Безумный свидетель - Евгений Евгеньевич Сухов
– Расскажите, что именно вы ей сказали, – спросил майор Щелкунов.
– Собственно, то же, что и все знали… – пожал печами Швыдченков. – Ну, что убийство произошло в субботу, четырнадцатого февраля, вечером, а труп был обнаружен посторонними лицами совершенно случайно в воскресенье, пятнадцатого февраля, утром где-то около девяти часов, – принялся перечислять Анатолий Александрович. – Что девочка, которую убили, – а зовут ее Матрена Позднякова, – сама открыла двери конторы убийце. Значит, знала того, кого впускает. Знаю еще, что убитая девчушка была одета в теплую безрукавку поверх зеленого шерстяного платья. Еще говорят, будто ее изнасиловали и сделал это сам председатель артели Волосюк… Он, мол, давно на нее глаз положил и всячески обхаживал, подарки там разные дарил, поглаживал ее… Ну и решил воспользоваться тем, что ее дед куда-то уехал и с субботы на воскресенье ночевать в конторе Матрена должна была одна. Волосюк вошел, ударил ее в передней так, что она лишилась чувств, а потом отнес в дальнюю комнату, где стоял диван. Хотел изнасиловать девочку, но не получилось, и он Мотю убил, чтобы она не смогла никому о его посягательстве рассказать и донести на него в милицию. Потом еще подстраховался… Чтобы на него не подумали, а решили, будто в контору артели забрался вор, Волосюк вскрыл основное помещение конторы, выгреб из ящиков вещи, раскидал их по полу, выкрал сам у себя деньги, шестьсот восемьдесят рублей, и золотые часы с широким кожаным ремешком-напульсником…
– Вы сказали Малыгиной именно так: золотые часы с широким кожаным ремешком-напульсником? – переспросил Виталий Викторович, вспомнив, что именно такими словами Малыгина давала признательные показания о похищенных ею часах.
– Да, именно так я и сказал, – ответил Анатолий Александрович, немного удивившись вопросу майора.
– И про теплую безрукавку поверх зеленого шерстяного платья вы так и сказали? – снова поинтересовался майор Щелкунов и получил исчерпывающий ответ:
– Да, сказал.
– Что ж, вы знаете практически все, чем располагает следствие, – промолвил Виталий Викторович, еще раз убеждаясь, что город – это всего лишь большая деревня. Ну, если хотите, село…
– А что тут удивительного? – посмотрел на Виталия Викторовича мужчина. – Я ведь живу в непосредственной близости с Ямской слободой. И там у меня живет немало хороших знакомых и приятелей. Имеются и такие, что были на месте преступления и все видели.
– Ну ясно, – резюмировал Щелкунов. – Вот вы сказали, что Малыгина любит сочинять небылицы и потом сама начинает в них верить. А убить она могла?
– Не думаю, что она могла бы забить девочку палкой или обрезком трубы, – после довольно долгого молчания произнес Анатолий Александрович. – На нее такое поведение не похоже… Во многих своих поступках она была довольно решительна, взбалмошна даже, но чтобы убить… Да еще так, как убили Матрену Позднякову, размозжив ей голову чем-то тяжелым… Как-то уж очень не по-женски. Катя ведь была раньше очень женственной. Это проклятая война изменила ее. И уж если бы Малыгина решилась кого-нибудь убить, я думаю, она выбрала бы яд. Отравила бы жертву – и дело с концом!
– Анатолий Александрович, вы сказали, что война изменила Малыгину, – внимательно посмотрел на свидетеля майор Щелкунов. – А как именно Малыгина изменилась с довоенной поры?
– Да как и все мы, – подумав, ответил Швыдченков. – И, наверное, не в лучшую сторону… Резковатой сделалась. Такое поведение ей очень не идет.
Из опроса свидетелей, так или иначе знавших Екатерину Сергеевну Малыгину, выходило, что про свое участие в убийстве Матрены Поздняковой, краже денег и золотых часов из помещения конторы она могла и соврать – банальнейшее сочинение на заданную тему с предварительным сбором информации о совершенном преступлении, почерпнутой из разных источников.
Чтобы убедиться в установлении возможности совершения преступных действий подозреваемой Малыгиной или опровергнуть их, майор Щелкунов решил провести следственный эксперимент. Для этого он привлек младшего лейтенанта Зинаиду Кац из следственной группы, участкового старшину Окулова и двух понятых.
