Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий
В двадцать семь просторных квартир дома заселились видные люди: Герои Труда, передовики производства, летчики, артисты, художники… Одну большую трехкомнатную квартиру на первом этаже отвели под коммуналку, поселив в ней обслуживающий персонал с семьями: управдома, дворника, слесаря. Так и жили — не тужили, покуда на третий месяц войны в угол последнего, пятого этажа не угодила немецкая бомба. Пострадавших не было, так как все жильцы заблаговременно спустились в ближайшее бомбоубежище.
На другой день наведалась комиссия. Осмотрев подъезд с разрушенными квартирами и развороченную крышу, специалисты признали дом для дальнейшей эксплуатации непригодным. Жителей расселили, здание вместе с двором до лучших времен обнесли высоким забором. Ни сторожей, ни караулов на огороженной территории не было, и со временем ее облюбовали беспризорники. Прознал об этом спокойном местечке и Паша Баринов.
— Дело Паша говорит. Я согласный, — поддержал тридцатилетний Лева, когда главарь предложил на время пристроить добычу в заброшенном доме.
Других членов банды никто и не спрашивал. Малограмотный Ибрагим — следующий по возрасту после Барона — рот раскрывал редко и безропотно принимал любые решения. А новичок Петруха, 1920 года рождения, права голоса вообще не имел.
* * *Едва люди Паши Баринова разобрались с верным направлением и полуторка резво покатила на северо-запад, случилась новая напасть. Чтобы попасть в Безбожный, предстояло пересечь по Новой Басманной железнодорожную ветку. Навстречу плелся поток транспорта, за которым ни сидящий за рулем Лева, ни Барон не сумели разглядеть военный патруль, выборочно проверявший документы у покидавших город москвичей.
— Глянь, Паша! — обомлел водитель, заметив тормозивших автомобили военных.
— Едрена рать!.. — процедил тот и закрутил башкой.
Поздно. Свернуть было некуда, да и парочка бойцов уже с интересом поглядывала на приближавшуюся полуторку. Разве ее возможно не увидеть? Все драпают на восток, а она в одиночестве прет супротив потока в сторону центра.
— Без кипеша![167] — перекрикивая мотор, объявил подельникам Барон. — Я подаю ксиву и бухчу[168] с винтовыми[169]. При шухере палю первым. Ну а ты, — повернулся он в Леве, — даешь по газам и рвешь до Каланчевской.
— А дальше?
— Дальше переулками, Лева. Только переулками, не выезжая на Садовое. Там сейчас лютый шабаш: и мусорня и патрули на каждом перекрестке…
В душе Паша надеялся, что проверке подлежат только покидавшие столицу автомобили. Но он просчитался. Когда до охраняемого переезда оставалось около полусотни метров, трое бойцов из патруля поспешно перебежали дорогу и, остановившись на правой обочине, жестами приказали водителю принять вправо и встать. Двое из них — рядовые — держали винтовки наперевес. Третий в звании старшины приготовился проверять документы.
Пока Лева притормаживал, Барон вынул из нагрудного кармана бумаги, а левой ладонью поудобнее ухватил рукоятку «ТТ» убитого лейтенанта. При этом пересел так, чтоб патрульные не заметили на гимнастерке пятен крови.
— Здравия желаю. Старшина Богданович, военная комендатура, — козырнул служивый. — Предъявите документы.
На фоне творившейся вокруг суеты, паники и неразберихи старшина выглядел идеально. Это был не просто старшина, а образцовый старшина! Чистенькая отутюженная форма, начищенные до зеркального блеска сапоги. Сам коротко подстрижен, лицо выбрито до синевы и еще на пару миллиметров под кожей. Брезентовая кобура с револьвером висела на натертом подсолнечным маслом буром кожаном ремне.
Насупив брови, Барон подал удостоверение и временный пропуск, выписанный на ближайшие сутки на имя лейтенанта государственной безопасности Николаенко.
Документы были подлинными, но Паша Баринов не боялся попасть впросак. Отличить его серьезную физиономию от крохотного фотографического портрета настоящего владельца было крайне затруднительно.
