Елена Руденко - Земную жизнь пройдя...

Я сделал вид, что не обратил внимания на внезапное откровение. У собеседника внезапно появилась надобность высказаться. Увы, Соколовский не имел надежных друзей, и посторонний сыщик, известный своей честностью, стал для него долгожданным слушателем, который не разболтает его секреты.

Вадим Соколовский говорил, глядя мне в глаза. Взгляд его темно-карих глаз был тяжёлый, глубокий, даже мне стоило труда выдержать этот взор. Странно — обычно у любителей светских гуляний в глазах пустота, пресыщенность удовольствиями. Может, ловкий юнец нарочно создаёт подобное впечатление, дабы его не принимали в серьёз. Вполне возможно. Он ввязался в мистическую игру и хочет обыграть серьёзных опытных противников.

В этот день Клементина оказалась в расстроенных чувствах. Она расхаживала из угла в угол. Я не стала донимать ее расспросами, барышня желала сама собраться с мыслями и потом поделиться своими переживаниями. Мне оставалось только терпеливо ждать, хотя нервозность Климентины вызывала у меня беспокойство.

Наконец, она протянула мне письмо.

— Это от Вадима Соколовского, — сказала она с презрением, — этот наглец нанесет мне сегодня визит…

Клементина вздохнула, скорчив гримасу.

— Меня пугает его внезапный интерес к моей персоне…

Она не успела договорить. Лакей доложил о визите госпожи Соколовской, матери Вадима.

Госпожа Соколовская, приятная и благообразная дама, очень тепло поприветствовала Климентину. Я хотела оставить их, но дама попросила меня остаться.

— Вас, наверно, удивляют внезапные ухаживания моего сына? — спросила она с улыбкой. — Прошу вас, не будьте слишком строги…

Ростоцкая растерянно вздрогнула.

— Я говорила с вашим отцом, он позволил моему сыну наносить вам визиты…

Барышня явно не ожидала подобного решения от своего отца. Обычно отец-Ростоцкий с раздражением относился к молодым людям вроде Соколовского, ворча о "развращенности современной молодёжи".

— Вас удивляет, понимаю, — ласково произнесла Соколовская, — но прошу вас, сразу не отвергать Вадима. Уверяю вас, у него доброе сердце… Я чувствую, что дни мои на исходе, и хочу видеть рядом с ним достойную супругу…

— Прошу вас, не надо так говорить! — испугалась Климентина. — У вас еще много счастливых дней…

— Нет, увы, я чувствую… — она жестом остановила возражения барышни, — желаю, чтоб мой сын порадовал меня своей свадьбой… Выбор Вадима пал на вас, он говорит, что никто в свете не взволновал его больше…

Климентина отвела взор.

— Очень надеюсь, что вы сможете сблизиться, — продолжала дама, — Вадим в душе не такой как в высшем свете, он другой…

В этот момент печальное видение предвиденья смерти вновь посетило меня — я увидела госпожу Соколовскую в кресле. Дама откинула голову, будто задремала… но она была мертва…

— Увы, с каждым днем я слабею, — прозвучал ее печальный голос, вернувший меня в наш мир.

Барышня терпеливо выслушала слова Соколовской.

— Это ужасно, — всхлипнула Климентина, когда гостья ушла, — меня хотят выдать замуж за Соколовского! Как мог отец согласиться на столь чудовищный поступок? Где его благородство?

— Соколовские богаты, — предположила я.

— Они сделали состояние благодаря торговле, их род ничем неприметен! Только покойный отец Соколовского прославился своими боевыми подвигами!

Я утешала подругу, не зная, что сказать.

— Буду непреклонна! — решила Климентина. — Соглашусь на любой брак, даже с уродом, но не с Соколовским…

Не в силах сдерживаться, я рассказала подруге о видении смерти.

— О, Боже! — простонала она, позабыв о нежеланном женихе, — неужто Соколовская оказалась права в своих предчувствиях?

Отец Климентины вошел в комнату.

— Госпожа Соколовская приезжала, — догадался Ростоцкий, — жаль, что мы разминулись… Дорогая, я знаю, что ты мне хочешь сказать, — обратился он к дочери, — я не принуждаю тебя к браку с Соколовским, но не вижу оснований отказывать ему наносить визиты… Очень прошу тебя быть с ним полюбезнее…

Как обычно, господин Ростоцкий был непреклонен, а Климентина, радуясь, что ее хотя бы не принуждают к замужеству, согласилась любезничать с ненавистным Соколовским.

