Татьяна Глинская - Единственная любовь Шерлока Холмса
– Мисс Адлер! Я наслышан о вашей резвости и дерзком уме. Так вот – не пытайтесь играть со мной. Не думайте перехитрить меня, у меня повсюду есть глаза, которые будут следить за каждым вашим движением, за каждым вдохом и выдохом! Со мной стоит поддерживать добрые отношения…
Ирэн улыбнулась со всей возможной искренностью и кивнула, хотя была очень встревожена. Она была уверена, что раздобыть секретный документ не многим сложнее любого другого, но очень сомневалась в том, что мистер Милвертон до конца соблюдет условия их неофициального соглашения. Когда имеешь дело с человеком, вознамерившимся перейти от вульгарного шантажа к торговле военными секретами, следует держать в рукаве серьезные козыри. У Ирэн не было политических пристрастий, в газетах она просматривала только те разделы, в которых могли написать о ней – светскую хронику, криминальные сводки и биржевые ведомости!
Ирэн села на узкий диванчик, подперла щеку рукой. Должна быть причина, по которой мистер Милвертон решил отказаться от привычного образа заработка. Очевидно, что ему потребовались деньги. Карточный долг? Неудачная игра на бирже? Губительная страсть? Ей придется раскрыть секреты мистера Милвертона и разыскать его заказчика. Ирэн вышла из номера, поманила коридорного, сунула мальчишке несколько монеток и принялась расспрашивать. Кто навещал джентльмена, опоздавшего на карнавал, паренек не знал, потому что с остальной прислугой бегал глазеть на праздничное шествие и фейерверк. Пожалуй, никого из прислуги в гостинице не осталось, пожимал плечами собеседник, – нечего здесь было делать. Ведь гости тоже вывалили на улицу. Поистине – нет лучшего места для тайных дел, чем последняя ночь венецианского карнавала!
Зато болтливый коридорный притащил Ирэн пресс-папье, которое потребовал в номер аккуратный мистер Милвертон. Больше никто нехитрым канцелярским приспособлением за последние дни не пользовался. Ирэн срезала нижний слой промокательной бумаги – на ней проступали оттиски столбиков цифр, наползавших друг на друга. Еще можно различить крупно написанную букву «W».
Чтобы разобраться, надо было разглядеть все получше. Она набросила на плечи тальму и с обрывком бумаги в руках направилась в номер синьора Сильвио:
– Мой любезный синьор, одолжите мне вашу лупу и письменный прибор. – Ирэн разложила листок на столе, придвинула лампу, принялась при помощи лупы разбирать и переписывать цифру за цифрой. Импресарио внимательно наблюдал за ее упражнениями, вдруг воскликнул, привычно всплеснув руками:
– Святая Дева! Душенька, вы опять угодили в какую-то ужасную историю! Я слышал, тайное общество каморра так записывает свои кровавые прибыли и расходы – столбиками цифр с тайным смыслом…
– Откуда в Британии взяться каморре? – фыркнула красавица. – Посмотрите внимательно – больше похоже на записи ставок в карточной игре. Надо же, мистер Милвертон питает слабость к картам. Похоже, он играет в вист, и надеюсь, проигрался до последнего гроша…
– Дайте мне посмотреть, я определю точно. – Импресарио потащил листок к себе и раскрыл лорнет. – Вы умеете делать ставки исключительно на рулетку.
– Какая разница, во что проигрывать?
– О! Как чудесно! Смотрите, здесь еще есть подпись! Напоминает перекрещенные шпаги… Буква в таком стиле могла бы отлично смотреться на афише… Остается подыскать спектакль, название которого начинается с литеры «М».
– С литеры «W»! – Упрямая дама перевернула клочок бумаги. – Было так!
– Ладно, не будем спорить. Главное, не потерять то, что еще может пригодиться, – синьор Сильвио засунул злополучный обрывок в потрепанный справочник железнодорожного расписания. И принялся готовиться к отъезду: яхта уже ждала их в городке Дьеп, чтобы доставить через Ла-Манш прямиком в британский Ньюхэйвен, до Лондона они намеревались добраться на поезде.
Природа – лучший режиссер из всех, кого создавал Господь, – думал синьор Сильвио, когда солнце робко выскользнуло из-за туч и осветило трап. Ирэн спускалась на твердую землю, спрятав руки в огромной меховой муфте, ветерок шаловливо перебирал роскошные перья на затейливо украшенной шляпе. Ее лицо все еще было слишком бледным после морского путешествия, но эта бледность придавала чертам лица античное совершенство. До твердой почвы оставалось всего несколько шагов, когда Ирэн остановилась, приняла из рук элегантного высокого мужчины огромный букет роз.
– Это мистер Нортон, – шепнул ей на ухо Сильвио.
– О! Мистер Нортон, вы само великодушие. Я так признательна за дивную морскую прогулку. – Голос ее звучал глубоко и тепло, переливался тончайшими оттенками звуков.
