Крестовский душегуб - Сергей Жоголь
– Не Венечка, а Вениамин!
– Ах, вон оно что… Наглый, но гордый! Запомни, паря, если прикажу, будешь не только Венечкой, но и Веником!
– Это мы ещё поглядим, – обиженно буркнул сержант.
– Ладно, жди!
Зверев захлопнул дверь и крикнул всё ещё сидевшей перед зеркалом Зиночке:
– Визит окончен, солнце моё! Проваливай, меня начальство вызывает!
Зиночка, давно уже привычная к подобным выходкам Зверева, всё же принялась голосить:
– Что значит проваливай? Не видишь, мне нужно привести себя в порядок? Мне нужно ещё как минимум полчаса…
– У тебя пять минут! Если не уложишься, будешь приводить себя в порядок на лестничной площадке. И кстати, мне самому нужна ванная, так что ступай в комнату и продолжай свой туалет там! – Зверев ухватил женщину за плечи, чмокнул в темечко (Зиночка была невысокого роста) и, отстранив в сторону, вошёл в ванную.
– Что? Ах ты… Мерзавец! Хам! Со мной ещё никто так не поступал! Сволочь! Какая же ты сволочь, Зверев! Ноги моей у тебя больше не будет! – доносилось из-за двери, когда Зверев включил воду.
* * *
Кабинет начальника милиции был не просто просторным – он был огромным. Посредине стоял дубовый стол с витиеватыми ручками, на столе, помимо настольной лампы, печатной машинки и телефона, лежал лишь Уголовный кодекс и фотография темноволосой женщины с двумя детьми. На одной из стен висела карта СССР, у другой, как раз под портретом Сталина, стоял небольшой кожаный диван красного дерева. Над дверью висели массивные часы. Корнев сидел за столом, уткнувшись в бумаги.
Войдя в кабинет, Зверев, вместо более уместного «Здравия желаю!», буркнул лишь короткое: «Привет!» и развалился на диване:
– Есть хочу, аж скулы сводит! У тебя там кусочка сала не завалялось?
– А тебя что же, краля твоя совсем не кормит?
Зверев ухмыльнулся:
– Вот же засранец! Уже успел настучать!
– Ты это о чём?
– Да о твоём посыльном. Вениамином Петровичем себя величает…
– Чего???
– Костин… Точно… Костин его фамилия! Любопытный такой гад, всюду нос суёт, а сам сразу же… – Зверев постучал по подлокотнику.
– Ты про того парня, которого за тобой отправили? Он-то тут причём? Ничего он мне не докладывал! – хмуро ответил Корнев.
– А если не он доложил, то кто? – не унимался Зверев.
– Да никто! Я ж тебя сколько лет знаю? Если ты спишь до обеда, значит, опять бабу к себе приводил! Тут и докладчиков никаких не требуется.
– Вон как значит!
Зверев тоже жил в собственной отдельной квартире, но в отличие от Корнева, его постель постоянно кем-то подогревалась.
– Так ты дашь пожрать или нет?
– Обойдёшься! Да и нет у меня ничего…
– С каких таких пор?
– А с таких!.. Хватит уже в кабинете тараканов разводить!
– Ну ты и жлобяра! Раз так, тогда говори быстрей, чего звал, да я обедать пойду!
Корнев отложил в сторону лежащее перед ним дело, достал из кармана платок и, вытерев лоб, заговорил:
– Ты слышал когда-нибудь о «Крестовском душегубе»?
Зверев достал из наружного кармана зубочистку и принялся вычищать грязь из-под ногтей.
– Слышал… и что? Ты же сам мне про него рассказывал, и не раз.
– В самом деле? – Корнев встал, подошёл к окну и снова принялся ощупывать собственные карманы.
– Если хочешь курить, то меня не проси, – небрежно бросил Зверев. – Сам же сказал, что завязал – значит будь мужиком и терпи.
– А ты не оборзел? – всё-таки не выдержал Корнев, но тут же сник и вернулся на своё прежнее место.
– Табак курить – здоровье губить! – нравоучительным тоном продекламировал Зверев. – Сам же сказал, что медики строго-настрого запретили тебе притрагиваться к папиросам из-за твоей разбушевавшейся язвы.
– Плевал я на язву! – со злостью процедил Корнев. – Я Нине обещал, когда она меня на фронт провожала, что когда кончится война – брошу.
– Вон оно что! А раньше ты мне этого не говорил. Но ведь пепельница у тебя есть! Я это точно знаю. – Зверев вынул из внутреннего кармана пиджака портсигар, закинул в рот папиросу и чиркнул спичкой. – Где она, кстати?
– Ну ты и сволочь, Зверев! – процедил Корнев и распахнул окно.
– Мне все такое говорят! – усмехнувшись, заявил Зверев и выпустил ртом несколько дымных колец. – Так мне что, на пол стряхивать?
Корнев подошёл к столу, открыл ящик и поставил на стол небольшую хрустальную пепельницу.
– Держи, мерзавец! Ты у нас хуже фашиста!
Зверев поднялся, ухватил один из стульев, стоявших у стены, и пересел за стол.
– Напрасно ты так. Забота о твоём здоровье не входит в мои обязанности, но как друг, я обязан тебя сдерживать, – Зверев снова выпустил колечко дыма. – Так чего звал-то? Говори быстрей про своего «душегуба», а то у меня своих дел по уши.
Корнев снова уселся за стол и принялся барабанить пальцами по столешнице.
– Может я тебе это всё уже и рассказывал, – возбуждённо продолжил Корнев. – Но не грех будет и повторить! «Крестовским душегубом» называли заместителя начальника зондеркоманды СС 11-д – Дитриха Фишера. Этот мерзавец повинен в гибели сотен невинных людей. Начальником зондеркоманды был некто Хьюго Зиверс, он проводил опыты над людьми и даже получил патент на изобретение какой-то дряни, которой смазывал губы детям, и они мгновенно умирали. Помимо всего прочего, в сорок третьем проводил он массовые казни в концентрационном лагере в местечке Кресты у нас под Псковом. В сорок пятом Зиверс был захвачен американцами, узнав о том, что будет передан русским, покончил с собой в камере, использовав свой препарат, секрет изготовления которого унёс с собой в могилу. Фишер же, после освобождения нашими Пскова, исчез из поля зрения органов. Ныне разыскивается как военный преступник.
Зверев загасил окурок о пепельницу и вставил:
– Я слышал, что этот Фишер тоже не был паинькой.
– Всё верно. Дитрих Фишер – правая рука Зиверса, оберштурмфюрер СС! Не только отправлял людей в газовые камеры, но ещё и издевался над ними, перед тем как умертвить, – дополнил Корнев.
– Всё ясно, и что же ты мне жаждешь сообщить? Этот мерзавец где-то объявился?
Корнев снова вскочил и принялся, размахивая руками, ходить туда-сюда.
– Сегодня в сквере на площади Жертв Революции на глазах у нескольких свидетелей один старик набросился на проходящего мимо милиционера. Завязалась потасовка, после чего у старичка стало плохо с сердцем, и он упал замертво.
– А что милиционер?
– Оставил старика умирать и скрылся!
– А старика точно не грохнули?
– Все признаки указывают на остановку сердца, но результатов экспертизы пока ещё нет.
Зверев почесал подбородок, уселся на стул и закурил новую папиросу:
– Лица милиционера конечно же никто не разглядел?
– Какой же ты догадливый! Свидетелей пятеро,
