Леонид Девятых - Магнетизерка

Он взял пистолет в руки и повернул дулом к лицу. Крупнокалиберный тяжелый «кухенрейтер» смотрел на него своим единственным темным зрачком. Спустить курок — и все.

— Застрелился, — скажут про него, — не смог отдать долг. Честный малый. Но такой молодой!

«Молодой!» Именно! Ему всего двадцать четыре года!

Андрей медленно положил «кухенрейтер» на стол, долил из бутылки вина, залпом выпил. Затем поднялся и, стараясь ступать как можно бесшумнее, вышел из комнаты.

Дверь в кабинет отца открылась без обычного скрипа. Андрей зажег шандал, стоящий на рабочем столе, и пододвинул его поближе к массивному креслу из орехового дерева. Затем сел в него и, взявшись за правый набалдашник в форме головы медведя, коими заканчивались подлокотники кресла, нажал на него и резко повернул по часовой стрелке. В подлокотнике что-то щелкнуло, и его верхняя часть отъехала вбок, обнажив углубление. Сей тайник Андрей обнаружил еще в детстве, когда, снедаемый любопытством, тайно проник в кабинет отца и проделал с головой медведя те же действия, что — он видел это однажды — проделывал отец. Тогда-то он и увидел книжицу в старинном кожаном переплете с нарисованной птицей с человечьим лицом, сидящей на дереве, растущем корнями вверх. Она называлась:

Книга была на месте. Андрей достал ее из тайника, закрыл его и, воровато оглядевшись, задул свечи.

Дворовый человек Христенека покорился только тогда, когда ротмистр Нелидов, выпив очередной полуштоф прямо из горлышка, слегка съездил его по уху, после чего лакей, отлетев сажени на полторы от ротмистра, положительно капитулировал.

Андрей Борисович, гремя ботфортами по доскам лестничного пролета и нимало не стесняясь сим обстоятельством в столь поздний для визита час, поднялся на второй этаж и вошел в гостиную. Прошел по персидским коврам, утопая в них по щиколотку, пнул носком сапога двери и вошел в спальню. Антиквариус уже проснулся и встретил Нелидова наведенным на него дуэльным испанским пистолетом.

— А, это вы, — выдохнув, произнес Христенек и опустил пистолет. Однако в глазах его светилась тревога.

— Именно, — вызывающе произнес Нелидов и, оглядевшись, плюхнулся в ближайшее кресло, грустно застонавшее под его тяжестью. — Деньги давайте, сударь!

— Вы принесли книгу?! — вскинулся антиквариус, и в его крохотных черных глазках вспыхнули багровые искорки. А может, это огонь единственной свечи от ночника отразился в его глазах.

— П-принес, — ответил с пьяной запинкой Андрей и похлопал себя по груди. — Несите деньги.

— Покажите, — поднялся с постели Христенек, глядя затаив дыхание, как Нелидов неверными движениями доставал книгу из-под мундира.

— Во, видел? — покрутил он книжицей перед самым носом антиквариуса.

Христенек протянул руку к книге, дотронулся до нее и резко отдернул ладонь.

— Что, жжется? — усмехнулся Нелидов и вдруг, топнув, гаркнул: — Ну что, долго я буду ждать?

— Сию минуту, — быстро моргая, ответил антиквариус и выскользнул из спальни. В своей длинной белой рубахе и ночном колпаке он походил на привидение из иллюстраций к романам Симеона де Круи.

Вернулся он через минуту, держа в руках пухлую пачку денег.

— Вот, прошу. Ровно семьдесят тысяч.

— Сколько? — вскинул на него Нелидов взор, сверкнувший весьма недобро.

— Семьдесят, — промолвил антиквариус, пытаясь улыбнуться.

— Ты же давеча говорил: «Девяносто», — нахмурился ротмистр и стал угрожающе подниматься с кресла. — Шельмуешь, мерзавец!

— Что вы! — попятился от него Христенек. — Я забыл. Да! А теперь вспомнил! Я и правда обещался вам дать за книгу девяносто тысяч. Просто сейчас у меня денег в наличности более нет, но к вечеру я, сударь, непременно их достану и, конечно же, передам вам. Вы не верите мне?

— Не верю, — отрезал Андрей, однако снова опустился в кресло. — Потому что ты — шельма.

— А вот это вы зря, — обиженно протянул Христенек. — Я же понимаю, что у меня могут возникнуть в связи с вами разные неприятности.

— И возникнут! — заверил его Нелидов.

— Ну, вот видите? Мне неприятности ни к чему! Так что к вечеру или, крайний срок, завтра я предоставлю вам недостающую сумму. Дайте книгу.

Андрей, не сразу, протянул ему «Петицу».

