Энн Перри - Душитель из Пентекост-элли
– Не поздновато ли он об этом задумался? – невесело съязвил Питт. – Ладно, что было дальше?
– Как только Бинс увидел, что этот тип дает стрекача, он задержал его. – Юарт округлил глаза. – Это было в половине первого ночи. Я прибыл сюда сразу же, как узнал об убийстве. Было где-то чуть больше часа ночи. Я осмотрел место происшествия и, как только нашел значок, сразу понял, что надо вызвать вас, поэтому послал за вами констебля Уордла. Мне очень жаль, но это дело, как на него ни гляди, ничего хорошего нам не сулит. Не вижу пока выхода. – Он тяжело вздохнул. – Надеюсь, Фитцджеймс сможет нам все объяснить, и тогда придется все начинать сначала.
– Возможно, – с сомнением произнес Томас. – А как насчет денег? Не было ли кражи?
Мрачное лицо Юарта прояснилось. В его глазах появилась надежда, но ответил инспектор не сразу.
– Думаете, это ее сутенер? – уточнил он наконец. – Неплохой выход. Я имею в виду, что это легче понять… и легче в это поверить. – Он умолк.
– Итак, были ли деньги? – переспросил Питт.
– В ящике комода среди постельного белья найден небольшой кожаный кошелек, – неохотно признался Юарт. – В нем оказалось три гинеи.
Суперинтендант печально вздохнул. Он возлагал мало надежд на возможность такой версии.
– Если бы она прятала их от сутенера, то там их уже не было бы! Прежде всего он порылся бы в ящиках комода, – устало заключил Томас.
В конце коридора пронзительно засвистел вскипевший чайник, и кто-то громко выругался.
– Возможно, они с сутенером поссорились, и он убил ее, а потом ему было уже не до денег, – предположил Юарт. – Он запаниковал и сбежал. Это наиболее вероятная версия. Хотел, мол, проучить, чтобы другим неповадно было утаивать от него деньги. У сутенера было больше мотивов совершить убийство, чем у Фитцджеймса.
– А что вы скажете о ботинках убитой? – спросил Леннокс сдавленным голосом. – Я допускаю, что он мог ее мучить, но зачем тому, кто искал деньги, связывать ботинки? Или надевать ей на руку подвязку для чулок?
– Кто его знает, – сердито сказал инспектор. – Возможно, все это проделал клиент до прихода сутенера. А тот знал, что она утаивает доходы, и нагрянул с проверкой. Девушка не успела развязать ботинки и снять подвязку.
– И вполне понятно почему, – с иронией заметил врач. – Ведь клиент, прежде чем уйти, привязал ее руку к изголовью кровати. И в таком виде ей пришлось объясняться с сутенером, не так ли?
– Кто знает? – неуверенно ответил Юарт. – Возможно, сутенер сам привязал ее, чтобы не мешала искать деньги. Он мог это сделать, чтобы потом пытать ее.
– Но денег он не нашел, не так ли? – вопросительно поднял брови Леннокс.
– Возможно, деньги хранились в другом месте – под матрасом, например. И все же, зачем такому человеку, как Фитцджеймс, убивать такую женщину, как Ада Маккинли? – Инспектор брезгливо, хотя и с жалостью посмотрел на убитую.
– Прежде всего по той же причине, по какой он использовал ее, – с горечью промолвил врач. – Я не трогал труп, – повернулся он к Питту. – Вам она еще нужна или я могу прикрыть ее?
– Прикройте, – согласился Томас, увидев, как тот расстроен. Теперь он испытывал к этому человеку гораздо более сильную симпатию, чем к Юарту, хотя последнего понимал лучше.
Начальнику участка на Боу-стрит были знакомы его чувство усталости и реакция на подобные сцены и жизнь несчастных героев этой горькой пьесы. Если когда-то у инспектора и были романтические заблуждения по поводу молодых женщин, выходящих на панель, то реальность жизни давно излечила его от этого. Нет, Юарт не был бездушным. Просто из чувства самосохранения он вынужден был держать свои эмоции под контролем. Более того, знал, что, сохраняя трезвый разум и не давая воли чувствам, он сможет лучше выполнять свои обязанности и быть полезным людям. Аде Маккинли уже не поможешь, а другим таким, как она, помочь еще было можно.
Но Питту все же была по душе отзывчивость молодого врача, в которой он видел веру в человека и сострадание к нему.
Во взгляде Леннокса Томас увидел благодарность и понимание. Получив разрешение, медик первым делом натянул на ноги убитой юбку, а затем накрыл одеялом тело и лицо девушки.
– Вы нашли еще что-нибудь, о чем следовало бы упомянуть? – спросил Питт, повернувшись к инспектору.
– Вам нужен список ее вещей? – не без иронии спросил тот.
– Пока нет. Я поговорю с констеблем Бинсом, а затем, в соответствующем порядке, – со свидетельницами.