Старшина изучал документы с минуту. Однако, покончив с изучением, отпускать автомобиль и его пассажиров не поторопился. Запрыгнув на подножку, он заглянул в кабину, затем осмотрел кузов.
— Почему груз везете обратно в Москву? — спросил он.
Барон недовольно поморщился, но все же ответил:
— Три небольших сейфа доставили на станцию Лефортово. Этот приказано передать на Савеловский.
— Что за гражданские с вами? Кто такие?
— Дали в подмогу. Мы же с бойцом не поднимем эту железную дуру.
Оценив габариты и примерный вес «дуры», старшина Богданович кивнул и спрыгнул на пыльный асфальт.
«Кажется, пронесло, — ликовал Барон. — Сейчас отдаст документы и распрощаемся».
Но не тут-то было.
— Я должен показать ваши бумаги помощнику коменданта, — буркнул старшина, направляясь к противоположной стороне дорожного полотна.
— У нас нет времени! — рявкнул вслед Паша. — Нам нужно эвакуировать секретные грузы!..
Служака из комендатуры руководствовался приказами своего начальства и, не отреагировав на возмущение лейтенанта, прошмыгнул между медленно ползущих легковушек. Возле полуторки остались два рядовых бойца. Оба были напряжены, держали наготове винтовки и не спускали глаз с лейтенанта и его помощников…
* * *Вместе с главарем Пашей банда насчитывала четыре человека и переживала не самые лучшие времена. Всего месяц назад под Пашей числилось восемь проверенных корешей. За плечами каждого были десятки рисковых делишек и по несколько ходок. Взломщик, домушник, карманник, бывший конокрад, майданник[170]… Каждой твари по паре. Все шло распрекрасно: сотрудников милиции с начала войны в городах заметно поубавилось, у государевых шишек головушки болели по другому поводу — мобилизация, эвакуация, оборона, снабжение фронта…
К середине октября 1941 года положение на фронтах сложилось скверное. Уже полмесяца шла битва за Москву, Красная армия оставила Калугу, под Брянском и Вязьмой в немецком плену оказались около семисот тысяч советских солдат и офицеров.
Пользуясь неразберихой, многие банды ринулись грабить и убивать. Не отставал и Паша Баринов, решив поживиться ценными деликатесами на одной из подмосковных продуктовых баз. Знал точно: по ночам ее охраняют три пожилых сторожа, вооруженные двумя винтовками и одним револьвером. Дельце не шибко сложное, ежели выгорит, то куш выйдет шикарный.
Не выгорело. Оказывается, незадолго до налета охрану базы усилили служебными собаками, а старенький револьвер заменили на «ППД»[171]. Так что проникнуть за забор без шума не получилось, отчего и порушился весь план. А там и героические старички не сплоховали — отстреливались до последнего. В общем, положили кодлу. Невредимыми унесли ноги только Барон, Лева да Ибрагим. Они прихватили с собой двух раненых: один нынче находился на излечении у бардачки в Люберцах, другой вскорости отдал богу душу. А трое так и остались истекать кровью под фонарями продуктового хранилища.
Барон после той неудачи приуныл, запил горькую. Ибрагим его всячески обхаживал, покуда Левка рыскал по блатным в поисках пополнения. Сыскать удалось только одного молодого паренька, укрывавшегося от призыва в армию и согласного на что угодно, лишь бы не становиться под ружье.
— Равель Петров, — назвался он, когда Лева привел его к главарю.
— Чего?.. Какой еще Равель? Ты из евреев, что ли? — Паша поднял на новичка мутный взгляд.
— Равель — мое имя. Родители так назвали, — смутился парень.
На вид ему было около двадцати. Чуть выше среднего роста, сильно худой, узкоплечий, с прямыми непослушными волосами. На белом лице двумя угольками блестели живые темные глаза. Парнишка показался каким-то неловким, сильно зажатым. «Пришибленный, — отметил про себя Паша. — Да еще Равель, мать его. Вот дура баба — нашла имечко. Видать, совсем дитя не любила…»
