ЛУИ ЖАКОЛИО - ПЕСЧАНЫЙ ГОРОД

— Ни о чем. Я…

— Отказываетесь?

— Напротив, соглашаюсь!

Нотариус сделал движение, выражавшее удивление, и несколько минут смотрел на своего посетителя с чрезвычайным изумлением. Через минуту он ответил:

— Ничего не могу вам сказать… Однако, позвольте предложить вам один вопрос: у вас нет родных?

— Я одинок.

— И практики нет?

— Неделю назад я чуть не отравился морфием, потому что ни моя собака, мой единственный друг, ни я не ели ничего со вчерашнего дня.

— Если так, то вы именно такой человек, какого ищут; и я не должен более сопротивляться тому, чтобы вы следовали своей судьбе.

— Я сейчас говорил вам о моей собаке, - можно мне взять ее с собой?

— Не думаю, чтобы в этом могли быть затруднения.

— Иначе я буду принужден взять назад данное слово.

— Я беру это на себя. Дело кончено. Вписываю ваше имя в условие, и теперь остается только подписать.

Сказав эти слова, нотариус позвонил. Вошел лакей.

— Жюль, - сказал ему Лонге, - скажи господам, которые ждут, что дело, по которому они пришли, кончено и что мне не для чего их принимать. Потом дайте знать неграм в гостинице «Экватор», чтобы они сейчас пришли сюда.

Четверть часа спустя все было кончено.

— Счастливого пути, - сказал нотариус Шарлю Обрею, - дай Бог нам увидеться через пять лет.

Они обменялись дружелюбным и горячим пожатием рук.

Когда молодой доктор вышел на улицу, он заметил у дома Лонге великолепный экипаж, запряженный парой чистокровных лошадей, из-под нетерпеливых ног которых сверкали искры на гранитной мостовой… Оба негра, следовавшие за доктором, приблизились к нему, и тот, которого звали Кунье, поклонился и сказал на чистейшем французском языке:

— Мы едем сегодня в Марсель с восьмичасовым поездом… А пока куда вас отвезти?

— Как этот экипаж…

— В вашем распоряжении.

— А вы?

— Мы с вами.

— Мы едем разве немедленно?

— Так приказано, и в этом отношении вы обязаны слепо повиноваться нам; кроме этого нам предписано исполнять все ваши желания покупать и брать все, что вам будет угодно, - книги, инструменты, оружие, всевозможную провизию. Вам стоит только сказать.

— Хорошо, я буду готов к назначенному часу. Отвезите меня в предместье Сент-Оноре, 77, где я должен сделать необходимые распоряжения. Потом я сделаю несколько прощальных визитов, и в половине восьмого буду на станции железной дороги.

— Я должен предупредить вас, что нам приказано не оставлять вас.

— Приказано кем? Ведь условие я заключил с вами?

— Нашим господином.

— Кто же он такой?

— Мы не в праве ответить на этот вопрос.

— Вам также запрещено сказать мне, куда мы едем?

— Вы уже знаете… в Марсель.

— А потом?

— Вы это узнаете там.

— Хорошо. Не буду более задавать вам вопросов.

— И мы у вас ничего спрашивать не будем, но готовы исполнять все ваши приказания.

Приехав к себе, Шарль Обрей указал, что желает взять с собой. Он не кончил еще осмотра скромного имущества, как два работника явились укладывать его вещи.

Когда доктор кончил свои прощальные визиты, до отъезда осталось только три часа, но чистокровные лошади так мчались, а Кунье так сорил деньгами, что все покупки Шарля Обрея: лекарства, хирургические инструменты, оружие, книги и разные другие вещи были вовремя отосланы на вокзал, где был заказан отдельный вагон. Верный пудель Фокс разлегся на подушках кареты и, по-видимому, гордился новым положением хозяина.

В семь часов все было кончено, и по замечанию Кунье, сказанному шепотом, Шарль Обрей приказал кучеру ехать на Лионскую железную дорогу.

В ожидании поезда он заказал в буфете обед; верные своей роли негры прислуживали ему, что заставило толпу принять его за восточного князя, путешествующего инкогнито.

По окончании обеда Кунье повел его к начальнику станции, и молодой доктор не мог не почувствовать легкого чувства гордости, когда начальник станции сказал, поклонившись ему почти до земли:

— Вагон, заказанный вами, готов…

Он прошел, улыбаясь, перед толпой, расступавшейся передним, и не мог не прошептать старинную поговорку: Auri sacra fames [1] - и сравнить этот прием с прежним, когда, как всякий добрый парижанин, он отправлялся по воскресеньям в третьем классе в Буживаль или Шиту.

