Тайный детонатор - Владимир Васильевич Каржавин
Работники Управления стали быстро расходиться. Лишь Сергей Дружинин сидел, не понимая, к какой группе ему примкнуть.
— Здравствуй, Сергей, — услышал он рядом.
Они не виделись с момента окончания училища. Друзьями не были, но и ничего плохого о Дедюхине Сергей сказать не мог. Правильный парень, про таких говорят. Секретарь комсомольской организации, отличник боевой и политической подготовки. Никаких взысканий. Была, правда, еще одна особенность: Миша Дедюхин ни с кем не дружил, но и не ссорился.
— Как тебя к нам занесло? — спросил Дедюхин.
— Я же родом из Оренбурга, а здесь проездом.
— В Калининграде служишь?
— Так точно. Там же и Ляшенко. Помнишь?
— Ну, как не помнить: длинный, рыжеватый…
Несколько секунд Дедюхин вглядывался в лицо Сергея, потом предложил:
— Пойдешь в мою группу?
— Это уже начальство решит.
— Могу похлопотать.
Но ответить Сергей не успел.
— Дружинин, зайдите ко мне! — раздался звучный голос Балашова.
В кабинете начальника Управления был еще и его заместитель полковник Банных.
— Садитесь, майор, — указал на стул Балашов. — Времени у нас в обрез, но считаю, нужно познакомиться ближе. Расскажите кратко о себе.
О себе Сергей Дружинин рассказывать не любил. О чем вспоминать? Школу с медалью не оканчивал, училище с отличием тоже. Футбол? Так выше первого разряда не потянул. Еще занимался шахматами, но и здесь громких побед не снискал. Самая обычная биография. Вот об отце, участнике войны, бывшем пограничнике, имевшем награды за боевые заслуги, он рассказать бы мог. Но отца давно нет в живых, и ворошить эту тему не хотелось.
— Если кратко, то родился в Оренбурге в тысяча девятьсот тридцать пятом году, — начал Сергей. — После школы поступил в училище КГБ. Окончив, отслужил пять лет на границе: сначала на Дальнем Востоке, потом в Таджикистане. С октября шестьдесят третьего сотрудник Калининградского управления КГБ СССР. Сейчас возвращаюсь из отпуска к себе на Балтику. — Дружинин посмотрел на часы и продолжил: — Час назад должен был вылететь, но взрыв все спутал.
— Выговоры, поощрения?
— В июне шестьдесят пятого… и то и другое.
— Это как понять?
— Операция «Морской черт». Может, слышали?
Балашов и Банных переглянулись:
— Конечно, слышали. По оперативной информации нам передавали. Речь идет о захвате западногерманской диверсионной подводной лодки. Так?
— Так точно. «Зеетойфель» или по-русски «Морской черт». Выговор получил в такой формулировке: «За то, что подверг опасности гражданских лиц».
— А поощрение?
После завершения операции приехала комиссия из Москвы. Одновременно с «Морским чертом» был обезврежен резидент БНД [1]. Глава комиссии генерал-лейтенант Царегородцев, узнав, что в операции я принял активное участие, объявил мне благодарность. А через полмесяца присвоили звание майора. Вот, собственно, и все.
— «Морской черт» — это подводная мини-лодка [2]? — вступил в разговор Банных.
— Так точно, только на гусеницах.
— На гусеницах?
Сергей молча кивнул.
— Царегородцев, говоришь, объявил тебе выговор? — спросил Балашов.
— Лично он.
— Генерал-лейтенант Царегородцев — это легенда госбезопасности, — с достоинством произнес Балашов. — Кстати. Он завтра к нам прибудет. А что касается «Морского черта», то, насколько мне известно, там экипаж всего два человека?
— Так точно. Это очень удобно, чтобы доставить и высадить шпиона или диверсанта в нужном месте.
— А мы такие выпускаем? — снова вступил в разговор Банных.
— Выпускаем, но не на гусеницах. Впрочем, это уже не в моей компетенции.
— Что ж, серьезные задачи вы решать умеете, — констатировал Балашов. — Теперь напомните, как вы очутились на месте взрыва?
— До вылета самолета оставалось полдня. Я прогуливался по городу и зашел в кафе пообедать. Там увидел знакомую женщину. Когда-то мы вместе ходили на хоровое пение. Хотел поговорить, но она уже ушла. Я пошел следом. Она в трамвай. В этот злополучный под номером три. Я поймал такси и за ним. Останавливались на каждой остановке, я все ждал, когда она выйдет из трамвая. Но она все не выходила. А потом произошел взрыв…
Замолчали. Было слышно, как мерно тикают стоящие в углу кабинета большие напольные часы.
— У входивших и выходивших из трамвая не запомнили особые приметы: рост, одежду, личные вещи?
— Никак нет. Если бы я был на дежурстве… А тут следил только за тем, когда выйдет из трамвая Татьяна в своей пятнистой шубке.
— Подождите, подождите… — не дал Сергею договорить Балашов. — Среди трех погибших женщина в пятнистой шубке. Это не она?
— Нет. Татьяна осталась жива. Ее увезли на «Скорой».
В это время дверь кабинета начальника Управления приоткрылась:
— Разрешите?
Очевидно, кто-то из руководителей групп принес план работы на утверждение.
— Подождите минут пять! — отреагировал Балашов и глянул на Сергея, а потом на сидевшего рядом с собой Банных. — Поступим так. Вы человек нашего ведомства, но из другого Управления. Наших сотрудников не знаете. Поэтому ни в одну из групп я вас включать не буду. Будете работать напрямую с полковником Банных. Ваша задача вспомнить, кто входил и выходил из трамвая. А уж Дедюхин со своей группой займется их поиском. Кстати, вы с майором Дедюхиным знакомы?
— Так точно. Мы однокашники по училищу.
— Ну и отлично. Задача ясна? Вопросы?
Сергей почувствовал себя неловко, но все-таки решился:
— Товарищ генерал, у меня еще десять дней отпуска, включая сегодняшний…
— Вы можете отказаться, — Балашов оценивающе посмотрел на Дружинина. — Я не могу вами командовать.
— Простите, я не это имел в виду. Я потрясен тем, что случилось, и готов сделать все, чтобы найти виновных. Вопрос в другом. Когда я уезжал, в нашем Калининградском управлении начали расследовать дело, связанное с торговцами оружием. У нас его немало осталось с войны. Я один из тех, кто вел следствие, и меня могут досрочно отозвать из отпуска. Поэтому я хотел бы согласовать со своим руководством то, что у вас остаюсь.
Балашов понимающе кивнул:
— Ах вот как? Логично … У вас еще, наверное, не спят?
— Так точно, два часа разницы. К тому же наш начальник генерал-майор Костров уходит поздно, а приходит рано.
Балашов улыбнулся:
— Костров, говорите? Знаю, знаю, воевали вместе.
Начальник Управления открыл ящик стола, достал справочник, похожий на большую записную книжку, и, найдя нужный номер, взялся за телефонный аппарат.
— Алло? Калиниград? Костров? Здравия желаю, Балашов, Челябинск! Как? Уже знаешь, что у нас произошло? Так вот, невольным свидетелем был твой сотрудник майор Дружинин. Он изъявил желание помочь следствию, но хотел бы это согласовать с тобой. Что? Дать трубку?
Дружинин осторожно подошел к столу Балашова, словно боялся, что связь прервется, и взял трубку телефона. Начальник Калининградского управления генерал-майор Костров был краток: «Разрешаю, раз такое дело. Только никакой самодеятельности…» Что такое «самодеятельность» в понятии полковника, а теперь уже генерала Кострова,