Глава 2 Нам возвращают наше отраженье

Долгое отсутствие Сергея Ростоцкого вызвало у меня беспокойство. Обычно он пунктуален, говоря о времени своего визита. Климентина тоже волновалась, хотя виду старалась не подавать. Время уже было позднее.

Наконец, Серж появился в гостиной. Его лицо выглядело усталым и озадаченным, будто он узнал неприятную новость. Я знала, он пытается помочь другу в поисках убийцы, и попросил Константина взяться за следствие, от этого беспокойство только усиливалось. Неужели появились первые неутешительные новости?

— Серж! — укоризненно воскликнула Климентина. — Надеюсь, ты не ввязался в неприятности?

— Будь спокойна, дорогая, — задумчиво ответил он, садясь в кресло.

Голос его прозвучал отстранённо.

В гостиную вошёл лакей, сообщивший о визите Соколовского. Ростоцкий не удивился, будто ждал этого. У меня мелькнула догадка, что Сергей беседовал с Соколовским раньше, и речь шла вовсе не об ухаживаниях за Климентиной.

Вадим Соколовский вальяжной походкой вошёл в комнату. Он задержал свой пристальный взор на Ростоцком, который не отвел глаз. Верно заметил Константин, взгляд Соколовского тяжелый, не типичный для беззаботного, прожигающего жизнь, светского гуляки. Гость не так прост, и Сергей, явно, понимает это. Вражды между ними не чувствовалось, но и дружеского расположения тоже. Казалось, они заключили между собой какой-то договор.

Гость неспешно подошёл к Климентине, которая улыбнулась натянутой улыбкой, и с трудом произнесла учтивую фразу. Барышня старалась не смотреть на собеседника. Внешне Соколовский не был уродлив и даже хорош собой. Высокий, темноволосый, с живым взором темно-карих глаз и обаятельной улыбкой. Однако его репутация вызывала у Климентины отвращение вполне справедливо.

Ростоцкий смотрел в сторону, подперев щёку ладонью, его взгляд замер на часах в гостиной. Серж кого-то ждал…

Соколовский рассыпался в комплиментах Климентине, которая отвечала ему натянутой улыбкой, и, судя по взгляду, возненавидела.

— Могу судить, что моё общество вам отвратно! — хмыкнул Соколовский.

— Отнюдь, — барышня попыталась улыбнуться более искренне, но только скривилась.

— Вы глядите на меня так, будто съели лимон, — произнес гость, — я не в обиде… вас пугает моя репутация… знаю, говорят, что я провожу время с порочными женщинами…

— И не только с женщинами, — зло заметила барышня, считая, что может не скрывать своей неприязни, если сам Соколовский заметил. — О вас говорят…

Соколовский расхохотался во всё горло.

— Будь сплетни правдой, я бы не стеснялся прогуливаться с моим… близким другом под руку по Летнему саду и поселился бы с ним в одной квартире… Я не из тех, кто скрывает свои пороки…

Ростоцкий не слушал их разговора, погрузившись в свои мысли.

— Вы отвратительны, — поморщилась Климентина.

— А вы мне приятны, — спокойно ответил Соколовский, лукаво улыбнувшись.

Несколько мгновений он смотрел в глаза барышне совсем другим взглядом, граничащим с непристойностью.

— Серж! — взмолилась Климентина. — Почему ты позволяешь господину Соколовскому нести всякий вздор?

Ростоцкий будто очнувшись, обернулся.

— Прошу прощения, — поднял ладони гость. — Признаю, что мои шутки неуместны в присутствии барышень…

"Милую" беседу прервала новость о визите Ильинского.

— Как всегда пунктуален, — хмыкнул Вадим.

— Вы ждали визита Ильинского? — изумилась Климентина.

— Да, Ильинский горит желанием меня видеть, — ответил Соколовский, — хочет поговорить в присутствии свидетеля. Спасибо, что мой добрый приятель Серж любезно согласился взять на себя роль свидетеля.

Ильинский вошёл в гостиную. Признаться, его высокомерные манеры мне никогда не нравились. Он смотрел на других свысока, оценивал взглядом — внешность, манеру одеваться, происхождение, богатство, репутацию в свете.

Он учтиво поприветствовал нас, одарив высокомерной улыбкой. Его стальной взор чуть подольше задержался на Климентине, что явно не ускользнуло от внимания Соколовского. Климентина улыбнулась гостю, на сей раз искренне.

— Полагаю, нам лучше оставить вас, — произнесла я, беря подругу под руку.

— Да, оставить, — кивнула Климентина, радуясь, что ее избавили от общества ненавистного Соколовского.