— Положите, пожалуйста, на диванный столик возле вас, — словно действительно боясь обжечься о книгу, произнес антиквариус. — Благодарю. А теперь извольте, пожалуйста, расписочку.

— Какую еще расписочку? — недовольно спросил Нелидов.

— В том, что вы получили от меня за книгу «Петица» деньги. Девяносто тысяч. Так положено.

— Я получил семьдесят, — язвительно поправил его Андрей.

— Да боже мой, получите вы свои двадцать тысяч, — не допускающим сомнения тоном произнес Христенек. — А расписку напишем сейчас, чтобы вам два раза не писать. А ну как потом у вас желания не будет или времени? Человек вы занятой.

— Черт с тобой, — согласился Андрей. — Значит так: «Я, нижеподписавшийся Его Величества лейбгвардии Кирасирского полка ротмистр Нелидов, настоящим удостоверяю, что…» Как дальше-то?

В Английский клуб, место отдохновения мужских душ и тел от домашней рутины, а подчас и женской тирании, Нелидов приехал уже во втором часу пополуночи. Мельком взглянул в клубный журнал, увидел, что он весь испещрен записями пари на него, в коих чаще прочих фигурировала фамилия Огниво-Бурковского. Сей господин спорил едва ли не с десятком клубных завсегдатаев, что Нелидов отдаст карточный долг. Его пари в сумме составляли несколько тысяч рублей.

«А ведь он опять выиграл», — подумал Андрей и прошел в клуб. В полупустой библиотеке, как обычно, дремали с газетой в руках несколько генералов. В говорильне было накурено и велись дискуссии о сроках начала Индийской кампании, войне с Англией и предполагаемом разделе Турции. В малой и большой гостиных шла игра.

Михал Михалыча он нашел за одним из игральных столов.

— Прошу прощения, что прерываю игру, сударь, — громко произнес Нелидов и выложил на стол перед Огниво-Бурковским пачку денег. — Семьдесят тысяч, мой карточный долг. Извольте принять.

— Благодарю вас, господин ротмистр, — слегка привстав, вежливо произнес Огниво-Бурковский. — Я нисколько не сомневался в вашей исключительной порядочности.

Он полез в жилетный карман и достал расписки Нелидова.

— Вот, прошу.

Андрей принял их и порвал в мелкие клочки.

— Не желаете ли талию в банчок?

— Нет, благодарю, — покачал головой Нелидов и пошел в буфетную.

Клубные завсегдатаи посмотрели ему вслед с нескрываемым уважением.

И только взгляд Огниво-Бурковского был насмешлив и немного презрителен.

Глава вторая

От разорвавшегося саженях в пяти пушечного ядра Ярый встал на дыбы и повалился набок, подмяв его под себя.

— Живы, поручик? — склонился над ним секунд-майор Татищев, прикомандированный к их полку незадолго до штурма Дербента.

— Вроде жив, — попытался улыбнуться он, безуспешно стараясь высвободиться из-под дергающегося в предсмертных судорогах коня.

— Я помогу, — спешился секунд-майор, и с его помощью ему удалось кое-как выкарабкаться. Мундир был в крови Ярого, который, вряд ли сознавая, что с ним происходит, закатил в предсмертной агонии глаза и конвульсивно дергал ногами, словно все еще скакал вместе с хозяином в атаку.

— Вы ранены? — спросил Татищев, покосившись на кровь.

— Нет, это кровь коня.

Граната плюхнулась совсем недалеко от них, испуская дымок и угрожающе шипя. Сейчас она разорвется и брызнет десятком смертельных осколков в живот, грудь, лицо…

— Ложись! — крикнул Татищев и дернул его за рукав мундира, увлекая на землю. Граната, мячиком покрутившись в траве, рванула огненным пламенем, и гром от ее взрыва заложил уши.

Когда дым рассеялся и Нелидов открыл глаза, то увидел, что над ним склонилась рябая физия Ферапонта, старого камердинера отца. Старик дергал его за руку и дышал на него амбре из лука и квашеной капусты, от коего с похмелья очень даже запросто могло стошнить. Словно заведенный механизм, Ферапонт повторял:

— Поднимайтесь, барин, с вашим батюшкой худо. С барином Борисом Андреевичем худо, вставайте, барин.

— Пошел к дьяволу, — щурясь спросонья, отпихнул его Андрей. — Я нынче болен.

— Поднимайтесь, барин, с вашим батюшкой удар случился, — настаивал тот. — Беда!

Андрей рывком поднялся на постели, и в голове тотчас забили своими молотами безжалостные молотобойцы. Нелидов сжал обеими руками виски, кое-как при помощи Ферапонта накинул архалук и поплелся за камердинером.