Следственный эксперимент заключался в следующем: Екатерина Малыгина, находясь на месте преступления, должна рассказать о том, что произошло вечером в субботу, четырнадцатого февраля; воссоздать опытным путем собственные действия во время произошедшего преступления.
На следующее утро Екатерину Малыгину привели в артель, к месту, где произошло убийство Поздняковой. Малыгина стала рассказывать о расследуемом злодеянии, показывая при этом, как они поначалу стояли с Матреной на ступеньках, ведущих на второй этаж, в контору артели. Как потом они прошли в переднюю конторы и Матрена закрыла входную дверь на крюк. Сильно взмахнув рукой, образно показала, как со всего размаху ударила девочку своим саквояжем, в котором лежала гантель, а потом еще раз, отчего Матрена лишилась чувств. После чего потащила девочку в дальнюю комнату, положила на диван и дважды со всей силы ударила девочку по голове уже извлеченной из саквояжа гантелей. Совершив убийство, стала искать деньги, пользуясь связкой ключей, что достала из кармана Матрены. Деньги нашла в одном из ящиков письменного стола в основном помещении конторы. В том же ящике лежали и золотые часы с широким кожаным ремешком-напульсником. Витрину с выставочными экземплярами продукции артели, находящуюся в соседней комнате, она разбивать не решилась, опасаясь произвести шум. А затем вышла из конторы незамеченной…
Про совершенное убийство и ограбление Малыгина поведала равнодушно, даже отстраненно, как если бы зачитывала скучный рассказ посредственного сочинителя, – без эмоциональных красок, чувств, переживаний, которые непременно должны были присутствовать в таком драматичном эпизоде.
Младший лейтенант Кац все подробно записывала, иногда задавая наводящие вопросы, а двое понятых, мужчина и женщина, ходили вместе со всеми за Малыгиной, слушая ее повествование и наблюдая за происходящим, поеживаясь от холодных мурашек, вызванных бесстрастным рассказом Малыгиной о действительно жутких вещах.
– Ну, что ты думаешь обо всем этом? – спросил Зинаиду Кац Виталий Викторович, не обманувшийся в ожиданиях от проведенного следственного эксперимента.
– Я не знаю, – пожала плечами обычно категоричная Зинаида Борисовна и добавила то, о чем мог сказать и сам майор Щелкунов: – Вроде не врет, а верить ей не хочется…
Тщательнейшим образом был исследован саквояж Екатерины Малыгиной. Грязноватые пятна внутри саквояжа ни водою, ни аммиаком не смывались и к крови никакого отношения не имели. Снаружи на саквояже также пятен крови не обнаружилось.
Гантель и ключи от конторы и ее помещений, якобы выброшенные в сугроб с моста через Протоку, также не отыскались. Хотя добросовестно были срыты практически все сугробы возле обоих мостов. Малыгина, которую привезли к Протоке, чтобы она указала место, куда именно зашвырнула гантель и ключи, только разводила руками. Словом, и тут было пусто, что не прибавляло веры показаниям Малыгиной.
Вечером Виталий Викторович пришел с докладом к начальнику уголовного розыска города майору Фризину. Внимательно выслушав подчиненного и высказанные им сомнения, тот заключил:
– Ну а что ты сомневаешься? Свидетельские показания ты собрал, все следственные мероприятия провел добросовестно, положенные бумаги заполнил правильно, то есть сделал все, что положено, и пусть теперь суд разбирается, что к чему, и выносит свое решение!
В словах начальника УГРО была своя логика, которой нередко руководствовалось следствие. Однако майора Щелкунова она не очень-то устраивала.
Глава 13
Допрос Артемия Левандовского
По мнению майора Щелкунова, следствие по делу убийства Матрены Поздняковой было проведено не в полном объеме. Стороной обошли сожителя Малыгиной Артемия Борисовича Левандовского. А он заслуживает того, чтобы быть привлеченным к следствию, поскольку подстрекал Екатерину Малыгину (согласно ее показаниям) к совершению противоправных действий, был в курсе совершенных ею краж, с удовольствием пользовался их результатами, что можно приравнять к соучастию. Более того, располагал информацией об убийстве Матрены Поздняковой; принял от своей любовницы деньги и золотые часы,
