, ни больные дети, понятия не имеющие о вашем существовании, ни остальное человечество.
Вы запретили ей ездить к вам, чтобы она не принесла заразу, и сами же обвинили дочь в предательстве. В принципе в этой ситуации ничего чрезвычайного сейчас. Очень многие родственники не встречаются, чтобы не передать случайно инфекцию близкому человеку. Люди ведь работают, ездят в транспорте. И все возможно устроить дистанционно. Продукты по интернету, связь по телефону и имейлу. У нас с мамой есть всего один родственник, он вообще живет в Австралии. Но эффект общения, родственной поддержки и взаимной заботы полный. Мы постоянно говорим по скайпу и телефону, переписываемся. Это все контакт в реальном времени. Когда маме срочно понадобилась операция, дядя перевел нам всю сумму через двадцать минут.
У тебя же, Тоня, совсем другое. Требуется, чтобы дочь отказалась от своих приоритетов, от дела жизни, возможно. Только это и будет для тебя подтверждением ее преданности. И какого черта вообще-то… Ты, кажется, думаешь, что родила когда-то не человека, а прибор по обслуживанию твоей персоны. Извини за резкость, но ты хотела честности. Она выглядит именно так. Не вижу ни одной причины ее корректировать и маскировать. Ты сама за этим пришла. А сейчас мне нужно мыться, есть и спать. И я не собираюсь ни от чего отказываться ради тебя.
