Борис Акунин - Сокол и Ласточка
Отвязаться от тёти Синтии было очень непросто, но в конце концов Николай Александрович, наверное, отбился бы — если б собственная супруга не нанесла магистру удар в спину. Алтын отнеслась к его жалобам без сочувствия, а сразу и безапелляционно заявила: «Поедешь, как миленький».
Хотя удивляться было нечему. Супруга у Ники была дама прагматичная, целиком сосредоточенная на интересах своей семьи. А дела у Фандориных в последнее время шли неважно.
Консультационная фирма «Страна Советов» и до кризиса перебивалась с хлеба на квас. Природа обделила Николая Александровича деловой хваткой. Мало быть хорошим профессионалом, надо ещё уметь свои способности продавать — а это тоже требует профессионализма, но иного рода. Агента или менеджера, который рекламировал бы достоинства гениального консультанта, отсеивал невыгодные заказы и выжимал максимум из выгодных, у Фандорина не было. Сам же он предпочитал браться за дела интересные, от неинтересных увиливал. При этом заработок обычно сулили дела скучные, а дела увлекательные частенько оборачивались прямым ущербом.
Взять хоть минувший год.
Самый неинтересный заказ: найти рекламный ход для продвижения на рынок нетрадиционного для России спиртного продукта. Напиток назывался кальвадос и никак не желал продаваться в массовых количествах, ибо название его трудно выговаривалось, а вкус ассоциировался у населения с яблочным самогоном. Однако заказчик, мини-олигарх с разнообразными финансовыми интересами, очень любил благородный нормандский напиток, верил в его российское будущее и уже купил во Франции компанию по его производству. Как быть?
Консультант изучил весь портфель инвестиционной активности клиента и быстро нашёл эффективное решение, не требующее дополнительных затрат. Среди прочих проектов, энтузиаст яблочного бренди вложился в съёмку телесериала про брутального, хладнокровного опера по прозвищу Ментол. Рабочее название проекта было «Вам с Ментолом?». Николай Александрович предложил поменять герою кличку на Кальвадос. Прошёлся по сценарию, кое-что подправил. Мол, у милиционера такая привычка: он изживает из своего словаря ненормативную лексику — заменяет её словом «кальвадос». Например, «кальвадос тебе в глотку», «ребята, нам кальвадос настал» и так далее. Возникает комический эффект, звучное словечко застревает в памяти телеаудитории. Название сериала будет «Полный Кальвадос». Заказчик от идеи пришёл в восторг. На полученный гонорар Фандорин заказал себе в офис дубовый книжный стеллаж во всю стену — давно о таком мечтал.
Самое интересное дело в минувшем году было такое: по зашифрованной грамотке 16 века найти клад, зарытый на реке Оскол во время нашествия крымского хана Девлет Гирея. Месяц захватывающей работы в архивах и умопомрачительного дедуктирования, две недели ползания по оврагам с металлоискателем — и наконец блестящий триумф: найден кувшин с парой сотен серебряных «чекушек». Общая стоимость клада по акту — пятнадцать тысяч рублей, при этом находку конфисковала местная милиция из-за неправильно оформленного разрешения на раскопки. Таким образом, доход — ноль целых ноль десятых. Убыток — полтора месяца времени, накладные расходы плюс административный штраф. Зато сколько было счастья, когда в наушниках «Гарретта» раздался победный «цветной» сигнал!
В общем и целом годовой баланс у «Страны Советов» получился удручающий. Не лучше складывались обстоятельства и у Алтын Фархатовны Фандориной.
Профессия, которой она когда-то решила себя посвятить, в современной России окончательно вышла из моды и, что ещё печальней, стала гораздо хуже оплачиваться, особенно в условиях кризиса. В девяностые годы, когда юная задиристая девица выбирала свой жизненный путь, журналистика почиталась делом важным и прибыльным. Телекомментаторы создавали и губили репутации политических лидеров, большие чиновники уходили в отставку из-за стрингерских расследований — одним словом, пресса действительно была «четвёртой властью».
Потом эпоха публичной политики закончилась, началась эра тотального канкана. Про «четвёртую власть» никто больше не поминал, пресса поделилась на две половины: официозно-пропагандистcкую и ту, что, путая с проституцией, называют древнейшей из профессий.
