Бернард Найт - Ищущий убежища
— Вы заглядывали под одежду? — резко спросил Джон у старосты.
Ральф покачал головой.
— Мы немедля вызвали вас, сэр, как я уже говорил, — раболепно ответил он.
Крепкой костистой рукой коронер схватил полу туники покойного и потащил ее вверх.
— Дальше пояса не пойдет. Гвин, давай поднимем труп, — сказал он.
Рыжий гигант зашел с другой стороны, чтобы высвободить руки покойного, прижатые к земле его же собственным весом и мешавшие сдвинуть тунику и нижнюю сорочку. Трупное окоченение и холод сохранили тело от гниения, благодаря чему процесс разложения затянулся.
Гвин положил левую руку трупа на землю и пробурчал — бурчание было его излюбленным средством общения:
— Посмотрите на его пальцы… они почти отрезаны, — он поднял руку покойного и распрямил загнутые пальцы, приоткрыв ладонь. Между большим и указательным пальцами шла глубокая рана, распоровшая ладонь до кости, а поперек внутренней части пальцев плоть была разрезана до сухожилий.
Даже брезгливый Томас де Пейн был заинтригован.
Каким образом это могло произойти? — проскрипел он.
Полагаю, он схватился за лезвие ножа, пытаясь защититься. Ножа или меча, — коротко ответил Джон.
Возможно, за то же самое лезвие, которым затем нанесли вот эту рану. — Гвин кивнул на обнаженную спину трупа, грязную от засохшей, а затем размазанной дождем крови, успевшей вытечь из раны до наступления смерти. Под разорванными туникой и рубашкой обнаружилась глубокая колотая рана длиной в дюйм, острая с нижнего края и тупая с верхнего. Пока они осматривали рану, на ее поверхности выступили пузырьки газа.
Коронер, не колеблясь, воткнул указательный палец в рану и надавил вниз, пока палец не вошел в рану до самого основания.
Рана глубокая — прямой удар в сердце, без сомнения. — Когда он вытаскивал палец и вытирал его начисто о разбросанное по полу конюшни сено, послышался сосущий звук. Писаря Томаса едва не стошнило. Джон оглянулся и нахмурился.
Если тебя мутит от каждой мелочи, мне твои услуги не понадобятся. Соберись с силами, дружище, или я буду вынужден избавиться от тебя, несмотря на то, что архидиакон — твой дядя!
Томас сглотнул желчь, выпрямился и кивнул. У него не было никакой работы с тех пор, как он лишился сана священника после попытки соблазнить девицу в Винчестере, и только ходатайство архидиакона Эксетера убедило сэра Джона взять его к себе в качестве писаря.
Коронер поднялся на ноги и задумчиво оглядел труп.
— Как он умер — понятно. То, что нам нужно знать, — где и когда он умер… и кем он был.
Гвин провел рукой по спутанным волосам, весьма походившим на стог сена после урагана.
— Убит, без сомнения. Коварный удар в спину— убийца действовал кинжалом или клинком того же размера, что и рана.
Гвин называл своего хозяина не иначе как «коронер» или «сэр Джон». Хотя корнуоллец и не был рабом, он, тем не менее, отличался завидной преданностью и считался с мнением человека, у которого в жилах смешались саксонская, нормандская и кельтская кровь.
Коронер стоял, озабоченно глядя на тело.
— Внезапный удар в спину, да… Но у него была возможность схватить клинок левой рукой, вероятно, в попытке предотвратить повторное нападение.
Гвин закивал головой в знак одобрения. Так же, как и коронер, он обладал огромным опытом в том, что касалось методов нападения и внезапной насильственной смерти.
— Раненый не умер сразу. Он все-таки успел повернуться и вступить в бой. Я видел людей с тремя более глубокими ранами, чем эта, и они продолжали размахивать мечом еще несколько минут, прежде чем рухнуть на землю.
Джон окинул взглядом церковного старосту.
— Никакого мешка или кошелька у него не было? Хоть какой-нибудь намек на то, откуда он взялся?
Ральф печально покачал головой.
— Если убийцы были грабителями, то они все и забрали. У него при себе не было ни перстня, ни украшений.
Коронер пожал плечами и оглянулся.
— Давай, писарь, начинай отрабатывать свое жалованье — запиши все сведения о покойном. Сделай заключение об его одежде, ее характере и цвете. Сколько ему лет? Ты полагаешь, около двадцати пяти или немногим более? У него карие глаза — правда, трудно сказать, какими они были до наступления смерти. Светлые волосы, хотя это обычное явление в этих краях. — Джон все еще разглядывал труп, глубокомысленно поджав губы. — Гвин, как, по-твоему, он долго пролежал?