Как только он поместился со своим верным Фоксом в вагоне, обитом шелковой материей, раздался свист локомотива, и поезд быстро помчался в Бургундию.

Оба негра сели в вагон, нанятый для лошадей.

Когда Шарль Обрей заметил при неясном свете луны деревья, мелькавшие как черные призраки мимо поезда, с ним сделалась галлюцинация: ему показалось, что все его прошлые страдания стремятся в страну забвения, и он три раза громко прокричал «ура» в честь своего будущего счастья… Только хриплые вздохи локомотива и жалобный вой его собаки ответили ему…

ГЛАВА II

По приезде в Марсель, Шарль Обрей едва успел съесть бисквит и выпить рюмку портвейна на станции, как его провожатые наняли фиакр, который через десять минут привез его к пристани.

В нескольких метрах от берега красивая шхуна в двести тонн тихо качалась на зыби, украшенная всеми парусами, она как будто с нетерпением рвалась в открытое море и скоро должна была выйти, потому что ее экипаж вытаскивал якорь.

— Вот судно, которое отвезет нас в Танжер, - сказал Кунье Обрею, - если вам угодно в ожидании завтрака просмотреть список провизии, то есть еще время пополнить, что забыто; мы поедем не ранее чем через два часа.

— Мне все равно, - ответил улыбаясь молодой человек, который, освоившись с этими странными поступками, не задавал ни малейших вопросов, - для меня будет достаточно пищи других пассажиров.

— Других пассажиров на «Ивонне», кроме вас, не будет.

— Это название судна?

— Да, оно здесь затем, чтобы отвезти вас к месту вашего назначения.

— Вы сказали, кажется, что мы едем в Танжер?

— Так было приказано, однако мы, может быть, получим новые приказания.

— О, я ни о чем не спрашиваю вас, это ваше дело, я поеду с вами на край света, но настанет же минута, когда я буду говорить с кем-нибудь?

— Так вам неугодно просмотреть?

— Что?

— Список провизии.

— Не к чему, я люблю неожиданность, прошлое ручается мне за будущее, - весело сказал молодой человек.

— Стало быть нам более ничего не остается, как ехать.

У набережной стояла шлюпка с рулевым негром и четырьмя гребцами той же расы, принадлежащими к экипажу «Ивонны». Шарль Обрей сел в эту шлюпку со своими двумя спутниками, и несколько взмахов весел довезли их до шхуны.

Капитан и его два помощника составляли весь главный штаб на шхуне. По знаку первого помощника капитана шестнадцать человек команды, стоявшие в два ряда, прокричали три раза «ура» в честь приезжего. Его встречали как князя или адмирала.

Каково же было удивление Шарля Обрея, когда он увидал, что все эти люди принадлежали к одной расе: офицеры и команда были черны как эбеновое дерево… Он подумал, что, может быть, повар будет для него сюрпризом, но надежда его скоро была обманута: повар был так же курчав и черен, как другие.

Это было для него проблеском света.

— Теперь я знаю цель этого путешествия и понимаю условия, которые меня заставили подписать, - сказал он Кунье, который ввел его в каюту.

— Стало быть, вы вступили в сношения с каким-нибудь духом, который открыл вам то, чего мы сами не знаем?

— Это очень просто: ваш господин, какой-нибудь негритянский король в Африке, пожелал взять к себе европейского доктора и послал вас отыскать его…

— Мой господин не негр и не король… он такой же белый как и вы.

— Что же значит в таком случае эта княжеская роскошь? Следовало дать мне несколько тысяч франков, и через трое суток я был бы в Танжере.

— Мой господин богаче всякого князя и делает, что хочет. Ему все равно, куда послать свою шхуну, и она всегда наготове.

— Почему же вся команда черная?

— Потому что мой господин не хочет зависеть ни от одной европейской державы и снарядил свою шхуну в негритянской республике Либерии; капитан и его два помощника - граждане этого свободного государства; матросы - соотечественники Йомби и мои: они из Конго.

— На шхуне кто-нибудь говорит по-французски?

— Кроме Йомби и меня, никто этого языка не знает.

— Это путешествие обещает быть однообразным; к счастью, оно недолго продолжится, надеюсь?

— Не позже как через четыре дня мы будем в Танжере, если только вы не желаете посетить Пальму - столицу Майорки, где мы должны остановиться, чтобы запастись свежим виноградом, финиками и апельсинами для вашего стола. В таком случае нам дано позволение остаться там сутки.