С выживаемостью у Алтын было всё в порядке. Поначалу она неплохо приспособилась к новой реальности. Коли не стало общественно-политической журналистики, Алтын перешла в сектор «честного глянца»: возглавила автомобильный ежемесячник для женщин. Но комфортное шеф-редакторское кресло (чудесная зарплата, хорошие бонусы плюс каждый месяц новое авто на тест-драйв) в последнее время стало скрипеть и шататься, того и гляди совсем развалится. Журнал сменил владельца. На беду, у нового хозяина любовница оказалась страстной автомобилисткой. К тому же девочке захотелось иметь собственный журнал — в её кругу это считалось «круто». Через некоторое время стало ясно, что дни прежнего шеф-редактора сочтены. Владелец только и глядел, к чему бы придраться, чтобы выставить её за дверь. Алтын пока держалась, но иллюзий не строила. Надеялась лишь на то, что владельцу надоест расставлять капканы и он уволит её по-честному, то есть с выплатой выходного пособия. На эти деньги можно будет год-другой перебиться, пока не подыщется новая работа. Однако найти что-то приличное вряд ли удастся — журналы закрываются, штаты сокращаются. Безработных шеф-редакторов в Москве, что пингвинов в Антарктиде…
— Старушка, конечно, пассажир тяжёлый, — сказала Николасу жена, — я тебе сочувствую. Но ничего, потерпишь. В кои-то веки сделаешь что-то не для себя любимого, а для семьи. Бабуля на девятом десятке, она вышла на финишную прямую. Вопрос — кому достанется приз. Или она завещает свои миллионы какому-нибудь фонду по спасению мухи цеце, или вспомнит, что у неё есть бедный племянник, у которого двое трудных детей и без пяти минут безработная жена. Пусть старая зараза полюбит тебя последней немеркнущей любовью.
Сколько Николай Александрович ни возмущался, сколько ни стыдил супругу за низменное стервятничество, Алтын не устыдилась и напора не ослабила.
— Ничего, Евгений Онегин поехал же пасти своего дядю. А у Онегина, между прочим, детей не было!
Оборона магистра рухнула, когда тётя Синтия сделала мощный ход: сообщила, что совершит с племянником лишь первую часть маршрута, до острова Мартиника, а там останется, чтобы пройти курс кактусотерапии; каюта же (невероятный двухэтажный «люкс» с собственной террасой) останется в полном распоряжении Ники. На оставшиеся две недели круиза к нему смогут присоединиться жена и дети, перелёт тётушка оплатит.
— Тортуга! Барбадос! Аруба! — пропела Алтын, водя пальцем по карте. — На халяву! По системе «всё включено»!
— Не обольщайся, — уныло молвил Фандорин, понимая, что проиграл. — Знаю я эти лайнеры. Там одних чаевых раздашь столько, что хватило бы на двухнедельный отпуск в Египте.
— Ты совсем не думаешь о детях, — обрушился на него последний, добивающий удар. — Когда ещё они смогут побывать в этих сказочных местах? А вот Синтия, лапочка, о них подумала.
Если уж Алтын называет тётю «лапочкой», дело совсем труба, подумал тогда Николай Александрович.
Первая встреча железных женщин произошла тринадцать лет назад. Фандорин привёз юную жену в Лондон — показать свой родной город. Ради такого дела выбралась из Кента и тётушка. Встретились в отеле «Савой», на знаменитом тамошнем afternoon tea.[4] Синтия вырядилась, будто вдовствующая герцогиня на Эскотские скачки: костюм в цвет розового жемчуга, несусветная шляпа и всё такое прочее. Должно быть, желала, чтоб московитка осознала весь масштаб свалившегося на неё счастья — войти в такое семейство! Алтын же в ту пору ещё числила себя стрингером и одевалась согласно имиджу. Была она в сандалиях и бесформенном холщовом балахоне, чёрные волосы украшены разноцветными индейскими бусинами. К этому надо прибавить огромный живот с дозревающей двойней, по случаю которой на балахоне были вкривь и вкось нашиты луна с солнцем.
Обе дамы уставились друг на дружку с одинаковым выражением снисходительного недоумения. Из самых лучших побуждений Синтия сказала (она искренне верила, что аристократический стиль поведения — сочетание чопорности с бесцеремонностью): «Что ж, милая, пока вы в положении, можете носить то, что вам удобнее. Но потом всё-таки придётся привести себя в приличный вид. Имя „леди Фэндорин“, которое вы теперь носите, обязывает. Отправляйтесь в отдел дамского платья „Харродс“, пусть к вам вызовут мистера Ламбета. Скажите, что мисс Борсхед из Борсхед-хауса попросила сделать вам полный гардероб. Счёт можно прислать на мой адрес». «О'кей, — ответила Алтын на своём бойком, но совсем не аристократичном английском. — Заеду, чтоб сделать вам приятное. Но вы тогда тоже загляните, пожалуйста, на Пикадилли в магазин „Готический ужас“. Пусть вас тоже прикинут по-людски, сделают татуху на плечо и пирсинг на язык. — Да ещё ляпнула, грубиянка, поднявшись. — Пойду я в номер, а то меня что-то подблёвывает». Минут пять после ухода новообретённой родственницы тётя хранила мёртвое молчание. Потом сдержанно обронила: «Что ж. По крайней мере, она способна рожать детей».