Оруженосец тоже поджал губы и некоторое время размышлял. Он не был человеком, склонным к скоропалительным выводам.
— В ноябре? На дворе сыро, но не холодно. Полагаю, он умер не более недели назад, по крайней мере не намного раньше.
Коронер кивнул в знак согласия.
— Да, для этого времени года весьма правдоподобно.
Гвин указал на тело.
— Мы упустили еще кое-что. — С правой стороны шеи у самой ключицы виднелась большая коричневая родинка, из которой торчал длинный клок волос. — Кто-нибудь наверняка об этом знает.
Коронер Джон снова кивнул.
— Родинка у него с рождения — значит, семья должна знать о ней. Разумеется, если мы когда-либо найдем его семью. Отметь это в твоих записях, клерк.
К тому времени, как Томас вынул перо, чернильницу, пергамент из овечьей кожи и разложил все эти принадлежности на коленях, Гвин успел осмотреть добротные сапоги, которые лежащий перед ними мужчина так и не успел сносить. Он снова наклонился и потрогал пальцем подошву.
— У него наверняка была лошадь — на подошвах отметины от шпор, кожа протерлась.
Джон вновь поджал губы.
У него были хорошая одежда и лошадь. Он не был обычным крестьянином. Несложно сделать вывод, что убитый был человеком знатного рода. Отсюда следует, что он не из этих краев.
Кроме того, судя по одежде, он, похоже, француз, — пробубнил клерк, поскрипывая пером.
Дознание было решено провести в полдень, в том самом амбаре, где лежало тело.
Поскольку гниение быстро ухудшало состояние тела, коронер Джон решил, что можно возвращаться в Эксетер в тот же день, оставаться в деревушке на ночь смысла не было. Они и так проделали длительное и утомительное путешествие,
а тело разлагалось уже достаточно долго, и его следовало как можно скорее предать земле.
К полудню созовем деревенских и священника. Хорошо бы закопать беднягу, пока не стемнело, — суетился церковный староста.
В дознании должны участвовать все мужчины и отроки старше двенадцати лет из четырех ближайших деревень, — проскрежетал писарь, официально выступая от имени коронера.
Ральф уставился на них.
— Господь с вами! — в голосе старосты прозвучали резкие нотки. — Большая часть народу в поле, лес рубят или пасут овец с коровами на вереске, далеко от деревни.
Томас де Пейн махнул рукой в его сторону.
— Делай, что тебе говорят. Закон гласит, что каждый мужчина должен прийти сюда, осмотреть тело и выступить в качестве присяжного.
Церковный староста угрюмо уставился на представителей закона.
— Не будет этого, джентльмены. До полудня я никому в деревне и слова не скажу. Кто, по-вашему, должен работать на мельнице и смотреть за скотом? Пока народ будет пялиться на мертвяка, овцы разбредутся до самого Эксмура.
Прежде чем малорослый писарь продолжил свою речь, Джон схватил Ральфа за плечо огромной ручищей и отвел в сторону.
— Сделай все, что от тебя зависит, староста. Возьми ровно столько народу, сколько потребуется. Чумазого мальца, первонашедших — всех, кто хоть что-нибудь знает о том, как было найдено тело. И позови кого-нибудь, чтобы вырыли могилу во дворе церкви. Бедняге суждено быть похороненным безымянным, но, по крайней мере, приведи священника, чтобы тот прочитал несколько слов за упокой души.
Ральф посеменил прочь, несколько воспрянув духом от осознания того, что грозный господин не собирается следовать каждой букве этого дурацкого нового закона.
Гвин пинком закрыл дверь конюшни, и процессия двинулась в обратном направлении, пробираясь по грязи к дому старосты.
— Пока будем ждать, успеем хорошенько обсохнуть возле очага, — пробормотал коронер, щурясь на низкие облака, нависшие над вересковыми пустошами. Неожиданно дождь прекратился, готовый тут же сорваться снова.
Безмолвная жена старосты принесла им супа и хлеба, и они медленно обсыхали у огня, подбросив в очаг несколько свежих поленьев. После этого умудренный опытом Гвин из Полруана завернулся в плащ и во весь свой гигантский рост растянулся на жестком полу. Он никогда не упускал возможности отобедать, поспать или просто отдохнуть, поскольку никогда не знал, когда сможет сделать это в следующий раз.
Коронер занялся наставлением своего нового и не очень приветливого помощника:
— Запишешь все сведения без ошибок. Имя церковного старосты, имена деревенских, которые нашли покойника, и всех, кто сможет сказать хоть что-либо дельное. И не забудь, что деревня понесет наказание, если дознание ничего не обнаружит.