– Здесь? – Юарт обвел взглядом комнату, стараясь не смотреть на кровать.
– А у вас есть другое помещение для этого?
– Комнаты соседок, например.
– Я поговорю с Бинсом здесь, а с каждой из свидетельниц – в ее комнате. Мне не помешает узнать расположение комнат в этом доме.
Инспектор мысленно одобрил намерения начальства. Он поступил бы так же.
Констебль Бинс, белокурый и простоватый парень, казалось, еще не пришел в себя от пережитого шока. Как постовому полицейскому, ему трудно было долго стоять навытяжку, и от неподвижности у него, должно быть, затекли ноги. Питт сразу заметил это по неуверенным шагам молодого человека, когда тот приблизился к нему.
– Слушаю, сэр. – Бинс замер перед суперинтендантом, старательно избегая смотреть в ту сторону, где стояла кровать.
– Расскажите все, что вы увидели, когда вошли в эту комнату, – велел ему Томас.
– Да, сэр. Как всегда, я совершал обход своего участка от Спиталфилдс в конце Уайтчепел-роуд до начала Майл-Энд-роуд и Энбюри-стрит. Закончив, я возвращался обратно, – на одном дыхании доложил констебль. Он глядел не на Питта, а куда-то мимо него в одну точку. – Дойдя до угла Монтегю-стрит, я увидел, как из Пентекост-элли выбежал человек. У него был такой вид, словно за ним гналось по крайней мере привидение или что-то похуже. Он бежал в сторону Брик-лейн. Я сразу заподозрил неладное, иначе зачем человеку бежать так, будто за ним кто-то гонится? Он то и дело оглядывался. – Констебль перевел дух и сглотнул слюну. – Я схватил его за ворот и остановил. Он закричал так, будто попал в лапы самому дьяволу. Тут я и подумал, что здесь нечисто. Он казался до смерти напуганным.
Питт понимающе кивал, а Юарт и Леннокс слушали не шелохнувшись, почти неразличимые в темноте.
– Я заставил его вернуться, – продолжал докладывать Бинс, переступая с ноги на ногу, словно ему было необходимо размять их. – Я сразу догадался, что он бежал не иначе как из этих комнат, больше здесь бежать неоткуда. Напротив нет жилых домов, только фабрика, а она ночью не работает. Я подумал, что он украл что-нибудь, но при нем ничего не обнаружилось. – Полицейский не смотрел в сторону инспектора и врача, словно их здесь и не было. – Эта комната первая от входа, дверь ее была открыта, вот я и вошел. – Его голос понизился до шепота, и только теперь он отважился посмотреть на лежащее на кровати тело. – Бедняжка. Я сразу понял, что она мертва, поэтому ничего здесь не трогал. Я вышел и закрыл дверь комнаты и, прихватив с собой беглеца, дал сигнал тревоги полицейским свистком. Еле дождался, когда меня услышат, хотя прошло, должно быть, не более пяти минут, как откликнулся констебль Роджерс. Он дежурил неподалеку, на Вентворт-стрит. Когда он прибежал, я тут же послал его за мистером Юартом.
– В котором часу это было? – уточнил Томас.
Лицо Бинса залилось краской смущения:
– Не знаю, сэр. Виноват, но мне было не до этого. Надо было удержать свидетеля, чтобы не убежал, а когда я увидел ее на кровати, то совсем все забыл. Я знаю, что полицейскому нельзя такое забывать, но все это здорово меня пришибло. Ведь я ее знал.
– Что вы можете рассказать о ней? – Питт пристально посмотрел на совсем оробевшего констебля.
Тот опять переминался с ноги на ногу, но выправку при этом сохранял.
– Ада жила здесь, в этом квартале, лет шесть или около этого. Приехала сюда на заработки, наверное, из деревни, из самой глуши. Была красивой, кровь с молоком, как говорят. – Он сокрушенно покачал головой, и его лицо сморщилось от искреннего сожаления. – Рассказывала, как служила горничной в одном богатом доме в Белгравии. Но не смогла соблюсти себя. – Последние слова молодой человек произнес как-то обреченно, без эмоций – видимо, эта обычная история не вызывала у него даже возмущения. – Господский дворецкий задурил ей голову. Когда она поняла, что попала в беду, рассказала все хозяйке. Дворецкий был прощен, а ее выгнали. Ребенок родился недоношенным. Он умер, бедняжка, да это и к лучшему. – Черты лица констебля заострились, и теперь его взгляд был устремлен в пространство. – Смерть его была лучшим выходом, чем приют для ребенка и работный дом для нее. Она не задумываясь пошла на панель. Ада была неглупой женщиной, умела защищаться, но и ей порой становилось тошно от такой жизни. – Остатки доброты и сожаления исчезли с лица Бинса, и оно стало жестким. – Она знала, на что шла и чего хотела, даже в истории с этим дворецким.
