Доктор Фальк. Новогоднее расследование - Игорь Евдокимов
Несмотря на кипящий внутри гнев Лидия не выдержала и тихонько хохотнула, но быстро пришла в себя:
— Да, согласна, медиум не внушает доверия. Но я здесь для того, чтобы поддержать подруг! Дорогих мне, между прочим, людей. А ты ведешь себя, как испорченный ребенок! Никогда тебя таким не видела, право слово! Пожалуйста, прояви свою немецкую стойкость и тактичность, и потерпи часок. В конце концов, я была вынуждена полвечера выслушивать дискуссию о дозволенных статьей 149 «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» вольностях при выборе отданного на усмотрение суда…
— Не продолжай! — взмолился Василий Оттович, внутренне содрогнувшись. — Я постараюсь сдержаться.
Они вернулись в прихожую, где стояли Ксения и Наталья.
— А куда подевались Федор и медиум? — спросила Лидия.
— Мадам Жаме сказала, что проводить сеанс удобнее в столовой и попросила Федю помочь ей с расстановкой, — ответила Ксения.
— Может, стоит им помочь? — вызвался Фальк, бросив на Лидию взгляд, говорящий: «Смотри, я стараюсь!».
Он шагнул в столовую, где Григорьев и псевдофранцуженка о чем-то раздраженно шептались в углу.
— Уговор был другим! — шипел Федор.
— Был, а теперь я меняю его. И стоить это будет дороже… — мадам Жаме увидела входящего доктора и резко замолчала.
— Я хотел спросить, не нужна ли вам моя помощь? — чуть смущенно произнес Фальк.
— Да, конечно, драгоценное дитя! Здешний стол слишком большой. Помоги сему чаду сдвинуть его и принеси круглый кофейный столик из гостиной, — распорядилась Дафна, продолжая терзать уши доктора малороссийским «гэканьем».
— А почему бы нам не провести сеанс там и ничего никуда не таскать? — поинтересовался Василий Оттович.
— Потому, шо духи так сказали! — отрезала медиум.
***
Наконец все было готово. Шестеро участников ритуала, изрядно потеснившись, заняли места вокруг кофейного столика и взялись за руки. Посередине, между ними, мадам Жаме установила хрустальный шар. Взгляды почти всех присутствующих были прикованы именно к нему. Ксения смотрела с благоговением, Наталья — упрямо, чуть сощурившись, Лидия — с любопытством, а Федор, казалось, витает где-то в своих мыслях, загипнотизированный молочно-белым туманом внутри. Наблюдения эти смог сделать единственный человек, которого шар не интересовал — Василий Оттович. На его лице, обыкновенно спокойном и вежливо-бесстрастном, сейчас отражалась вся гамма чувств, вызванных участием в настолько глупой затее, от насмешливого интереса до трагического осознания глубины падения современных нравов. Конечно же более других его внимание привлекала мадам Жаме. Она кряхтела словно двигатель одного из новомодных автомобилей, а напряженное выражение ее лица с глазами навыкате невольно напомнили Фальку о пациентах, страдающих от хронической констипации.
— Назовите имя! Имя усопшей, с коей вы хотите вступить в контакт! — потребовала медиум после пары минут скрипения, но прежде, чем Ксения успела открыть рот, прервала ее. — Нет, не нужно, уже не нужно, духи подсказывают мне! Ее зовут Александра! Александра! Дух Александры, явись нам!
Присутствующим показалось, что при этих словах тени еще больше сгустились в и без того плохо освещаемой трепетным пламенем свечей кухне. Всем, кроме Фалька, который продолжал взирать на представление с ужасом совсем иного порядка, а левая бровь его неумолимо и скептически ползла вверх.
— Да-а-а-а-а, — прохрипела тем временем мадам Жаме. — Я зде-е-е-е-есь! Мука-а-а-а! Мука-а-а! Мука бедного сердца, пронзенного кинжалом тяготит меня!
Фальк увидел, как метнулся к медиуму взгляд Федора. Видимо, как и Василий Оттович, он недоумевал, почему призрак любимой женщины тоже обрел явно не свойственный ей при жизни акцент.
— Вопросы! Задавайте вопросы! — снова сказала своим обычным голосом Дафна.
— Сашенька, ты слышишь меня? — подалась вперед Ксения. Мадам Жаме адресовала ей беглый раздраженный взгляд, мол: «Я ж сказала, что слышит, девушка, чего ты дуростью страдаешь?», но все же проскрипела:
— Да-а-а-а-а, слышу-у-у-у-у…
— Сашенька, что случилось с тобой? Правда ли ты убила себя?
«Несколько прямолинейно», подумал про себя доктор, но вслух говорить ничего не стал. Тем более, что за столом повисло действительно напряженное молчание.
— Да-а-а-а-а-а, — наконец просипела мадам Жаме. — Я была-а-а-а та-а-а-ак несчастна-а-а-а…
Фальк заметил резкую перемену в двух участниках сеанса. Федор, до этого сидевший излишне прямо и напряженно, будто бы выдохнул и расслабленно откинулся на спинку кресла. А вот губы Натальи задрожали, силясь не то сложиться в усмешку, не то обнажить недовольный оскал.
— Хочешь ли ты что-то сказать нам, Сашенька? — спросила Ксения.
— Да-а-а-а-а-а, — снова протянула медиум. — Возлюбленные мои-и-и-и-и-и… Драгоценные мои-и-и-и-и-и… Не печальтесь обо мне-е-е-е-е… Будьте счастливы-ы-ы-ы-ы…
С этими словами мадам Жаме обмякла и бухнулась лбом на столешницу. Хрустальный шар подпрыгнул и жалобно задребезжал. «Контузия», подумалось Василию Оттовичу. «Такой удар обязан повлиять на мозг».
— Мадам, что с вами? Вы слышите нас? — тревожно спросила в повисшей тишине Ксения.
— Конечно же с ней все хорошо. Все она слышит, — процедила Наталья.
В этот момент от входной двери раздалось металлическое позвякивание, а в замочной скважине заскрежетал подбираемый ключ.
— О, нет! — приглушенно взвизгнула Ксения. — Тушите свечи! Прячьтесь!
— Что? Почему? — недоуменно воззрился на нее Фальк.
— Потому, что мы тут собрались не совсем легально, — пояснила Миронова, судорожно задувая свечи. — Бежим! Нас не должны видеть!
И подала пример, метнувшись в гостиную. Поддавшись всеобщей панике, гости последовали за ней. Поразительную прыткость проявила даже внезапно восставшая мадам Жаме. Лишь Лидия отличилась оригинальностью и спряталась за массивным кухонным сервантом, активно жестикулируя, чтобы Фальк последовал за ней. Однако Василий Оттович счел бегство ниже своего достоинства и остался спокойно сидеть за столиком в ожидании визитеров.
***
Ключ наконец подошел. Дверь распахнулась и в темную прихожую протиснулась обширных размеров фигура.
— Чей-то свечками горелыми тянет… — произнес женский голос. — Батюшка, чего вы там топчитесь, посветили бы!
Следом вошел гигантских размеров священник с керосинкой в руках. Лампа дала достаточно света, чтобы новые посетители разглядели Фалька, сидящего за кофейным столиком. Прежде, чем из женского горла вырвался громкий крик «Караул, грабят!» (а Василий Оттович был уверен, что именно эту фразу. намеревалась озвучить гостья, открыв могучий рот),