– Сожалею, что дела помешали мне скрасить ваше одиночество в плавании…
Ирэн поднесла букет к щеке, чуть склонила голову – так она лучше всего выглядит на фотопортретах, и улыбнулась – магниевые вспышки едва не ослепили ее, зато вышло очень эффектно! Благодаря телеграфу разбитной синьор Сильвио успел вызвать в провинциальный портовый городишко целую толпу лондонских журналистов. Конечно, все телеграммы были отправлены газетчикам через подставных лиц, и теперь синьор с возмущением размахивал тросточкой:
– Как эти стервятники могли узнать о приватной поездке? Представляете, совершенно невозможно сохранять инкогнито при известности мисс Адлер… Ну, теперь писаки не отстанут – придется распинаться перед ними битый час… – Синьор Сильвио принялся живописать будущие концерты, пока его подопечная, опершись о крепкую руку мистера Нортона, направилась к экипажу.
– Я слышал вашу партию в «Лучии де Ламмермур» [3], это было прекрасно, как ясное августовское небо!
– Жаль, эту оперу ставят так редко. Я признаю заслуги Вагнера и Пуччини, но мне жаль, что они вытесняют со сцены старые милые партии…
Она не успела окончить фразу – невесть откуда перед ними возник мальчуган лет десяти. Обеими ручонками в нитяных перчатках он прижимал к груди крошечного белоснежного щенка. Животное выглядело совершенно несчастным.
– Миледи Адлер, у вас доброе сердце, раз вы певица. – Мальчишка горемычно хлюпнул носом и протянул собачку Ирэн: – Пожалуйста, возьмите маленького песика к себе жить! Иначе школьный сторож его утопит…
– Это недопустимо! – вскинул брови Нортон. – Надо поставить в известность мою тетушку Абигэйл, она учредила «Общество помощи безнадзорным собакам». Поверь, эта дама сотрет в порошок любого, кто топит собак! Где ты учишься, приятель?
– В пансионе для сирот супругов Степлтонов, сэр. Уж лучше пусть там ничего не знают, иначе меня здорово выпорют за то, что я сбежал с занятий. Миледи, скорее возьмите песика, а то он совсем замерзнет.
– Бедняжечка, иди ко мне. – Сердце у Ирэн действительно было добрым, она подхватила жалкого кроху и спрятала в муфту, чтобы отогреть, но не представляла, что делать дальше, и оглянулась на мистера Нортона. – Послушайте, Годфри, как поступила бы с щенком ваша тетушка?
– Послала бы прислугу за собачьими галетами, молоком, миской и ошейником.
– Чудесно! Прошу вас – повторите эти слова моей горничной! – Мистер Нортон с готовностью удалился. Мальчишка радостно улыбнулся:
– Спасибо, миледи! Зря тот джентльмен сказал, что на вас нельзя делать ставку…
Ирэн склонилась к мальчику так близко, что перья на шляпе щекотали его щеку:
– Что за джентльмен так сказал?
– Не знаю, – мальчишка пожал плечами. – Просто джентльмен.
– Где ты его встретил?
– Я его не встретил. Я случайно услышал, как один джентльмен в кэбе сказал другому, вроде они напрасно поставили на певичку, которая превращает серьезное дело в балаган. Другой ответил – мол, мисс Адлер – то, что им нужно. Он никогда не ошибается. То есть я не знаю наверняка, мэм, ошибается он или нет. Просто он так сказал.
– Ясно, дружище. А как он выглядел? Крупный такой, с толстой тростью?
– Мне было не разглядеть. – Мальчик почесал голову под фуражкой. – Пожалуй, один из них школьный учитель…
– Учитель? – ахнула Ирэн.
– Угу. У него рукав был испачкан мелом. Я видел, когда он приподнял шторку и указал на вас, миледи… Заметил я мел и скорей дал оттуда деру…
– Он носит перстни? Может быть, часы на запястье?
– Только красивые перчатки из черной кожи.
Добросердечная «миледи» протянула мальчику полгинеи:
– Держи, приятель! Купи себе новые перчатки.
Поезд миновал станцию за станцией, колеса постукивали в строгом соответствии с железнодорожным расписанием. Британский остров застрял между зимой и весной, и за окном мелькали скучные, мокрые пейзажи. Спускались по каналам угольные баржи, чернели голые ветви над размокшими пустошами, редкие прохожие прятались под черными зонтами. Мокли под струями дождя валуны, сохранившиеся от построек римских завоевателей, и руины католических монастырей, разрушенных неукротимым королем Генрихом VIII, кельтские дольмены – каменные столбы, которые обожествляют современные лондонские спириты, – обо всех этих предметах мистер Нортон знал массу увлекательных и забавных историй. Ирэн смеялась от души, а синьор Сильвио так и сидел, уткнувшись в сборник детективных историй. Только острые шпили соборов противились дождю, царапали грузные тучи, в рваных ранах проглядывало голубое небо.
